Ананда, есть эти семь месторасположений сознания и две сферы. Какие семь?
(1) Есть, Ананда, существа, которые различны в теле и различны в восприятии, такие как люди, некоторые дэвы, некоторые в нижних мирах. Таково первое месторасположение для сознания.
(2) Есть существа, которые различны в теле, но одинаковы в восприятии, такие как дэвы свиты Брахмы, которые перерождаются посредством первой [джханы]. Таково второе месторасположение для сознания.
(3) Есть существа, которые одинаковы в теле, но различны в восприятии, такие как дэвы лучезарного сияния. Таково третье месторасположение для сознания.
(4) Есть существа, которые одинаковы в теле и одинаковы в восприятии, такие как дэвы сверкающего великолепия. Таково четвёртое месторасположение для сознания.
(5) Есть существа, которые с полным преодолением восприятий форм, с угасанием восприятий столкновения, [вызываемых органами чувств], с не-вниманием к восприятиям множественности, осознавая «пространство безгранично», относятся к сфере безграничного пространства. Таково пятое месторасположение для сознания.
(6) Есть существа, которые с полным преодолением сферы безграничного пространства, [воспринимая] «сознание безгранично», относятся к сфере безграничного сознания. Таково шестое месторасположение для сознания.
(7) Есть существа, которые с полным преодолением сферы безграничного сознания, [воспринимая] «здесь ничего нет», относятся к сфере отсутствия всего. Таково седьмое месторасположение для сознания.
Сфера не-воспринимающих существ и, второе, сфера ни восприятия, ни не-восприятия – [таковы две сферы].
В этом отношении, Ананда, если кто-либо понимает первое месторасположение сознания, то есть, существ, которые различны в теле и различны в восприятии; если он понимает его происхождение, прекращение, привлекательность, опасность, и спасение от него, – то будет ли подобающе для него искать в этом наслаждение?»
«Разумеется нет, Учитель».
«Если кто-либо понимает оставшиеся месторасположения сознания… сферу не-воспринимающих существ…сферу ни восприятия, ни не-восприятия; если он понимает его происхождение, прекращение, привлекательность, опасность, и спасение от него, – то будет ли подобающе для него искать в этом наслаждение?»
«Разумеется нет, Учитель».
«Ананда, когда монах – поняв в соответствии с действительностью происхождение, прекращение, привлекательность, опасность, и спасение в отношении этих семи месторасположений сознания и двух сфер – освободился посредством не-цепляния, то он зовётся монахом, освобождённым мудростью.
Восемь освобождений
Ананда, есть эти восемь освобождений. Какие восемь?
(1) Вот [практикующий], обладая формой, видит формы. Таково первое освобождение.
(2) Вот [практикующий], не воспринимая формы внутренне, видит формы внешне. Таково второе освобождение.
(3) Вот [практикующий] настроен только на идею «красивого». Таково третье освобождение.
(4) С полным преодолением восприятий форм, с угасанием восприятий столкновения, [вызываемых органами чувств], не обращающий внимания на восприятие множественности, [воспринимая]: «безграничное пространство», [практикующий] входит и пребывает в сфере безграничного пространства. Таково четвёртое освобождение.
(5) С полным преодолением сферы безграничного пространства, осознавая, что «сознание безгранично», [практикующий] входит и пребывает в сфере безграничного сознания. Таково пятое освобождение.
(6) С полным преодолением сферы безграничного сознания, осознавая, что «здесь ничего нет», [практикующий] входит и пребывает в сфере отсутствия всего. Таково шестое освобождение.
(7) С полным преодолением сферы отсутствия всего, [практикующий] входит и пребывает в сфере ни восприятия, ни не-восприятия. Таково седьмое освобождение.
(8) С полным преодолением сферы ни восприятия, ни не-восприятия, [практикующий] входит и пребывает в прекращении восприятия и чувствования. Таково восьмое освобождение.
Ананда, когда монах достигает этих восьми освобождений в прямом порядке, в обратном порядке, и в прямом и в обратном порядке; когда он достигает их и выходит из них когда он хочет, таким образом, которым хочет, и [пребывает в них] так долго, как хочет; и когда с уничтожением пятен [загрязнений ума] он здесь и сейчас входит и пребывает в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, засвидетельствовав это для себя самостоятельно прямым знанием, то тогда он зовётся монахом, который освобождён обоими путями. И, Ананда, нет другого освобождения обоими путями, которые было бы выше и превосходнее, нежели это».
Так сказал Благословенный. Достопочтенный Ананда был доволен и возрадовался словам Благословенного.
ДН 16. Махапариниббана сутта - Великое Окончательное Освобождение
Введение
Из тридцати четырех бесед (санскр. – «сутра», пали – «сутта»), которые составляют Дигха Никаю (Собрание Длинных Бесед), эта, шестнадцатая, является самой длинной, и вместе с тем её важность пропорциональна длине текста.
Она сохраняет основную особенность буддийских сутт, поскольку она, подобно другим, является воспроизведением событий в том виде, как они были засвидетельствованы. Из-за её уникального содержания, она более чем любая другая сутта, способна не только воспроизвести впечатление на верующего буддиста, что она естественно делает, но также и привлечь общего читателя, так как это действительно прекрасный экземпляр священной литературы.
Она дает хорошее общее представление об Учении Будды, даже с учетом того, что она едва ли предлагает что-нибудь, что не найдено, зачастую в более обширном виде, в других суттах.
В конце своей жизни, после почти полувекового служения, Учитель уже давно поведал все, что было необходимо для достижения идеала. Поэтому, в течение последнего периода, его основной заботой было запечатлеть в своих последователях необходимость неустрашимого осуществления на практике тех же самых учений. Что могло, конечно, более чем когда-либо прежде, негативно отразиться на вдохновении учеников.
В действительности, Сангха собралась, чтобы присутствовать при самом большом событии в истории Учителя, и четко осознавала это, тем более, что Учитель объявил свою Париниббану за три месяца до нее. Поскольку он двигался к северу, монахи стекались к нему в больших количествах. И их впечатления не могли быть достаточно ярко отражены в устной передаче. (Как известно, первоначально Буддийский Канон был полностью устным). Из-за его специфической важности и распространенности, этот материал был вскоре объединен в одно целое. Так возникла эта сутра.
В связи с этим, невозможно не вспомнить с благодарностью почтенного Ананду, сыгравшего значительнейшую роль в сохранении слов Учителя. Его фигура просто неотделима от текстов, что проявляется в течение всего времени в Махапариниббана сутте, которая явно невообразима без него. Снова и снова обращается к Ананде Учитель, проверивший в течение двадцати пяти лет его уверенное понимание и блестящую память, и также его неутомимую преданность. Своими постоянными вопросами, заботами и изумлениями, Ананда, не претендуя на это, становится центральной фигурой около Учителя, что несомненно увеличивает привлекательность текста. Ананда, нежный и приятный, как и его имя, и все же почти в течение всего времени сносящий упреки братьев, был таким образом увековечен наряду с его любимым Учителем, равно как и наряду с его странным положением между похвалой и порицанием, учитывая мистическое значение третьей главы.
Третья глава почти исключительно посвящена отображению обстоятельств, связанных с оставлением жизни Учителем, что является драматической кульминацией событий. Она приводит метафизическое значение Париниббаны, или по крайней мере пытается это сделать. Будда, не уступивший своей смертельной болезни, и при этом не уступивший обольщеньям Мары, самостоятельно оставил существование в должное время, так же как сорок пять лет тому назад, став полностью благословенным, он возложил на себя утомительную задачу обучения людей. Этот факт заставляет серьезно задуматься и приводит к заключению, что своей Париниббаной Будда в действительности преподнес последнее и наивысшее из возможных доказательств своего Учения, не допускающее никакой вялой склонности к самосохранению, но напротив доводящее до кульминационного подъема, завершающего все. Таким образом, из печальнейшего события в истории Буддизма, Париниббана Учителя, в своем истинном значении, превращается в действительно наиболее блистательное событие.
Сестра Ваджира
Цейлон, май 1961
От переводчика
В основу перевода этой замечательной сутры легли сразу несколько вариантов её изложения. Основным из них являлся английский перевод с пали, сделанный сестрой Ваджирой из Германии, под редакцией Фрэнсиса Стори изданный Буддийским Издательским Сообществом в 1998г. Однако вместе с тем использовались и фрагменты английского перевода Ньянапоника Тхеры, и фрагменты из имевшегося безымянного перевода на русский.
Следует отметить, что не смотря на то, что в основе всех исходных вариантов был текст сутры, взятый из Палийского Канона, некоторые слова в данном переводе имеют санскритское произношение, в виду его общепринятости. Некоторые термины специально не переводились во избежание потери многозначности их смысла. Также, в виду того, что использовавшиеся источники местами существенно различались по объему содержания и нумерации строф, то в виду стремления передать текст сутры во всей его полноте, нумерация строф в данном переводе не имеет полного соответствия с каким либо из источников.
От имени всех, кто содействовал мне в переводе и издании этой драгоценнейшей сутры, хотелось бы посвятить все приложенные нами усилия избавлению всех живых существ от пут неведения и обретению ими непревзойденного Благословения.
Дост. Ешей Дорже
Киев, ноябрь 2001
Глава I
Так я слышал: Однажды Благословенный1 обитал в Раджагахе, на холме, называемом Вершиной Коршуна. В это самое время царь Магадхи, Аджатасатту, сын царицы из рода Видехи,2 замыслил напасть на Ваджжиян; говоря так: «Я искореню их, хотя они сильны и могущественны, я разрушу, я полностью уничтожу их».