Иноширо сказал, "Вы оба могли бы пойти с нами."
"Простите?" Орландо потер свои налитые кровью глаза.
"Назад в Кониши." Ятима повернулся к Иноширо, испуганно; он говорил ему о сохранившихся наночастицах, но после той реакции, которую они получили в Доме Собраний, упоминать об этом при бриджерах было чистым безумием.
Иноширо продолжил спокойно, "Вы не обязаны идти на это, по крайней мере, каждый из вас. Страх, неуверенность. Но что делать если дела идут плохо, а Лиана все еще больна? Что если вы не сможете пройти до портала? Вы обязанны подумать об этом и за Лиану тоже." Орландо не смотрел на него, и не отвечал. Через мгновение Ятима заметил слезы, капающие на его бороду, едва видимые на фоне капелек пота. Орландо взял себя в руки, затем сказал, "Мы справимся."
Иноширо встал. "Я думаю, вы должны спросить Лиану".
Орландо медленно поднял голову, и больше удивился, чем обозлился. "Она спит!"
"Вы думаете, что это настолько важно, чтобы разбудить ее? Вы думаете что у нее есть право выбирать?"
"Она больна, и она спит, и я не собираюсь беспокоить ее. Вы можете это понять?" Орландо искал сочувствия на лице Иноширо, но Иноширо смотрел на него непреклонно. Ятима вдруг почувствовал себя дезориентированным больше чем когда-либо с момента пробуждения в джунглях.
Орландо сказал, "И она ничего не знает пока." Его голос резко изменился на последнем слове. Он сжал свои кулаки и сказал сердито, "Что вы хотите? Почему вы так поступаете?"
Он вглядывался в ничего не выражающее лицо Иноширо, затем вдруг разразился смехом. Его лицо исказилось и он смеялся сердито, вытирая глаза обратной стороной своей руки, пытаясь прекратить смеяться. Иноширо ничего не говорил.
Орландо поднялся со стула. "Окей. Идемте. Мы спросим Лиану, мы дадим ей выбор." Он начал подниматься по ступенькам. " Вы идете?"
Иноширо последовал за ним. Ятима остался. Он мог разобрать голоса трех человек, но не их слова.
Не было никаких громких возгласов, но было несколько длинных пауз. Через пятнадцать минут, Иноширо спустился и прошел прямо на улицу. Ятима дождался появления Орландо и сказал, "Я сожалею." Орландо поднял свои руки, затем позволил им упасть отрешенно. Он выглядел более уверенным чем прежде.
"Я должен идти к Иноширо."
"Да". Орландо вдруг шагнул вперед, и Ятима отшатнулся, ожидая удара. Когда это он научились так реагировать? Но Орландо только коснулся его плеча и сказал: "Пожелайте нам удачи."
Ятима кивнул и отступил. "Удачи".
Ятима нашел Иноширо на краю города.
"Постой!"
Иноширо посмотрел на него, но продолжал идти. "Мы пришли сюда, мы попытались. Я иду домой".
Он мог бы вернуться в Кониши из любого места; не было необходимости покидать анклав. Ятима пожелал двигаться быстрее, и его интерфейс увеличил скорость его движения. Он нагнал Иноширо на дороге между полями.
"Чего ты боишься? Попасть в затруднение?" Когда произойдет вспышка, часть верхней атмосферы превратится в плазму, так что спутниковая связь пропадет на некоторое время. "Мы во-время получим предупреждение от TERAGO, чтобы отослать назад свои ментальные снимки." Ну и что? Наиболее враждебные бриджеры могут конечно зайти так далеко, чтобы убить вестников, как только последствия катастрофы на Лацерта начнут сжигать все что они создали, но эти последствия просто сотрут здешних людей с лица земли прежде, чем начнут гореть их дома.
Иноширо нахмурился. "Я ничего не боюсь. Но мы передали предупреждение. Мы поговорили со всеми, кто способен был слушать. Слоняться здесь не более чем болезненое любопытство."
Ятима всерьез задумался. "Это — не так. Мы слишком неуклюжи, чтобы оказать значительную помощь бриджерам как рабочие, но после того, как взрыв произойдет мы будем здесь единственными людьми гарантированно устойчивыми к ультра-фиолету. Конечно они могут прикрыть себя, защищая свои глаза, но невозможно сделать это достаточно тщательно. И два робота приспособленные к нефильтрованному солнечному свету могли бы быть очень полезными."
Иноширо не отвечал. Мягко очерченные тени бежали по полям от темных низких облаков бегущих по небу. Ятима взглянул на город; облака наталкивались на его строения подобно темным кулакам. Сильный дождь мог быть хорошим способом охладить местность и удержать людей в помещении, ослабляя первые волны ультра-фиолета.
"Я думал, Лиана поймет." Иноширо горько усмехнулся. "Может быть, она и поняла."
"Поняла что?"
Иноширо покачал головой. Странно было увидеть опять подлинное лицо в этом теле робота, которое выглядело более похожим на постоянный умственный образ Ятимы, чем его образ поддерживаемый в Кониши.
"Остановись и помоги, Иноширо. Пожалуйста. Ты один, из тех кто помнит бриджеров. Ты тот, кто пристыдил меня и заставил придти сюда"
Иноширо косо посмотрел на него. "Ты знаешь, почему я отдал тебе наноинструменты Входа. Мы могли бы поменяться работами, ты бы мог делать дронов".
Ятима пожал плечами. "Почему?"
"Потому что я использовал бы все это сейчас. Я бы смог, я бы записал каждого бриджера. Я бы собрал их всех и унес, хотят ли они того или нет.
Иноширо пошел вниз по гладкой грунтовой дороге. Ятима стоял и смотрел вслед некоторое время, затем направился обратно в город.
Ятима бродил по улицам и паркам Атланты, предлагая информацию любому пожелавшему, стараясь заинтересовать каждого кто не выглядел открыто враждебным. Даже без официальных переводчиков он часто обнаруживал что мог общаться с небольшими группами людей, со всеми, кто хотел преодолеть пропасть непонимания.
Невразумительное "Что есть границы чистоты?" превращалось в "Можно ли не опасаться неба на большом расстоянии?" — со спрашивающим человеком, при этом смотрящим на облака, — это становилось: "Если дождь прольется сегодня, сожжет ли он нас?"
"Нет. Кислотность не будет расти в течение нескольких месяцев; окислам азота, потребуется много времени, чтобы проникнуть вниз из стратосферы".
Переведенные ответы иногда звучали похожими на ленту Мёбиуса, приходили искаженными, но Ятима надеялся, что истинное значение не испарялось при переводе, что "верх" в действительности не означал "вниз."
В полуденное время город выглядел заброшенным. Или осажденным, со всеми жителями спрятавшимися в укрытия. Ятима обратил внимание на группу рабочих налаживающих связь связи между двумя зданиями, которые даже при сорокаградусной жаре были одеты в одежды с длинными рукавами и перчатки, а их лица скрывали сварочные маски. Ятима был воодушевлен их мужеством, но он так же почти почувствовал клаустрофобию, угнетающий вес их защитных устройств. Бриджеров несомненно сдерживало принятие эволюционных ограничений объединения, но казалось, что половина их удовольствия от ощущения плоти исходило из продвижения пределов биологии, а другая половина от уменьшения всех других препятствий. Быть может какой-нибудь сумасшедший из мазохистских статиков будет смаковать каждое препятствие и неудобство которое Лацерта наложит на них, слагая стихи о " реальном мире боли и экстаза" пока ультрафиолет не сдерет с них кожу, но для большинства флешеров, это должно едва ли не разрушить тот тип свободы, который был сделан при выборе плотского существования.
В одном месте усевшись на канат огораживающий один из парков; Ятима вспомнил увиденных здесь людей сидящих на них и качающихся взад и вперед, вечность тому назад. Ему удалось усидеть без падения, сжимая канат свободной рукой, но когда он приказал интерфейсу остановить движение маятника, ничего не произошло. Программное обеспечение не знало как это сделать.
С каждым часом, волны Лацерты усиливались в сотни раз. Не было больше никакого смысла ожидать данные, получаемые от двух или трех из детекторов TERAGO, чтобы устранять интерференцию от других источников; подача сигнала происходила теперь прямо из Буллиалдуса в реальном времени, а идущий от Lac G-1 импульс был такой величины, что пока еще заглушался атмосферой. Волны имели заметные "интервалы," каждый явно более узкий чем его предшественник; самые последние два пика разделяло всего 15 минут, что означало что нейтронные звезды пересекли 200,000 километровую отметку. Через час, это расстояние должно было уменьшиться вдвое, затем, через несколько минут, оно должно было исчезнуть. Ятима цеплялся за слабую надежду изменения такой динамики, но постоянная экстраполяция его глейснеровского программного обеспечения не давала никакого шанса на это.
Канат Ятимы закачался. Наполовину обнаженный ребенок дергал канат в рядом с ним, пытаясь завладеть его вниманием. Ятима, онемев, вглядывался в ребенка, желая лишь обернуть защитной полимерной пленкой его незащищенное тело. Он оглядел пустую игровую площадку; в поле его зрения не было никого.
Ятима встал. Ребенок неожиданно начал кричать и плакать. Он сел, устроился поудобней, попытался обнять ребенка рукой, неудачно. Ребенок ударил своим кулачком по свободному месту. Ятима подвинулся
Ребенок вкарабкался ему на колени. Ятима нервно взглянул на данные TERAGO. Ребенок взял его руку и положил на канат, затем толкнул ее немного назад. Ятима усилил это движение, канат покачнулся. Ребенок толкнул руку вперед, Ятима качнул канат в этом направлении.
Они качались вместе, все выше и выше, ребенок кричал от восторга, Ятима разрывался между страхом и радостью. Пролилось несколько редких капель дождя, но затем облака истончились и разделились, стало солнечно.
Внезапная ясность солнечного света потрясала. Смотря через освещенную солнцем игровую площадку — с точки зрения человека, всего лишь гостящего в этом мире — Ятима почувствовал ощущение надежды на победу. Как будто семя разума Кониши все еще кодировало в нем инстинктивное знание того, что, со временем темные штормовые облака должны всегда рассеиваться, а самая длинная ночь должна всегда сдаваться рассвету, а жестокая зима должна всегда сменяться весной. Каждая трудность Земли подталкивала ее жителей идти вперед, выживать. Каждое творение родившееся в плоти несет в себе гены предка, который пережил самые безжалостные трудности, которые этот мир мог бы принести.