Зоя Максимовна пояснила:
— После Аниной звуковой ванны я ходила к врачам на обследование. Мне сказали, что я чудом избежала инсульта. Я знаю, кто это чудо. Она! — Зоя Максимовна указала на Аню Самородову и расплакалась. — Зачем вы держите ее в клетке?
Зал одобрительно загудел. Впечатлительные зрители прослезились. Судья не сразу успокоил собравшихся.
Адвокат Курочкина вызвала нового свидетеля. Им оказался старший лейтенант милиции Денис Ракитин. Появление сотрудника правоохранительных органов после плачущей женщины мобилизовало внимание присяжных.
Адвокат спросила Ракитина:
— Старший лейтенант, вы узнаете девушку за решеткой?
— Да. Это Анна Самородова. В клубе «Перспектива» ее зовут Диджей Нота.
— Что вы можете сказать о ней в двух словах? Самое главное.
Ракитин ответил не задумываясь:
— Она спасла ребенка.
— Какого ребенка?
— Девятилетнего мальчика.
— Спасла младшего школьника, — акцентировала внимание присяжных адвокат и обратилась к Ракитину: — Спасла — это оборот речи или Самородова по-настоящему спасла ребенку жизнь?
Ракитин посмотрел на Ноту, поймал ее взгляд и заявил:
— Я обязан говорить правду и только правду. Так вот, правда такова, Анна Самородова спасла мальчика от верной смерти.
— Как это произошло?
— Мальчика похитили ради выкупа. Специалисты записали телефонный разговор с требованиями вымогателя. Самородова в это время находилась в моем кабинете и услышала запись. По фоновым звукам она определила, что мальчика держат в гараже из силикатного кирпича в яме, над которой стоит автомобиль «Нива». Более того, она узнала похитителя, хотя тот сильно изменил голос.
— На основании ее показаний вы задержали похитителя?
— Нет. Самородовой никто не поверил.
— Почему?
— А вы бы поверили, не зная ее способностей?
— К сожалению, вряд ли.
— И мое начальство сочло ее показания чушью.
Курочкина повторила для присяжных:
— Чушью! Как и многое другое, о чем вы слышали ранее. — Адвокат обратилась к Ракитину: — Что было дальше?
— Анна сказала мне, что сможет услышать мальчика в гараже, если окажется рядом.
— Насколько рядом? Около двери?
— По словам Ани ей было достаточно оказаться в районе гаражей. И мы поехали в Лобню, где жил подозреваемый, голос которого она опознала. Хотя я…
— Не верили Анне.
— Как и все. Но следствие в тот момент зашло в тупик. С каждой минутой опасность для жизни ребенка возрастала.
— Как происходил поиск?
— В Лобне мы ездили по городу, искали гаражи из силикатного кирпича. Как правило это были длинные ряды из десятков боксов.
— Вы вскрывали каждый гараж? — предположила Курочкина.
— Нет. Мы вообще не подходили к гаражам. Я останавливал машину, Самородова выходила и слушала.
— Просто слушала?
— Она снимала куртку, расставляла руки, закрывала глаза и замирала. А потом мы ехали дальше и всё повторялось.
— Вам показалось ее поведение странным?
— Еще бы. Дальше больше. Она сняла обувь, джинсы и футболку, встала босыми ногами на землю и снова раскинула руки. Я почувствовал себя полным идиотом.
— Самородова обнажилась. Зачем?
— Тогда я не знал. Наорал на нее, выбросил одежду из машины и хотел уехать.
— Что было дальше?
— Аня вдруг побежала вдоль гаражей и указывает — мальчик здесь!
— На что она показала?
— На закрытый гараж. Такой же, как десятки рядом. Я прислушался — ничего. А она трясет меня и требует — открывай!
— Как вы поступили?
— Она взбесилась, обозвала меня глухой тететрей, стала колотить камнем по замку. Я принял решение вскрыть гараж, хотя это незаконно.
Адвокат подошла к свидетелю и в полной тишине спросила:
— Мальчик был в гараже?
— Да, — кивнул оперативник.
По залу прокатился вздох облегчения.
— Ребенок лежал в яме, связанный по рукам и ногам. Его рот был заткнут кляпом. Мальчик обессилел и тихо стонал, но Анна каким-то чудом услышала его. Я вызвал «скорую». Прибывший врач установил, что мальчик в критическом состоянии и до вечера бы не дожил.
— С мальчиком сейчас всё в порядке?
— Да. Но если бы не Аня… Она слышит всем телом, поэтому и разделась. А я не понимал, накричал на нее. А она спасла ребенка.
Слезы смахнули сразу трое женщин-присяжных.
Прокурор Клочко спохватился:
— Протестую! История сомнительная и не имеет отношения к обвинительному заключению.
— Протест принимается, — сказал судья.
Зрители встретили решение тихим гулом. Адвокат выждала минуту и успокоила всех.
— Хорошо. Если спасение ребенка недостойно заслушивания в суде, перейдем к обвинению моей подзащитной в теракте. Старший лейтенант Ракитин, что вы делали в ночь накануне так называемого теракта?
— Спал после тяжелой смены. Утром обнаружил два сообщения на автоответчике от Ноты. Самородова у меня так записана — короче и понятнее.
— Эти записи сохранились?
— Да.
— Поднесите ваш телефон к микрофону и включите запись.
Оперативник выполнил просьбу. В зале зазвучал взволнованный голос Анны.
«Ракитин. Это диджей Нота. Я услышала, что сегодня в питание для школьников добавят яд. Вы же в курсе, как я слышу. Развозить по школам будут Борз и Айдар на двух фургонах. Их надо остановить. Я звонила в милицию, но мне не верят. Я не знаю, что делать. Еду на комбинат школьного питания. Помогите!»
Адвокат обратилась к присяжным:
— Вы всё слышали. Разве террористка будет посвящать в свои планы оперуполномоченного милиции?
Прокурор вмешался:
— У меня вопрос к свидетелю. Как обвиняемая Самородова оказалась в вашем рабочем кабинете, когда только началась история с похищенным мальчиком?
— Она проходила по делу об убийстве девушки из ночного клуба.
— В качестве кого?
— Сначала подозреваемой, потом как свидетель.
— Вы всё слышали, — прокурор с апломбом передразнил адвоката и обратился к присяжным: — Самородова подозревалась в убийстве!
— Протестую! — воскликнула адвокат.
Судья решил прекратить прения:
— Допрос окончен. Свидетель, вы можете быть свободны.
Ракитин решил остаться в зале. Пробрался на свободное место и неожиданно произнес: держись, Аня. Слова были сказаны тихо, но Нота их услышала и поблагодарила взглядом.
Адвокат заявила:
— Ваша честь, у нас еще один свидетель.
Судья опустил взгляд на бумаги:
— В согласованном списке больше никого нет.
— Данный свидетель заявился сам в последний момент. Разрешите его выслушать?
Судья посмотрел на часы и кивнул:
— Разрешаю. Задавать вопросы буду я.
В зал вошел худой седовласый мужчина лет семидесяти. Нота сразу узнала мужчину, приезжавшего в интернат, и вспомнила его слова: мы еще встретимся.
Когда свидетель занял место на трибуне, судья обратился к нему:
— Свидетель, представьтесь.
— Трифонов Сергей Васильевич. Полковник КГБ в отставке.
— Что вы хотите рассказать суду?
— На службе я возглавлял отдел паранормальных явлений. Мы изучали людей, обладающих особыми возможностями. Я не могу раскрыть всех тайн, но заявляю, что Анна Самородова действительно обладает особым слухом и голосом. Этот дар наследственный. Через наш отдел прошли ее дед и мать. Возможности Анны Самородовой я проверял, когда ей исполнилось пятнадцать лет.
Композитор и Вокалистка — напомнила себе Нота имена деда и мамы. На душе потеплело.
— Как суд может убедиться в особых возможностях Самородовой?
Трифонов на минуту задумался и сказал:
— Предложите стенографистке уйти в комнату заседаний и прошептать любую фразу из протокола сегодняшнего заседания. Пусть она ее подчеркнет, а потом вы проверите, сможет ли Самородова повторить эту фразу.
— Обвиняемая, вы согласны? — спросил судья.
Нота кивнула.
Стенографистка ушла, а когда вернулась передала стенограмму судье. Тот хмыкнул и обратился к Самородовой:
— Подсудимая, повторите слова стенографистки.
Суровым голосом прокурора Нота произнесла:
«Нет сомнений, что именно у продавцов дурманящей дряни Самородова заказала смертельный яд».
Прокурор опешил. Присяжные и зрители заметили изумление на лице судьи и загудели.
— Тишина в зале! — хлопнул молотком судья. — Да, вы… угадали.
— Это не гадание! Это дар, — подал голос Трифонов. — Давайте попросим Самородову воспроизвести разговор настоящих террористов, которых она слышала в ночном клубе.
Судья повертел в руках снятые очки и дал добро.
Нота в лицах повторила разговор хозяина клуба Казбека с Борзом и Айдаром, где они условились устроиться водителями на комбинат школьного питания, чтобы отравить детей. Она в точности воспроизвела голос каждого заговорщика.
Судья обратился прокурору:
— Роман Владимирович, вы узнали голоса?
— Два голоса напоминают голоса свидетелей Шадиева и Султанова.
— Напомните суду кто они?
— Оба работали водителями на комбинате школьного питания в день попытки теракта.
— Шадиев и Султанов устроились на комбинат незадолго до теракта?
— За неделю.
— Вы сказали, работали. Где они сейчас? Мы можем их вызвать?
— С них взяли показания и отпустили под подписку о невыезде. — Клочко замялся и выдавил: — С тех пор их не могут найти.
Судья обдумал услышанное, сделал пометки и спросил:
— А третий голос узнали?
— Не знаю, ваша честь.
Судья посмотрел на Самородову:
— Подсудимая, поясните, где вы слышали этот разговор?
— В ночном клубе «Перспектива». Третий голос — это владелец клуба, хозяин. Его зовут Казбек.
— Ваша честь, следует его задержать и допросить, — предложила адвокат Курочкина.
— Казбек сейчас в зале, — громко произнесла Нота.
По залу прокатился шум. Присутствующие озирались друг на друга.
Судья спросил:
— Где он?
— Второй справа в последнем ряду, — указала Нота.
После провальной операции Казбек сбрил бороду, изменил прическу, осветлил волосы. Он кутался в шарф, носил куртку с высоким воротником и темные очки. Опасное дело закончилось не так плохо, считал Казбек. Земляки уехали и спрятались, подозрения пали на сумасбродную девку. Он пришел на судебное заседание, чтобы услышать приговор и окончательно убедиться в своей безопасности. Вместо этого диджей Нота озвучила тайный заговор и назвала его имя.