истинна речь отшельника Готамы, которого мы сочли достойным упрека!»
Тогда Блаженный, подумав, сказал так: «Эти юноши чрезмерно унижают юного Амбаттху, говоря, что он сын рабыни, и теперь я избавлю его от этого. И Блаженный так сказал тем юношам: «Не надо вам, юноши, чрезмерно унижать юного Амбаттху, говоря, что он сын рабыни. Этот Канха был великим мудрецом. Уйдя в южную страну и изучив священные брахманские тексты, он предстал перед царем Оккакой и попросил в жены его дочь Кхуддарупи. Тогда, воскликнув: «Кто же это такой, будучи сыном рабыни, просит в жены мою дочь Кхуддарупи!» – царь Оккака, разгневавшись и выйдя из себя, наложил стрелу на тетиву. И вот он не смог снять ее с тетивы. Тогда юноши, приближенные, советники, подойдя к мудрецу Канхе, сказали так:
– «Господин, да будет благополучие царю; господин, да будет благополучие царю!»
– «Будет благополучие царю, но если царь пустит стрелу вниз, то всюду там, где властвует царь, разверзнется земля».
– «Господин, да будет благополучие царю и благополучие стране!»
– «Будет благополучие царю и благополучие стране, но, если царь пустит стрелу вверх, то всюду там, где властвует царь, в течение семи лет Бог не будет посылать дождя».
– «Господин, да будет благополучие царю и благополучие стране, и пусть бог посылает дождь!»
– «Будет благополучие царю и благополучие стране, и бог будет посылать дождь, пусть только царь направит стрелу в старшего сына – мальчик пребудет в благополучии и ни один волосок не упадет с его тела».
Тогда юноши и приближенные обратились к Оккаке: «Оккака, направь стрелу в старшего сына – мальчик пребудет в благополучии и ни один волосок не упадет с его тела». И вот царь Оккака направил стрелу в старшего сына, и мальчик продолжал пребывать в благополучии, и ни один волосок не упал с его тела. Тогда устрашенный царь Оккака в страхе перед божественным наказанием отдал ему дочь. Не надо вам, юноши, чрезмерно унижать юного Амбаттху, говоря, что он сын рабыни. Этот Канха был великим мудрецом».
И тогда Блаженный обратился к юному Амбаттхе: «Что ты думаешь об этом, Амбаттха? Вот молодой кшатрий выступает в сожительство с дочерью брахмана. От их сожительства рождается сын. Должен ли получить этот сын, рожденный молодым кшатрием и дочерью брахмана, сиденье или воду от брахманов?»
– «Должен получить, почтенный Готама».
– «Должны ли брахманы доставлять ему долю в поминальном приношении, или в подношении вареного риса, или в совершении жертвы, или в угощении гостя?»
– «Должны доставлять долю, почтенный Готама».
– «Должны ли брахманы учить его священным текстам, или нет?»
– «Должны учить, почтенный Готама».
– «Скрыты ли от него их женщины, или не скрыты от него?»
– «Не скрыты от него, почтенный Готама».
– «Должны ли кшатрии совершить над ним посвящение, посвятив в кшатрии?»
– «Нет, почтенный Готама».
– «Почему же?»
– «Потому, что с материнской стороны, почтенный Готама, он не надлежащего происхождения».
«Что же ты думаешь об этом, Амбаттха? Вот молодой брахман вступает в сожительство с дочерью кшатрия. От их сожительства рождается сын. Должен ли получить этот сын, рожденный молодым брахманом и дочерью кшатрия, сиденье или воду от брахманов?»
– «Должен получить, почтенный Готама».
– «Должны ли брахманы доставлять ему долю в поминальном приношении, или в подношении вареного риса, или в совершении жертвы, или в угощении гостя?»
– «Должны доставлять долю, почтенный Готама».
– «Должны ли брахманы учить его священным текстам, или нет?»
– «Должны учить, почтенный Готама».
– «Скрыты ли от него их женщины, или не скрыты от него?»
– «Не скрыты от него, почтенный Готама».
– «Должны ли кшатрии совершить над ним посвящение, посвятив в кшатрии?»
– «Нет, почтенный Готама».
– «Почему же?»
– «Потому, что с отцовской стороны, почтенный Готама, он не надлежащего происхождения».
«Итак, Амбаттха, сравнивать ли женщину с женщиной или сравнивать мужчину с мужчиной – кшатрии оказываются выше, а брахманы – ниже. Что же ты думаешь об этом, Амбаттха? Вот брахманы по какой-либо причине наголо обривают брахмана, наказывают его, осыпая пеплом из сумы, и отправляют в странствие из страны или города. Должен ли он получать сиденье или воду от брахманов?»
– «Нет, почтенный Готама».
– «Должны ли брахманы доставлять ему долю в поминальном приношении, или в подношении вареного риса, или в совершении жертвы, или в угощении гостя?»
– «Нет, почтенный Готама».
– «Должны ли брахманы учить его священным текстам, или нет?»
– «Нет, почтенный Готама».
– «Скрыты ли от него их женщины, или не скрыты от него?»
– «Скрыты от него, почтенный Готама».
«Что же ты думаешь об этом, Амбаттха? Вот кшатрии по какой-либо причине наголо обривают кшатрия, наказывают его, осыпая пеплом из сумы, и отправляют в странствие из страны или города. Должен ли он получать сиденье или воду от брахманов?»
– «Должен получать, почтенный Готама».
– «Должны ли брахманы доставлять ему долю в поминальном приношении, или в подношении вареного риса, или в совершении жертвы, или в угощении гостя?»
– «Должны доставлять долю, почтенный Готама».
– «Должны ли брахманы учить его священным текстам, или нет?»
– «Должны учить, почтенный Готама».
– «Скрыты ли от него их женщины, или не скрыты от него?»
– «Не скрыты от него, почтенный Готама».
– «А ведь кшатрия, Амбаттха, достиг самого глубокого падения – настолько, что кшатрии наголо сбривают его, наказывают, осыпая пеплом из сумы, и отправляют в странствие из страны или города. Итак, Амбаттха, если даже кшатрия достиг самого глубокого падения, тот все равно кшатрии выше, а брахманы ниже.
Брахмой Сананкумарой, Амбаттха, произнесена эта строфа:
Превыше кшатрии ищущих опору в родовитости, Но знающий и праведный – богов превыше и людей.
И вот, эта строфа, Амбаттха, хорошо изречена, а не плохо изречена Брахмой Сананкумарой, хорошо произнесена, а не плохо произнесена, связана с пользой, а не связана с бесполезностью и одобрена мной. И я тоже, Амбаттха, говорю так:
Превыше кшатрии ищущих в родовитости, Но знающий и праведный – богов превыше и людей.
Окончен первый раздел поучений.
Мирские плоды отшельничества
Праведность
«Какова же, Готама, эта праведность, каково это знание?»
– «При несравненном обладании знанием и праведностью, Амбаттха, не звучат речи о происхождении, не звучат речи о роде, не звучат речи о гордости: «Ты достоин меня», или «Ты не достоин меня», Так, Амбаттха, когда происходит введение новобрачной в дом, или происходит выдача замуж, то звучат речи о происхождении, и речи о роде, и речи о гордости: «Ты достоин меня, или ты не достоин меня». Ведь те, Амбаттха, которые привязаны к речам о происхождении, или привязаны к речам о роде, или привязаны к речам о гордости или привязаны к введению новобрачной в дом и выдаче замуж, далеки от несравненного обладания знанием и праведностью. И вот, Амбаттха, когда оставляются привязанности к речам о происхождении, и привязанность к речам о роде, и привязанность к речам о гордости и привязанность к введению новобрачной в дом и выдаче замуж, то приходит осуществление несравненного обладания знанием и праведностью».
– «Какова же, почтенный Готама, эта праведность, каково это знание?»
– «Вот, Амбаттха, в мир приходит Татхагата – арахант, всецело просветленный, наделенный знанием и добродетелью, счастливый, знаток мира, несравненный вожатый людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Блаженный. Он возглашает об этом мироздании с мирами богов, Мары, Брахмы, с миром отшельников и брахманов, с богами и людьми, познав и увидев их собственными глазами. Он проповедует истину – превосходную в начале, превосходную в середине, превосходную в конце, – в ее духе и букве, наставляет в единственно совершенном, чистом целомудрии.
Эту истину слышит домохозяин, или сын домохозяина, или вновь родившийся в каком-либо другом семействе. Слыша эту истину, он обретает веру в Татхагату. И наделенный этой обретенной им верой, он размышляет: «Жизнь в доме стеснительна, это путь нечистоты, странничество же, – как чистый воздух. Нелегко обитающему в доме блюсти всецело совершенное, всецело чистое целомудрие, сияющее как жемчужная раковина. Ведь я мог бы сбрить волосы и бороду, надеть желтые одеяния, и, оставив дом, странствовать бездомным». И со временем, отказавшись от малого достатка или отказавшись от большого достатка, отказавшись от малого круга родственников или отказавшись от большого круга родственников, он сбривает волосы и бороду, надевает желтые одеяния, и, оставив дом, странствует бездомным.
Так, будучи странником, он живет сдержанный воздержанием предписаний для отшельников, придерживаясь должного поведения, видя опасность в мельчайших поступках, обязуется следовать заповедям и упражняется в их исполнении, наделен добродетелью тела и добродетелью речи, чист в средствах существования, обладает нравственностью, охраняет врата жизненных способностей, наделен способностью самосознания и вдумчивостью, удовлетворен.
Меньший сказ о праведности
Как же, Амбаттха, монах предан нравственности? Вот, Амбаттха, отказываясь уничтожать живое, и избегая уничтожать живое, без палки и без оружия, скромный, полный сострадания, монах пребывает в доброте и сочувствии ко всем живым существам. Это и есть часть его нравственности.
Отказываясь брать то, что не дано ему, избегая брать то, что не дано ему, берущий лишь то, что дано, желающий лишь то, что дано, он пребывает чистый сердцем, не зная воровства. Это и есть часть его нравственности.
Отказываясь от нецеломудрия, целомудренный он удаляется и воздерживается от всеобщего обычая совокупления. Это и есть часть его нравственности.
Отказываясь от лживой речи, избегая лживой речи, он говорит правду, связан с правдой, надежен, достоин доверия, не обманет людей. Это и есть часть его нравственности.