— Ты умнее всех, — похвалила Нота. — И про вторую пятнашку менты тоже ничего не поняли?
— Это через год было. Мне не терпелось стать мужчиной. Пригласил бабу из соседнего подъезда, шлюху-алкашку. Напоил, поимел, но был разочарован. Выдвинул ящик тумбочки, увидел пятнашки. Алкашка просила еще выпить. Я согласился: пойдем, куплю. Взял гвоздодер. Она удивилась: а это зачем? От хулиганья отбиваться. Поверила, дура. На самом деле, чтобы открыть люк. С Антипиным я пальцы прищемил, кожу содрал. А гвоздодер — вещь! И по башке долбануть, и люк подковырнуть.
— Как прошло?
— Завел шлюху в парк к тому же самому колодцу. Ударил по голове, она закричала. Пришлось добавить, чтобы затихла. Смотрел, как умирает. Это понравилось больше секса. Костяшку номер два вложил ей в трусы, тело сбросил в колодец.
Лагушкин глотнул коньяк, мрачно посмотрел на Ноту. Девушка сморщилась от боли, чтобы маньяку стало приятнее, и спросила, стараясь тянуть время:
— Я буду пятнадцатой?
— Могла стать третьей. Вместо Анжелы.
Ответ оказался неожиданным. Нота ужаснулась:
— Вместо твоей мамы?
— Она кукушка, а не мать! — отрезал Лагушкин. — Нагулялась с рокерами и вернулась постаревшая, никому не нужная. А у меня как раз ломка после убийства шлюхи. Руки тянутся к гвоздодеру. Анжела сюсюкает, а у меня одно желание: ну почему тебя не прикончили до моего рождения. Только так подумал, стал ненавидеть молоденьких дур, которые шляются по клубам и концертам. Поэтому в ночной клуб электриком устроился. Там телок полно, стал выбирать. А потом тебя увидел. Ты Анжелу напомнила. В глазах что-то восточное, и к музыканту клеишься.
— Не клеилась я, а помогала диджею.
Маньяк неожиданно наклонился, схватил Ноту за челюсть и пригвоздил яростным взглядом:
— Анжела тоже так думала, когда музыкантам давала! Я подготовился и проследил за тобой от клуба «Hungry dog». На тебе были наушники.
Нота вспомнила ночь, когда Ринг ушел в обнимку с девушкой, а она следила за ними из ревности.
— Ты прислонилась к стене дома и страдала, — подтвердил Лагушкин. — Этим и спасла себя. Я с удовольствием наблюдал за твоими муками. Потом ты бросила шнур от наушников и свалила. Я подобрал шнур, намотал на руки. Из дома вышла другая девица, по одежде точно из клуба. Да еще довольная собой, смотреть тошно. Я придушил ее и наблюдал, как рожа менялась. Ей плохо, а мне кайф! Костяшка номер три в трусах.
— Софья Легкова. Меня допрашивали, — припомнила Нота.
— А меня не заметили, — похвастался маньяк. — Первое время мне было хорошо, а потом опять стало накрывать. Начал искать ту девушку в наушниках, похожую на Анжелу. В «Hungry dog» тебя уже не было. Стал ходить по другим клубам и нашел в «Перспективе». Там ты уже диджей Нота! А на танцполе девицы, которые одеваются и стригутся как ты. Никчемные фанатки! В точности, как Анжела в молодости.
— Ты мстил матери, — убедилась Нота.
— Не мать она, а фанатка! — взревел маньяк и пошатал нож в ране.
Нота взвыла. Жаркая вспышка боли затуманила взгляд.
Умиротворенный Лагушкин продолжил:
— Мне требовались сильные эмоции. Решил не прятать тела фанаток. В колодце я не видел смерть, меня не устраивало, что они исчезали. Стал контролировать удары и наблюдать, как приходит смерть. Это нечто несравненное! Гвоздодер к черту — лучше молоток. И первый удар не в полную силу. Специально выбрал похожую на тебя дуру и убил рядом с клубом. Пусть Нота испугается. Я обязательно доберусь до нее.
Лагушкин глотнул коньяк, поморщился. Не от крепкого алкоголя, от досадных воспоминаний.
— Когда тебя увидел за решеткой в суде, тошно стало. Это я должен был тебя мучить! Узнал твое настоящее имя — Аня. Как у моей матери-кукушки! Вы даже этим похожи и обе помешаны на музыке. Анжела и Нота. Тьфу!
Лагушкин сплюнул и признался:
— Меня колбасило жутко. Перерезал вены на ноге, смотрел, как вытекает кровь. Любовался медленной смертью. Отпустило. На следующий раз Анжела застукала меня в ванной, взбеленилась, отправила в психушку. А ты уже на свободе и работаешь у Джины. Там мы снова встретились, Диджей Нота.
— Я удивилась, сильный симпатичный парень и в депрессии, — сделала комплимент Нота.
— Наплел тебе про увольнение. Пожалела.
— Я старалась помочь.
— Твоя музыка расслабляла, — согласился Лагушкин и тут же взвился: — Но по-настоящему меня отпускало только, глядя на смерть. Самый сладкий момент, когда дурочка понимает, что в моей власти. Перед смертью меня умоляли, предлагали деньги, драгоценности, себя предлагали любым способом. Но я забирал самое ценное — жизнь — не разменивался на мелочи. Когда до них доходило, что умолять бесполезно, меня проклинали, называли дьяволом, гадом, убийцей, разве что не Лягушонком, как в школе. И я мстил: вот тебе, вот тебе, вот!
Маньяк умолк, сгорбился, замер.
Его стекленеющий взгляд напугал Ноту. Она поспешила отсрочить развязку:
— Те девочки были случайными. Со мной по-другому, в меня ты влюбился, Юра, я же видела.
— Полюбил, как особо ценный экземпляр, который оставлю напоследок.
— Ладно, фанатки дуры и похожи на меня, а причем Бояринцев?
— Доктор Нота загордилась своими успехами. Вечно Бояринцева упоминала. Вот я и ударил актера по башке. Не смертельно. Чтобы сбить с тебя гордыню.
— Еще был Вано.
— На Вано я разозлился. Он сунулся невовремя, помешал тебя поиметь. Ты ведь меня хотела?
— Да, конечно, — согласилась Нота.
— И чтобы ментов запутать: то девки, то парень.
Нота убедилась, что маньяк гордится рациональным подходом и считает себя самым умным. Возвысить себя в глазах жертвы для него особое удовольствие. Она цеплялась за новые вопросы, как отсрочку смерти.
— Труп Казбек ты спрятал. Почему?
— Казбек на тебя охотился, а ты моя награда. Моя! Я прикончил его, чтобы не опередил. Труп скинул, чтобы менты и дальше его подозревали. Жаль, тело быстро нашли. Теперь это неважно. Ведь клубный маньяк — это Ринг и Нота. Два полоумных диджея!
Лагушкин скривился в гордой улыбке. Нота изобразила на лице скепсис.
Маньяк нахмурился:
— Думаешь, не прокатит? — И стал рьяно доказывать: — Еще как прокатит! Молоток с кровью Казбека я на вашу крышу подбросил, а ты его цапнула. А перстень Казбека у Полины на пальце, знаешь, почему? Вы ее прибили, чтобы она вас не выдала. Нож из твоей спины найдут в руке Ринга. Вот!
— Я не про это, — как можно спокойнее отреагировала Нота. — Последняя пятнашка одна на два трупа.
Лагушкин усмехнулся и пнул игральные кости на полу. Затем открыл коробочку с головоломкой на столе. Внутри лежали две костяшки номер 15. Он продемонстрировал их Ноте.
— Знал, что ты подберешь мою у двери. С твоей, как раз, две пятнадцатых. Каждый из вас приготовил для другого. Найдут в ваших карманах. Вот так-то!
Маньяк сунул одну из костяшек в брюки Ринга, другую в джинсы Ноты.
Девушка в страхе дернулась. Когда же приедет Ракитин? Сколько времени прошло? Успеет ли он?
Ее страх и боль показались маньяку недостаточными. Он рывком перевернул тело девушки на спину, и нож вонзился глубже. Под сжавшимися веками Нота увидела яркую вспышку. Она вскрикнула от жуткой боли и потеряла сознание.
Глава 58
Нота очнулась от плеска воды в лицо. В глаза заглядывал Лагушкин.
Увидев осознанную реакцию жертвы, он смял опустевшую пластиковую бутылку и осклабился:
— Плохая девочка приблизилась к финишу. Скоро она отправится на встречу с лучшей подружкой.
Нота лежала на правом боку. Маньяк временно пощадил ее. Спину жгло, и в любой момент он мог толкнуть ее на торчащий нож и придавить окончательно.
— Ты думаешь, одной головоломки мне достаточно? — Лагушкин сошвырнул пустую коробочку из-под пятнашек.
Нота ни о чем не могла думать, даже о спасении. Ее мутное сознание плавало в кипящем облаке боли.
— Дед заставлял меня играть в шахматы, шашки. Там фигур больше. Но их мне тоже мало. И знаешь, почему?
Нота беспомощно смотрела, как Лагушкин допил коньяк и разбил бутылку о стену.
Музыка на фестивальной площадке чуть стихла, и ведущий громогласно анонсировал единственное и неповторимое, долгожданное и умопомрачительное объемное лазерное шоу всеми любимого диджея Лазера!
Лагушкин зашагал по осколкам, тыча в сторону завизжавшей толпы.
— Я ненавижу всю эту тусовку. Они будущие Анжелы, наплодят кукушат и бросят. Лучше пусть сдохнут заранее. Здесь и сейчас!
Видя испуганное недоумение на лице Ноты, он объяснил:
— Я заменил в распределительном щитке автоматы на болты. И заменил кусок силового кабеля на обычный.
Нота продолжала таращить глаза.
Маньяк рассмеялся и затараторил:
— Во время выступления Лазера запустят дым, включат мощное лазерное оборудование. Нагрузка возрастет, обычный провод расплавится, а автомат не отключится. И тогда сухая трава, кусты, палатки, бытовки, баннеры — всё вспыхнет! Из-за дыма пьяная тусовка не сразу поймет, что происходит. Заметят огонь, когда будет поздно. И безумная толпа задохнется и растопчет друг друга.
За окном засверкали всполохи ярких огней.
— Огненное шоу начинается, — в сладком предвкушении промолвил маньяк.
Нота собралась с силами и выдавила:
— Я тоже хочу.
— Что?
— Увидеть смерть. Большой толпы.
Лагушкин напрягся и отстранился, словно Нота покусилась на самое заветное.
— Смотреть это мое. — Маньяк опустил взгляд на безжизненное тело Ринга и криво улыбнулся: — Ты останешься с ним. Вы завершаете серию. У меня новый этап.
Нота сморщилась от боли и бессилия. Сознание билось в поисках спасительной мысли, как перепуганная птица в клетке.
Как еще затянуть время? Ракитин, где ты? Ты уже должен приехать! Не можешь найти?
Нота напрягла слух. Бесполезно. Даже, если Ракитин зовет ее, она не услышит после выпитого коньяка. Фестиваль под властью тысячеваттной музыки, от которой дрожат стены, и вспышек лазерного шоу, грозящего огромной бедой.