ГЛАВА 12
Любовные приключения нэпмана Скоробагатского.
Опознание трупа.
Допрос Скоробогатского.
Шок Володи
Лев Александрович Скоробогатский, бывший почетный гражданин Житомира, а ныне процветающий одесский коммерсант, сидел в просторной гостиной собственного дома и с вожделением поглядывал на сахарные булки, лежавшие на столе в блюде. Внизу, на первом этаже, в кухне суетилась его кухарка Лукерья — баба лет шестидесяти, с зыркающими по сторонам, пронырливыми глазами, хитрая, но молчаливая, оттого и допущенная в дом. Она вкусно готовила, воровала меньше остальных и приучена была помалкивать о делах хозяина. А дел было столько, что постоянно приходилось держать ухо востро.
Лев Александрович, мужчина лет пятидесяти, то есть, как думал он сам про себя, в самом соку, перестал задумчиво смотреть на булки и уставился на цветастую скатерть, мучительно переживая о трудах насущных, а также о том, что пришло ему в голову вот уже недели две назад. И переживания его были тяжелыми и сложными — он думал: жениться ему или нет. Для этого у Скоробогатского существовало целых три кандидатуры, и выбрать кого-то было просто непосильным трудом.
Конечно, предприимчивому торгашу не особенно улыбалось допустить в свой просторный дом еще одного человека — который, как ни крути, все-таки будет лишним ртом. Но в каждой из трех кандидатур были плюсы, которые могли склонить к данному решению. Вот их-то и рассматривал Лев Александрович — со всей подходящей к случаю серьезностью.
Лишний рот в доме, понятное дело, был ни к чему. Со всеми обязанностями отлично справлялась Лукерья, и, как уже упоминалось, она обладала самым большим достоинством — умела молчать. Скоробогатский очень любил тишину, в идеальной тишине было очень комфортно пересчитывать свою прибыль, полученную за день, прежде чем положить ее в сейф. А прибыль, надо сказать, в последнее время все прибывала и прибывала…
Конечно, если уж говорить по справедливости, Скоробогатский мог прокормить не один лишний рот, а с десяток! Но он ни за что не стал бы этого делать. Будучи человеком прижимистым, Лев Александрович любил считать и беречь каждую копейку. А потому в качестве жены категорически не рассматривал женщин, имеющих детей.
Дети, в его представлении, были мерзким довеском, который вечно бегает по дому и требует еды. Детей Скоробогатский ненавидел так же, как крыс, — с той только разницей, что если крыс можно было потравить, то против подобной расправы с детьми почему-то категорически возражал уголовный кодекс. Поэтому Скоробогатский инстинктивно ненавидел и сторонился женщин, имеющих детей. Как махровый эгоист, он мог согласиться существовать совместно с кем-то только в условиях повышенного внимания к одной-единственной персоне — своей собственной.
Наверное, потому дела Льва Александровича шли очень даже неплохо. А прибыль удавалось извлекать из самых разных источников.
Из родного Житомира Скоробогатский уехал, прихватив всю кассу товарищеской взаимопомощи, соблазнившись мечтами о южной Одессе, полной знойных красоток и немыслимых финансовых возможностей. По дороге он обманул двух деловых партнеров — инвесторов некой мифической фермы по разведению племенных быков-производителей. Взяв деньги у доверчивых нэпманов, Скоробогатский якобы отправился в Киев за приобретением двух невероятно ценных быков.
Вместо этого, прокрутив деньги в каком-то левом харьковском банке и с помощью взятки председателю этого банка получив огромные липовые проценты, он махнул в Одессу, где тут же вошел в долю артели по производству металлических изделий для сельского хозяйства и кузнечного промысла.
С артелью Лев Александрович разделался так же довольно быстро: на обоих совладельцев артели он написал в ЧК пространный донос о том, что якобы за его спиной партнеры чеканят фальшивые золотые монеты, чтобы сбыть их контрабандой в Англию. Донос, конечно, был абсурдный. Но так как уголовная милиция изо всех сил боролась с фальшивомонетчиками и валютчиками, ему поверили.
Деловые партнеры были арестованы, и Скоробогатский оказался единственным владельцем активов данного процветающего предприятия. После чего он быстро продал все активы заезжему деляге из Жмеринки, получив просто заоблачную цену.
Одновременно с этим Лев Александрович умудрился получить фальшивый кредит на развитие предприятия по закупке гороха для промышленных целей, поучаствовать в афере с изготовлением фальшивых железнодорожных билетов и стать членом несуществующего акционерного общества «Артель «Химпромбытсбуда», на развитие которой от государства были выделены довольно приличные средства.
С помощью природной смекалки и наглости Скоробогатский всегда умудрялся выходить сухим из воды. А вступив в тесные коммерческие отношения кое с кем из большевистских комиссаров, смог еще и упрочить свое положение.
В результате всех этих махинаций он стал владельцем процветающего предприятия, торгующего древесиной на экспорт и мебелью под государственные поставки. Надо ли говорить, что основной деятельностью предприятия была контрабанда в Турцию. Войдя в долю, Скоробогатский быстро упрочил свое положение в теневом мире и закрутил контрабанду в таких объемах, что диву давались даже видавшие виды уголовники.
Склады предприятия, представлявшие собой сплошной деревянный барак с единственным входом, на котором висел большой амбарный замок, находились на Ближних Мельницах. Скоробогатский занял под них целый квартал небольшого переулка.
В тот момент, когда Лев Александрович обустраивал склады, ему вдруг приглянулся дом, в котором жила довольно большая семья — муж с длинной бородой, очень странный на вид, жена и пятеро детей разного возраста.
Сначала Скоробогатский честно предложил семейству продать ему дом. Но семейство заартачилось — мол, дом построили еще их родители, и все такое. Тогда Лев Александрович обиделся. Впервые в жизни он хотел поступить честно — и тут вдруг! Ну, не судьба — значит, не судьба.
Плюнув на непонятно откуда взявшуюся честность, Скоробогатский принялся собирать сведения. Очень скоро он узнал, что бородатый глава семейства был бывшим священником. Когда-то он служил в небольшой церквушке здесь же, на Ближних Мельницах, но большевики активно боролись с религией и везде, где только могли, закрывали церкви. Этой участи не избежала и церковь на Ближних Мельницах — в ней устроили склад картошки. А священник остался без работы и поступил счетоводом в какую- то контору, чтобы хоть как-то прокормить многочисленное семейство.
Скоробогатский потер руки в восторге — это ему и было надо! Не захотели продать дом за деньги — теперь отдадут даром. Скоро полетели доносы — в местный ЦК ВКП (б), в уголовную милицию, в Киев и в Москву. В доносах разными почерками и от разных людей писалось одно и то же: о том, что бывший священник в своем большом доме организовал опасную секту, выступающую против советской власти.
События не замедлили последовать. Священника с женой арестовали, детей отправили в детский дом. Заплатив небольшую взятку большевистскому начальству, Скоробогатский вселился в облюбованный им двухэтажный дом, который находился как раз напротив его складов на Ближних Мельницах.
И вот, некоторое время пожив в свое удовольствие, Лев Александрович задумался о том, чтобы жениться и тем самым увеличить свой капитал, а также упрочить свое положение в советском обществе. Тут же подвернулись две идеальные кандидатуры.
Обе претендентки соответствовали требованиям Скоробогатского — он хотел, чтобы женщина была без детей, возрастом до 30 лет, богата и не уроженка сельской местности. Желательно также говорить по- французски, уметь шить и вышивать — чтобы самостоятельно изготавливать себе наряды, а не требовать от мужа дорогостоящих покупок.
Первая девица была дочерью крупного нэпмана, торгующего в Одессе всеми писчебумажными принадлежностями. Вторая — дочкой большевистского комиссара, который занимал достаточно серьезное положение в городе.
Казалось бы, выбирай и радуйся, но нет, тут Скоробогатскому подвернулась третья претендентка. Встретилась она ему в одном из ресторанов, а конкретно — в ресторане «Аккорд», куда преуспевающий торгаш время от времени ходил. И стоило ей блеснуть своим черным глазом из-под коротко стриженных темных волос, как Лев Александрович пропал.
Роман закрутился с бешеной скоростью. Девица, которую звали Татьяной, не имела ни богатых родителей, ни родственников с высоким положением, ни какого-то капитала, ни места в обществе. Кроме того, нэпман был совершенно неуверен насчет ее возраста. Но на фоне разгоревшейся страсти это было не важно. Страсть была исключительно со стороны Скоробогатского, так как девица постоянно водила его за нос.
В первую ночь, когда они решили уединиться в гостинице, Лев Александрович опозорился так страшно, что и сам не мог вспоминать потом об этом позоре. Выпив с девицей самого дорогого вина, нэпман… заснул. Конечно, девица ушла, а в гостинице его умудрились ограбить — утащили часы и набитый бумажник.
Через два дня, оправившись от стыда, Скоробогатский разыскал эту Татьяну в том же самом ресторане «Аккорд», чтобы извиниться и попробовать все заново. Девица сначала отказывалась, но потом все же согласилась с ним поужинать. Они стали встречаться время от времени, но в своих ухаживаниях нэпман не продвинулся ни на шаг.
Однажды он с ужасом уяснил, что если он хочет от девицы большего, то на ней следует жениться. В любое другое время и с другой девицей Скоробогатский плюнул бы на это, послав претендентку к черту. Но тут вдруг. задумался. Страсть снедала его, и о женитьбе на черноглазой дьяволице Лев Александрович задумывался все чаще и чаще. Эту дилемму он сейчас и решал, сидя за столом и ожидая ужин, который должна была подать Лукерья, вот уже битый час возившаяся на кухне.
Наконец Скоробогатскому надоело сидеть. У него затекли ноги, да и выбор оказался совсем не таким простым, как ему показалось на первый взгляд. Нэпман встал и подошел к окну. Ночь была лунной. Яркая луна окрашивала в серебристый цвет и улицу за окном, и здание деревянного склада напротив. Лев Александрович залюбовался красивым пейзажем, как вдруг… не поверил своим глазам!