Мои размышления прервал Алья.
Железной рукой ухвативший меня за ворот блузки.
– Я тебе сейчас расскажу, девчонка, каковы твои светлые. – Принц притянул меня к себе. Он почти шипел. – Ты знаешь, чья одежда на тебе сейчас?
– Вашей сестры, – пискнула я.
– А хочешь знать, где она сейчас? Моя сестра?
Я не ответила.
Я знала, что ни один ответ не будет правильным.
– Лита, её звали Лита. И время от времени она сбегала в горы, чтобы посмотреть на луну и звёзды. Иногда даже до человеческих городов добиралась, узнать, как живётся тем, кто каждый день видит небо. Мы с Морти предупреждали её, что это опасно, мы запирали её в собственных покоях, но тщетно. И пять лет назад светлые поймали её. Наши шпионы, конечно, узнали об этом, но возможность сообщить мне выдалась не сразу. А когда выдалась, было поздно. – Капельки слюны брызгали мне на щёки. – Она была очень храброй девочкой, наша маленькая Лита. Она так и не созналась, что принадлежит к королевской семье. Не хотела, чтобы с её помощью как-то надавили на нас с Морти. О ней сообщили светлым владыкам, и Повелитель эльфов захотел лично её допросить. Спрашивал о расположении наших туннелей, спрашивал, как преодолеть наши ловушки. Остались ли у дроу ещё маги. Кто сейчас ими правит. Слабые места того, кто правит. Но Лита не созналась ни в чём. Даже когда ей ломали кости. Даже когда кожу жгли раскалённым железом. И когда Повелитель понял, что от неё ничего не добиться, Литу отдали стражникам. Людям. Эльфы же не опускаются до того, чтобы марать руки о дроу, – взгляд тёмных, страшных, узких зрачков принца впивался в мои глаза. – Ты знаешь, сколько раз они насиловали её, прежде чем бросить умирать в темнице от голода, жажды и потери крови? Четырнадцатилетнюю девочку, мою сестру?..
– Алья, – мягко произнёс Лод, – эта девочка тут ни при чём.
Принц, опомнившись, разжал пальцы, позволив мне отпрянуть.
И тихо сказал, улыбнувшись:
– Вот они, твои светлые, девчонка. Люди. Эльфы. Полукровки, их дети. Убийцы моего отца, убийцы моей сестры. Благородные народы. Нравятся?
Наверное, никогда в жизни я не видела столь горькой улыбки. Это неправильно. Улыбки не должны быть горькими. Улыбки не должны быть печальными.
Я мотнула головой. Нет, не нравятся. Такие – не нравятся.
Но ведь дроу и сами…
– Ты можешь сказать, что это война. Что они пытают и убивают нас, а мы пытаем и убиваем их. И будешь права. – Принц развернулся на каблуках, и волосы взметнулись за ним серебряным крылом. – Но мы никогда не трогали детей.
Толчком распахнул дверь и вышел из комнаты.
– Я приходил поговорить, Лод, но, смотрю, ты немного занят, – бросил принц через плечо. – Жду в своих покоях, как освободишься.
Мы с Морти и Лодом молча наблюдали, как он шествует мимо светящихся цветов.
Потом принцесса коротко поцеловала колдуна в губы и побежала следом.
– Что ж, поговорили, – заключил Лод на русском, поворачиваясь ко мне. – Так зачем ты пошла в библиотеку?
– Я…
– Искала подтверждение моих слов, верно?
Резко отвернувшись, колдун перешагнул порог спальни.
Я следила, как он идёт вдоль книжных шкафов, выискивая что-то.
– Это правда? Что вы не трогали детей?
– Если они забредали в горы и видели то, чего им видеть не полагалось, их приводили ко мне. Я усыплял их, стирал память о последних сутках и оставлял рядом с городом, откуда они пришли. – Наконец обнаружив то, что искал, колдун вытащил с полки объёмистый том. – Так поступали все придворные маги, что служили дроу до меня.
– Тогда почему вы с попаданцами были так жестоки?
– Одно дело – случайно увидеть отряд наших разведчиков. Другое – преодолеть все ловушки в туннелях и нагло заявиться в наш город. Нам же и в голову не могло прийти, что вы действительно сваливаетесь в дыры между мирами. К тому же наличие у человека дара сильно осложняет вмешательство в его память. – Вернувшись в спальню, Лод протянул книгу мне. – Сорок третья страница.
Я провела ладонью по гладкой кожаной обложке:
– И вы только детей жалели? Могли бы всех так спасать.
– Не только. Так обычно поступали со всеми, кто не пытался шпионить. Но после смерти Литы у Альи возник пунктик насчёт юных симпатичных девушек, – голос Лода сделался глухим. – Страница сорок три.
Я вздрогнула. Медленно открыла книгу. Пролистала шершавые пергаментные листы.
Взглянула на ровные чернильные строчки.
«…соединив заклинание Врат и Защитного Круга, вывел новую формулу. Теперь сквозь ворота смогут пройти лишь те, кого пригласил наложивший заклятие (или хозяин дома). Более того, и выйти они смогут лишь после того, как получат от хозяина или мага разрешение на выход. Случайно пригласить или отпустить невозможно, требуется точная словесная формулировка. Единожды получив разрешение и приглашение, можно входить неограниченное количество раз. Но маг может менять словесные формулировки по своему желанию, и после изменения старое приглашение потеряет силу. Заклятие и рунная формула…»
– Про кольца ты и так знаешь. Судя по книге, которую брала ночью. – Лод следил за тем, как я читаю. – Убедилась?
Я молча захлопнула книгу.
Убедилась.
Вот и всё. Колдун говорил правду. Предложенный им план – единственно верный.
И я не имею ни малейшего понятия, как осуществить его до завтрашнего утра.
– То, что принц делает с пленными девушками, – вдруг вырвалось у меня, – что он собирается сделать с Кристой… это месть за сестру?
– И не только за неё. – Лод взял книгу из моих рук.
– Но их унижение не вернёт ему ни сестру, ни отца.
– Думаешь, я не говорил ему этого? – Колдун кинул толстый том на кровать, рядом со мной. – Нет, он не надеется их вернуть. Ни сестру, ни отца, ни мать, которая за год угасла от горя, потеряв своего Повелителя. Но сердце и душу Альи снедает боль. Боль не только потери, но и унижения, которому подвергается его народ. На пленницах он отыгрывается за всех ненавистных светлых – и только тогда боль ненадолго отпускает его, позволяя обрести покой.
– Ясно. – Я смотрела на свои пальцы, сжимавшие складки юбки. – И что потом с ними происходит? С девушками? После того как принц наиграется?
– Он отдаёт их другим. Таким, как Артэйз. Тем, чью душу тоже грызут демоны. А после их игр… – Лод прикрыл глаза. – Иногда они умирают прямо у них, иногда попадают ко мне, но милосерднее заставить их уснуть навеки, чем лечить. Можно излечить тело, но не искалеченную душу.
– Даже потерей памяти?
– А толку? Мне не разрешают возвращать их домой. Не разрешают держать при себе. И игры дроу будут повторяться, пока несчастные не умрут. Я умолял Алью не уподобляться врагам, умолял во имя нашей дружбы, но отношение к пленным – единственное, в чём он абсолютно непреклонен.
Я медленно подняла голову:
– А теперь скажите честно… что сделает принц, узнав, что к нему в руки попала невестка того, кто обрёк его сестру на мучительную смерть?
Лод встретил мой взгляд, не моргая.
И я увидела ответ в его глазах.
Конечно же, он знал, что Алья сделает с той, кто более других причастна к его боли. Потому и молчит о личности Кристы. Не забавы ради, просто иначе Алья забрал бы её немедленно.
Если попытаемся сбежать и провалимся, а мы обязательно провалимся – погибнем обе. Если не попытаемся – наивное доверие в глазах Кристы до конца жизни будет главной темой моих кошмаров. Ведь её ждёт судьба даже хуже той, что дроу уготовили просто девушкам-полукровкам.
А как бы мне ни хотелось думать, что мне плевать, моя треклятая совесть всё же сильнее моего эгоизма.
– Вы не можете просто отпустить нас? – тихо, почти жалобно спросила я. – Вы же хотели бы. Я вижу.
Лод присел рядом со мной – так, чтобы не смотреть сверху вниз.
– Я не могу спасти всех. Но я могу спасти тебя. – Он тронул мою ладонь кончиками пальцев. – И если ты не откажешься от мысли творить глупости ради мифического шанса на побег, клянусь, я с помощью ошейника заставлю тебя пролежать в кровати всё время, пока Криста не окажется у Альи.
Со сломанными рёбрами мне было не до того, чтобы думать о всяких там прикосновениях, но сейчас сердце замерло, словно на качелях, в томительный миг перед началом падения.
А стоило вспомнить, как его руки скользят по коже…
Я отдёрнула руку, словно от кипятка.
– А что насчёт мук совести?
– Ты всё равно забудешь об этом, – справедливо заметил Лод. – Ещё пара недель, и ты забудешь обо всём, что здесь видела.
– Пара недель? Предыдущую девушку вы продержали год.
– На то были причины, – уклончиво ответил колдун. – Ты – другое дело. Ещё несколько разговоров и шахматных партий, и ты свободна.
Я задумчиво облизнула губы.
Потом встала и направилась к выходу из спальни.
После всего, что произошло, у меня оставалось всё меньше оснований для того, чтобы ему не верить. Но…
– Мне надо подумать, – остановившись у цветочных горшков, я обернулась. – А что делает пыльца?
– Тех цветов, что ближе к тебе – усыпляет. Одна щепотка в лицо, и любое живое существо уснёт на несколько часов. – Лод так и сидел на кровати, наблюдая за мной безо всякого удивления. Наверняка иллюранди рассказал, что во время ночной прогулки я интересовалась волшебной оранжереей. – Тех, что с пятью лепестками, похожих на звёзды, – нейтрализует действие сумрачной пыли.
– А сумрачная пыль – это пыльца лилий? Которая делает невидимой?
– Точно.
Я кивнула, усваивая информацию. Подумав, решилась на ещё один вопрос.
– И всё-таки… что вы сделали с тем дроу, которому попалась моя предшественница?
Лод задумчиво потёр подбородок.
– Скажем так, – колдун провёл кончиком большого пальца по своим губам, словно стирая усмешку. – Теперь ему нечем доставлять девушкам неприятности определённого рода.
– Да где ты всё время пропадаешь? – привычно вскинулась Криста, когда я вернулась в наши покои. – Время на исходе, а ты… ой, что с твоим лицом?!