– Непонятно, – мотнула я головой. – Что с дочкой такое случилось? И почему он сам с ней не жил?
– Я же говорила: не жил, потому что в армии служил по контракту. А когда за ребенком не смотрят, всегда что-нибудь случается. Оно хоть большой ребенок, хоть маленький. С большими детьми даже больше хлопот. Дочка в институт поступила, в парня влюбилась. Тот ребенка ей сделал, а жениться не захотел. Был бы рядом Андрюха, он бы живо с женихом разобрался, но он даже не знал, что его дочка беременная. Уж не знаю, чем он Бога прогневил, только не стал он дедом. Дочка так переживала, что у нее выкидыш случился, кровотечение открылось. То ли не сообразила, то ли по другой причине, но «скорую» она не вызвала и умерла от потери крови. Был бы кто-то рядом, обязательно вызвал бы врача, а так она скончалась в одиночестве. Вот этого и не может Андрей простить сестре.
– Кто же знал, что так получится? Может, и зря он всю вину на сестру переложил?
– Мы тоже так думаем. Девчонке самой голову на плечах надо было иметь. Взять хотя бы Лизку, – вспомнила она про девчонку в короткой юбке. – Прости господи! А каким орденом Андрея наградили?
– «За отвагу», – брякнула я первое, что пришло в голову.
– Орден такой есть? Я думала, «За отвагу» – это медаль.
В орденах и медалях я не слишком разбираюсь, потому тут же сделала вид, что оговорилась:
– Медаль, конечно, медаль. А я как сказала? Орден? Нет, медаль. Спасибо за беседу, но мне пора, – стала я прощаться со словоохотливой Татьяной Алексеевной. – Как вы думаете, Лидия сейчас дома?
– Конечно, дома. Где ж еще? Она работает в местном баре, а тот только в двенадцать открывается, правда, и закрывается поздно. Иди. Не забыла? Зеленые ворота.
Я переживала, что могу не найти дом Лидии. По моему мнению, в сельской местности каждые вторые вороты выкрашены в зеленый цвет, но оказалось, что только не в Бельском. В селе, которое славится своими кузнецами, практически все ворота были кованными. А ковку ни один цвет так хорошо не подчеркивает, как черный. Поэтому зеленые ворота были едва ли не единственными на улице, на которую указала мне Татьяна Алексеевна.
– Вы Лидия Петровна? – спросила я через забор, когда хозяйка, разбуженная лаем огромного волкодава, соизволила в ночной сорочке выйти на порог.
Это была довольно рослая и крепкая женщина с крупными и выразительными чертами лица, чем-то похожая на актрису Нонну Мордюкову и, вне сомнения, на Андрея Петровича.
– Да, я Лидия Петровна. А что надо? – хриплым со сна голосом спросила она.
– Поговорить. В дом впустите?
– Заходи.
Я скосила глаза на беснующегося на цепи пса.
– Карат, место! – гаркнула Лидия. – Не бойся. Цепь короткая – он не достанет.
Как раз в этом я и не была уверена. Цепь была достаточно длинной. Чтобы подойти к дому, мне надо было пробираться вдоль забора. Если Карат и не доставал до двери, то совсем немного, полметра, не больше.
Понадеявшись на то, что Лидия меня защитит, окольными путями я двинулась к дому. Все обошлось: пес, переложив охрану дома на хозяйку, проигнорировал мое передвижение и молча улегся около будки.
Лидия провела меня в комнатку, про которую можно было бы сказать: «Чисто, но бедно». Глядя на откровенно убогий интерьер, я подумала, что громоздкий ламповый телевизор и продавленный местами диван здесь стоят лет сорок, не меньше. Очевидно, Лидии было все равно на каком диване сидеть и по какому телевизору смотреть фильмы и сериалы. Могло быть и так, что Лидия специально завела меня в самую бедно обставленную комнату – мало ли кто я такая? Я ведь не представилась.
– Ну, – подтолкнула она меня к разговору. – Говори, зачем пришла.
– Поговорить о вашем брате.
– Тю-ю, – протянула она, явно обрадовавшись. – А я думала, ты дочка Ивана Кузьмича. Всё его жена не успокоится.
«Судя по всему, Иван Кузьмич – очередной Лидкин ухажер», – догадалась я.
– Нет, я не дочка Ивана Кузьмича.
– Слава богу, – вздохнула Лида. – Еще одних выяснений отношений я не переживу. Слышала бы ты, что эта тетка вчера в баре кричала! И что я такая, и что я сякая. Чепуха! У меня, кстати, тоже принципы есть, но что я могу поделать, если мужики ко мне тянутся? Просто липнут! А что? Все при мне, – она горделиво выпятила грудь, погладив себя по талии. – И нрав у меня веселый. А зачем тебе мой брат понадобился? Я его сто лет не видела, аж с позапрошлой Пасхи. Может, это он тебя ко мне прислал?
Лидия уперлась взглядом в мою сумку. Очевидно, она рассчитывала, что я достану из нее пухлый конверт с деньгами.
– Нет, я по собственной инициативе приехала, – пришлось ее разочаровать. – Крепитесь, Лидия Петровна. Ваш брат умер.
– Кто? Андрей? – воскликнула она. – Не может такого быть! Да он знаете какой? Он кого хочешь обманет и смерть вокруг пальца обведет. Он заговоренный! В воде тонул, в огне горел – и везде выжил. А ты говоришь, что умер, – по мере того, как она говорила, голос становился все неуверенней и неуверенней. Под конец она спросила шепотом: – Слушай, а ты не врешь? Мне сейчас не до шуток. Кто ты вообще такая?
– Нет, не вру, к сожалению. Я работаю в ресторане, в котором ваш брат любил проводить время. Не могу сказать, что мы дружили, но общаться общались. Примите мои соболезнования.
– Сердце? Не может быть! Он же здоровый как бык!
– Его убили. Из окна выбросили.
– Как так выбросили? – спросила она, срываясь на плач. – Как такое возможно? Он же в десанте служил! В разведгруппе. Сам любого в окно мог выбросить. Он, знаешь, какой сильный. Ах, Андрей, Андрей. Одно слабое место у него было – голова.
– Голова?
– Ты не подумай, он не дурак был.
– Я и не думаю, если в разведке служил. Травма, наверное, была?
– Да, снаряд рядом разорвался. Его контузило. В госпитале подлечили, но боли головные не ушли. Нервы ни к черту. Но что ты хочешь?! Кто из Чечни нормальным возвращался? А мог бы вообще не вернуться. Его группа под обстрел попала – все погибли, только он остался. Его друг своим телом прикрыл. Андрей очень переживал, даже жалел, что выжил. Считал, что за свою жизнь слишком дорого заплатил.
– Как можно так считать? На все воля божья или судьба, если хотите.
– Так-то оно так, но Андрей словно ополоумел. А уж когда дочь погибла, совсем с катушек съехал. Даже в больнице лежал. Ну ты понимаешь, какую больницу я имею в виду. Ту, где души лечат.
– Психиатрическую? – робко спросила я.
– Вообще-то, он туда по моей милости попал, – повинилась она. – Устроил мне скандал на ровном месте. Даже грозился убить. Он горячий, терять нечего – мог утюгом в меня запустить или нож достать. Я выскочила из квартиры и вызвала психушку. Но пробыл он там недолго – сбежал. Его даже обследовать не успели.
– Мне рассказывали, будто он вас в гибели дочери винил.
– Ну да, винил! Нашел козу отпущения! – возмутилась Лида. – Я, что ли, ей таблетки для срыва беременности выписала? И что с того, что она без матери осталась, что единственная дочь, а мне племянница? Я же не нянька ей. У нее своя жизнь – у меня своя. Не хочу я кому-то себя посвящать, даже единственной племяннице. Тем более что Андрей звал меня не в областной центр, а в Первомайск. Тоже мне город, – фыркнула она.
– Первомайск?
– Да. Там жена и дочка Андрея жили, пока их папа служил. Городок маленький, к тому же редкостная дыра. А я не дура, чтобы менять шило на мыло. Кстати, мы бы и не ужились с племянницей. Мы слишком разные. Я вот такая! – Лидия гордо приподняла грудь и вздернула подбородок, как бы показывая товар лицом. Но мне показалось, что сейчас она имеет в виду не столько роскошную фигуру, сколько образ жизни. Судя по всему, дочь Андрея была совершенно иного склада. – Я бы, может, приютила племяшку у себя, но она не захотела ко мне переезжать. Ей же школу надо было непременно в Первомайске окончить. А потом она в институт поступила. В областной центр меня уже не звали. А надо было! Вот там все и случилось. Загуляла моя племяшка!
– Конечно, глупо со стороны Андрея Петровича во всем винить вас, – для пользы дела я стала на сторону Лиды.
– А я о чем! Он же грозился всех убить! Поголовно. А что? Он мог. Он же профессиональный убийца.
– ??? – округлила я глаза.
– Да не смотри на меня так, – заметила мой взгляд Лидия. – Он в Афгане в диверсионной группе служил. Ему врага убить, что на пол сплюнуть. Так вот, когда он в сердцах начал орать, что всех за дочь поубивает, я не на шутку испугалась и позвонила его другу. Но это уже было после того, как Андрей с психушки удрал. Мол, спасать человека надо. Приезжай и забирай!
– Это хорошо, что вы знаете друзей брата.
– Одного знаю, – уточнила Лида. – Разница в возрасте у нас с братом большая. Когда он из дома уехал, я еще маленькой была. А этот товарищ с Андреем в одной части служил, в гости к нам приезжал, даже ухаживал за мной, – кокетливо доложила она. – Телефончик своих родителей оставил на тот случай, если я захочу его разыскать. Кстати, он моложе Андрея лет на десять. Так вот, он тоже с войны вернулся, его тоже ломало, но ему помогли, и он нашел в себе силы вписаться в современную жизнь.
– Вот как? Как же он в современную жизнь вписался?
– В попы пошел. А что? У меня хоть с церковью и натянутые отношения – грешница я, и этого не скрываю, – но это лучше, чем с ножом на людей бросаться.
– А можно узнать имя друга? Он здесь, в Бельском живет?
Наконец-то мне повезло: я вышла на след армейского товарища Андрея Петровича. Уж он-то знает, кто мог отомстить его другу. У меня даже были на этот счет свои предположения. В Красногоровке новоиспеченный батюшка вряд ли мог кому-то перейти дорогу. Там у него не было ни врагов, ни друзей, за исключением матушки Матрены. А вот в Чечне могло произойти все, что угодно. Там действует закон кровной мести. Если ты убил моего родственника, я убью твоего или отправлю на тот свет тебя. Андрей Петрович по долгу службы убивал и убивал много. Поэтому и врагов у него должно