Многие считают, что диббук вселяется в людей, которые были близки ему при жизни или были его близкими родственниками. После смерти человека его дух, не находя упокоения и перерождения, начинает искать родных и близких и тянуться к ним.
Дух прилепляется к телу и заставляет носителя подчиняться его воле, а также совершать намного худшие поступки, чем были совершены умершим при жизни. При этом душа жертвы очень сильно страдает от такого насилия.
Есть также версия, что диббук вселяется для завершения каких-либо дел, которые остались у него после смерти.
Душевные страдания носителя — это лишь малая часть одержимости духом. Тело не может долго выдержать две сущности, оно начинает болеть и угасать. Чтобы опознать и изгнать диббука, нужно действовать очень быстро и правильно. Одержимости диббуком чаще всего подвержены юные девушки и женщины, мужчины — крайне редко.
Участь человека, в которого вселился диббук, страшна, однако от жуткого соседства можно избавиться.
Прежде всего необходимо выяснить, что человек пострадал именно от диббука. Поэтому, по обычаям, за девушками внимательно следят накануне свадьбы. Если ее родители заставляют выходить за нелюбимого, она подвержена серьезной опасности. Поэтому люди, сведущие в каббале, стараются избегать принудительного брака для своей дочери.
В случае одержимости духом человеку следует пройти сложную процедуру очищения. Опознать человека с вселившимся диббуком легко — его выдают странное, не свойственное ему поведение, слабость тела, ощущение неверности происходящего. Сила диббука действует угнетающе на окружающих, а жертву, того, в кого он вселился, часто начинают мучить удушье и сильный кашель, особенно по ночам.
Самое страшное, что изгнать дух сложно и опасно не только для раввина, но и для людей, которые окружают его в момент ритуала. В это время может произойти смерть носителя духа, и тогда диббук вселится в стоящего рядом человека, который последним посмотрел в глаза умирающему.
А задача раввина состоит в осуществлении сложного обряда, в ходе которого используются специальные травы. Их зажигают для благовоний, а кроме них у раввина есть амулеты, и он произносит молитвы с упоминанием Господа и Соломона.
Раввин должен уговорить дух покинуть живое тело, обещая ему переход в место очищения. Если диббук откажется, после изгнания он отправляется прямиком в ад…
Традиция изгнания диббука существует в иудаизме очень давно. Изгнание диббука проводится цадиком — авторитетным раввином, в присутствии миньяна — десяти совершеннолетних мужчин. Изгнание сопровождается трублением в шофар, как в Йом-Кипур (Судный день), и чтением заупокойных молитв. Все члены ритуала должны быть одеты в погребальные рубашки.
Самая сложная задача для того, кто изгоняет демона, — это опознать диббука, вскрыть природу его земных грехов, назвать его имя и договориться о тех условиях, на которых диббук согласится покинуть им одержимое тело.
Одержимого всегда привязывают к кровати и одевают в погребальное облачение. Диббук считается одним из самых сильных демонов, поэтому не каждый экзорцист справится с ним. Раввин, участвующий в ритуале, должен обладать добрым именем и славиться своей набожностью. Иногда ритуал длится не одну ночь и требует присутствия нескольких людей, подготовленных раввином.
Во время ритуала экзорцист не только облегчает страдания жертвы, но и выступает адвокатом самого диббука, обычно обеспечивая его попадание в геену огненную и последующее искупление. Ритуал предписывает читать библейские стихи задом наперед, дуть в шофар и повторять tsey, tsey, dybbuk! (изыди, изыди, диббук!)
Самым известным экзорцистом в истории считался Ицхак Лурия. Именно его слава как успешного изгнателя бесов породила у странствующих каббалистов целый промысел, который достиг расцвета популярности в XVIII веке. Еврейские изгнатели диббука назывались баалшемами. Эти люди считались не только заклинателями, но и целителями, которые могли исцелить многие болезни и кроме того — бесплодие. Также они могли изгонять злых духов из людей, домов, синагог, а порой и из целых деревень. Знаменитым экзорцистом был и основатель хасидизма Баал Шем Тов.
ГЛАВА 19
Новенькие мадам Зои.
Лишняя девушка.
Интервью с Кирой.
Загадочный букет
Так как был ранний час, заведение было еще закрыто. Но ради Володи мадам Зоя сделала исключение.
Ранним часом считалось 11 утра. Немного стесняясь, мадам Зоя провела Сосновского и Таню в бальную залу, дверь в которую находилась сразу же справа по коридору. Зала была еще закрыта, и в ней не успели убрать.
Мадам Зоя так и говорила: бальная зала. Залой она, по привычке людей старшего поколения, называла большую гостиную. Но в этом старорежимном, таком необычно парадном слове «зала» была вся та простота души таких вот старых людей, которую еще не успели заклеймить определением «мещанская».
Выросшая на криминальном дне, проводя свои дни в самых мерзких притонах порта и Молдаванки, мадам Зоя никогда не видела настоящих бальных зал, да и где бы она могла их видеть? Простодушная, немного робеющая перед высшим светом, мадам Зоя вкладывала в слово «зала» весь тот даже не понятный ей самой трагизм. Это было достижением, успехом — иметь заведение с «бальной залой», и мадам Зоя гордилась собой. А потому не понимала, что в глазах Володи и Тани выглядит жалко и печально.
Несмотря на ранний час, некоторые девицы уже встали и шастали по коридору — нечесаные, заспанные, в нижнем белье, они тупо смотрели на вошедших мутными после короткого сна глазами. В этих глазах не было ни удивления, ни интереса — так фабричный рабочий смотрит на надоевший станок.
Заведение мадам Зои, как и все остальные заведения в городе, было скопищем самых разнообразных пороков, и далеко не редкостью было появление таких вот парочек — он и она, — подбирающих себе девушку для совместных любовных утех.
Кого только ни видели эти стены! Группы мужчин разного возраста и вида, две женщины, которые искали третью, старики с фотографической камерой, желающие лицезреть и снимать любовные утехи двух, трех или даже больше девушек…
Самые низменные страсти, самые отвратительные пороки, животные инстинкты, похоть, жестокость — все это источило мраморные ступеньки, ведущие к заведению. И девицы ничему не удивлялись — они были привыкшими ко всему, эти жалкие инструменты для принятия городских отходов, давно лишенные элементарных чувств и желаний, а потому лишь смотрящие на клиентов тупыми, уставшими глазами.
Таня хорошо помнила этот взгляд: именно так — тупо и жалко смотрели ее подруги с Молдаванки, каждый вечер выходя на улицу. Для Тани этот взгляд был страшней тюрьмы, страшней ножевой раны.
Именно поэтому она предпочла воровство и разбой такому вот погружению в вязкую бездну, болотную жижу людских пороков. Все эти девушки были беспомощными, жалкими жертвами большого города, собственной глупости, алчности, бесхарактерности, лени. Таня никогда не могла быть жертвой. Лучше уж — смерть.
Погруженная в такие печальные воспоминания, она не смущалась ни капли, а вот Володя, наоборот, чувствовал себя явно не в своей тарелке.
Итак, мадам Зоя объявила, что проведет их в залу, и распахнула широкую дверь. Внутри было темно. В воздухе стоял гнилой, застоявшийся запах сигаретного дыма, алкоголя, дешевых духов, пота и немытых человеческих тел. Слава богу, в заведении не подавали еду, только напитки, поэтому к запаху не примешивались ароматы дешевой кухни, которые всегда витали в воздухе дешевых забегаловок.
Мадам Зоя быстро прошла к окнам и распахнула ставни. Серый свет пасмурного утра осветил картину ночного разгрома. То, что ночью выглядело весело и ярко, в обнажающем свете утра становилось жалким и печальным.
Стулья были перевернуты, крышка рояля раскрыта. На полу валялись пробки из-под шампанского и бумажный серпантин. Поблескивали осколки стекла от разбитых бокалов. На обивке дивана расплылось темное пятно от вина. Володя задел ногой пустую бутылку, и с жутким грохотом она покатилась через комнату, пока не зацепилась за стул. Мадам Зоя заметно смутилась:
— Не убиралися с ночи. Уборщица позже приходит.
— Мы не порядок пришли проверять, — немного резко ответил Сосновский.
Перед визитом в заведение мадам Зои Таня и Володя очень внимательно прочитали показания, которые тайком дал Володе Петренко. Эти бумаги он вынул из дела, совершая должностное преступление. Но Володя честно обещал их вернуть через два часа.
Петренко был зол. Ему уже сообщили, что дело об убийстве Сандольского у него забирают, его будет вести секретный важный чекист, который уже прибыл из Москвы.
Петренко уже был вызван на ковер, где ему сообщили об этом. А также устроили нагоняй, посоветовав поменьше концентрировать свое внимание на бытовых разборках, имея в виду убийства, а побольше заниматься разгромом банды Алмазной. Банда налетчиков в городе никому не была нужна.
От начальства Петренко вышел злой как черт. А потому с легкостью отдал бумаги Володе. До прибытия следователя дело находилось у Петренко.
Эти документы представляли собой несколько показаний тех, кто гулял в ресторане «Парус». Петренко был следователем ретивым, приступал к новому делу со всей возможной энергией. А потому опросил почти всех — конечно, кроме высокого начальства, до которого не смог дотянуться. Впрочем, начальство ушло домой перед приходом проституток, не желая ударять лицом в грязь перед подчиненными.
В показаниях было написано одно и то же. В заведение пришли восемь девиц: три старые, всем знакомые проститутки, и пять новеньких. Одна из новеньких ушла с Сандольским.
— Мадам Зоя, — начал Володя, — вы в беде, и ваше счастье, что к вам пришли мы с товарищем, а не из ГПУ.
— Ой вэй… — Мадам Зоя ухватилась за голову, прекрасно осознавая то, что случилось с ней. Шутка ли — убийство чекиста! И за меньшее большевики спускали шкуру.