– Альбина, скажите, вам кто-нибудь помогает?
– Да, меня не забывают прихожане церкви, в которой служил Аркадий.
– А друзья-однополчане?
– Их почти не осталось. Простите, а вы тоже знали Аркадия? Кто вы?
– Я? – переспросила я, смутившись.
Я поняла, что врать Альбине грешно, и потому решила рассказать все про Боженко, утаив лишь до поры до времени тот факт, что Андрей Петрович присвоил имя Альбининого мужа.
– Андрей? Ну, конечно же, я его прекрасно знала. Это однополчанин Аркадия. Жаль, что он тоже ушел из жизни, да еще так страшно. Вы полагаете, его убили?
– Даже не знаю. Как разведчика-диверсанта можно выбросить из окна? Разве что это сделал такой же, как Андрей Петрович, обученный боевым приемам человек. Может, Аркадий Петрович вам рассказывал, кто охотился за его другом?
Альбина покачала головой.
– У Андрея Петровича были проблемы, но меня в них не посвящали. Андрей был старше Аркадия, опыта у него было больше, но в жизни, в мирной жизни, он был таким беспомощным. У него ничего не ладилось. Он продолжал относиться ко всему так, как это принято на войне. Есть враг – с ним надо бороться любыми способами. Аркадий его убеждал, что так нельзя. Надо учиться прощать людей, в том числе и врагов. Душевная боль отступит тогда, когда ты простишь, и когда тебя простят.
– А кого именно надо простить? – осторожно спросила я.
– Этого я не знаю. Я познакомилась с Андреем Петровичем два года назад. Он тогда был на грани срыва. Нет-нет, при мне ничего такого не допускал, но, когда они с Аркадием запирались в кабинете, я слышала, как оттуда доносились его всхлипы. Иногда он кричал – да так жутко!
– А что кричал, не помните?
– Что всех найдет и заставит за всё ответить по суду и по совести.
– А ваш муж как-то объяснял, что с его другом происходит?
– Он говорил, что Андрею довелось много чего пережить. Сначала жена умерла, потом он потерял свой взвод, следом дочь погибла, и он остался совсем один. Это, конечно, страшно. Он тогда мог таких дел натворить, если бы не Аркадий.
– И что сделал ваш муж?
– Он предложил ему покаяться и пойти служить Богу. Сначала Андрей стал помогать Аркадию. И знаете, он успокоился, стал уравновешенным, рассудительным таким. А потом в Красногоровке приход без священника остался. Аркадий уговорил митрополита послать туда Андрея Петровича. – Альбина замолчала.
– А что потом?
– В последний раз я видела Андрея в день смерти мужа. Собственно, это Аркадий позвал Андрея, чтобы проститься. Они говорили с час, наверное. Андрей ушел очень расстроенный. Конечно же он понимал, что это последняя их встреча. Утром он позвонил, и я сообщила ему о смерти Аркадия, но на похороны он не пришел и в Красногоровку не вернулся. Куда уехал, не знаю.
– Странно, друг все-таки.
– Почему странно? – заступилась Альбина за Андрея Петровича. – Он ведь простился с Аркадием. А не пришел на похороны, потому что хотел помнить его живым. Да и Аркадий просил, чтобы похороны были скромными.
– Скажите, Альбина, а как паспорт вашего мужа оказался у Андрея?
– Паспорт? А вы откуда про паспорт знаете? Позавчера ко мне заходил участковый. Он тоже спрашивал про паспорт.
«Участковый спрашивал про паспорт? Как же они вышли на Альбину? – задумалась я. – Ксерокопия паспорта, оставленная в санатории? Антон Леонидович потянул за ниточку – клубочек и размотался. Что же он сам к Альбине не приехал?»
– И что вы ему сказали?
– Что среди документов был только военный билет. А паспорт… Я решила, что Аркадий его потерял. Это я и сказала участковому.
– А об Андрее Петровиче он не расспрашивал?
– Нет.
– Неужели еще не знает? – усмехнулась я, понимая, что на полшага опередила Антона Леонидовича. – Кстати, как вы получили свидетельство о смерти?
– Похоронами занималась церковь, даже не знаю, как они вышли из положения. Впрочем, Аркадия хоронили на церковном кладбище, поэтому справка о смерти не имела принципиального значения. В наследство я не вступала, квартира и так на меня оформлена. Значит, паспорт оказался у Андрея? Ничего не могу сказать по этому поводу, – Альбина пожала плечами. – Может, Аркадий сам отдал вместе с орденом?
– Орденом? Каким орденом?
– Видите ли, Аркадий не писал завещания. Чувствуя, что скоро уйдет, он попросил меня обзвонить друзей. Люди приходили, и он отдавал им что-то в память о себе: кому-то икону, кому-то книги. Андрею он собирался отдать орден, который по праву и должен был ему принадлежать. Аркадий рассказывал, что однажды его взвод попал в окружение. Всех бы перебили, если бы на помощь не пришел Андрей со своими ребятами. В общем, произошла какая-то путаница: Аркадий получил орден, а Андрея почему-то наградить забыли. Кстати, он очень тогда расстроился. Мой муж пытался восстановить справедливость: докладывал руководству, писал главкому. Ничего не вышло – героя забыли. Накануне своей смерти Аркадий попросил меня найти орден, он намеревался вручить его Андрею.
– Орден ваш муж отдал Андрею при вас?
– Нет, орден лежал в ящике с документами. Аркадий уже не поднимался с кровати. Очевидно, он попросил Андрея взять орден в ящике. А вот зачем Андрею паспорт понадобился, не представляю.
«Как раз это я могу объяснить, – вздохнув, подумала я. – Андрей Петрович решил, что пока его недруги будут искать Боженко, он спокойно поживет под именем Пискунова Аркадия Петровича».
Разговор расстроил Альбину. Вспомнив о муже, она приложила ладонь к глазам, чтобы скрыть слезы. Из комнаты выбежал Ванька. Как оказалось, со свойственным детям любопытством он наблюдал за нами через щелочку в двери. Взглянув на меня сердито, он прижался к матери.
– Мама, ты опять плачешь? Не плачь. Папа на небе. Ему там хорошо, честное слово.
– Я знаю, сынок, – она обняла его и виновато улыбнулась мне.
Мне стало неловко: мои вопросы разбередили Альбине душу. По всему, она до их пор не смогла смериться с потерей мужа. И успокаивать ее было бессмысленно – это тот случай, когда лечит только время.
– Простите, меня такси внизу ждет, – я поднялась с дивана.
– Уходите? – спросил Ваня. – А чай?
Я не удержалась и погладила мальчика по голове.
Водитель, как и обещал, дождался – иначе меня бы ожидало полное разочарование. На беседу с Альбиной, я возлагала большие надежды. Конечно, я многое узнала о жизни Андрея Петровича, но, увы, пока ничто не объясняло, кто и за что мог его убить. В принципе, зная настоящее имя покойного, можно было бы попытаться разыскать его военных товарищей, но эта задача для меня была практически неразрешимой. Я даже не знала, куда мне обратиться. В военный комиссариат? Полагаю, что там со мной и разговаривать бы не стали.
Недолго сомневаясь, я позвонила Антону Леонидовичу и быстро произнесла:
– Только не спрашивайте, откуда мне это известно. Человек, который называл себя Аркадием Петровичем Пискуновым, на самом деле Боженко Андрей Петрович. Запишите, пожалуйста, Боженко Андрей Петрович. Он служил вместе с Аркадием Пискуновым в Чечне, а когда тот умер, присвоил его паспорт.
– Боженко, говорите? Интересная информация. Это вы, Виктория Викторовна? – узнал меня Антон Леонидович.
– Я.
– Странно как-то получается: вы знаете то, чего пока не знаю я.
– Может, и странно, но сейчас не об этом. Боженко долгое время скрывался. От кого? Я думаю, вам надо покопаться в его военном прошлом.
– Не уверен, что в военном, но в прошлом покопаться стоит, – многозначительно сказал он.
– То есть вы тоже считаете, что Юра Егоров не виновен в его смерти? – обрадовалась я, но, видимо, рано.
– А кто сказал, что у Егорова и Боженко не может быть общего прошлого? Только не спрашивайте, что и откуда я знаю, – почти моими же словами закончил разговор Антон Леонидович.
– Вот те раз, – пробормотала я, усаживаясь в такси.
– Не понял. Куда теперь ехать?
– Домой, – вздохнула я и, наткнувшись на удивленный взгляд водителя, назвала адрес.
Глава 21
На обратном пути мы попали в пробку. Такси оказалось без кондиционера. Только в семь часов я, уставшая и раздраженная, перешагнула порог квартиры.
– Ну наконец-то! – вышел меня встречать Никита. Вид у него был крайне обеспокоенный. – Вика, где ты ходишь? Я звоню тебе на трубку, а ты не отвечаешь! Я уже хотел звонить в «Три самурая».
Никита действительно несколько раз звонил на мобильный телефон, и каждый раз я не могла ответить, поскольку разговаривала то с Лидией, то с Альбиной, а после разговора со следователем вообще не хотела брать трубку, чтобы не потерять нить своих рассуждений. Хотя, какие там рассуждения? Всю дорогу я переваривала фразу Антона Леонидовича о том, что Андрея Петровича и Юру могло связывать общее прошлое. В конечном итоге я пришла к выводу, что Антон Леонидович ляпнул это просто так, чтобы меня позлить. На самом деле Юра с Пискуновым, то есть с Боженко, знаком не был, разве что пару раз видел его в «Трех самураях». Это и есть общее прошлое? Конечно нет!
Взглянув на бледное лицо мужа, я пожалела, что не уделила ему несколько секунд своего внимания. Ответить, определенно, стоило, а вдруг бы он и впрямь позвонил Вере Ивановне. Ему бы сказали, что я заболела. И что ему думать? Не зря же говорят: маленький обман рождает большие подозрения.
– Я волнуюсь! – с обидой и упреком воскликнул Никита.
– Прости, я не слышала звонка, – вздохнула я. – Телефон лежал на дне сумки, а в поликлинике так шумно.
– Ты целый день провела в поликлинике?! – взволновано спросил он.
Выглядела я в этот момент, наверное, не очень хорошо: уставшая, с потекшим макияжем и в притрушенной пылью сельских дорог одежде.
– А? Ну что ты! Я утром сдала анализы, а врач принимал только вечером. Да не смотри ты на меня так! Все нормально. Я здорова, как… – я запнулась, вздохнула глубоко и забыла, что хотела сказать. – А чем это пахнет?
В квартире благоухало чем-то пряным и аппетитным.