— Ага, через трест. В типографии человек от треста сидит и распределяет.
— Вот видишь. А нашу газету трест не берет. Мы ее по почте подписчикам рассылаем. И с экстренным выпуском, если его дать, придется точно так же поступить. Но это не годится. Что же это за экстренный выпуск, который по почте приходит? Экстренный выпуск на то и экстренный, чтобы его, как свежую булку, еще тепленьким продавали.
— И продавайте!
— Как? Ведь к стендам нам доступа нет.
— А газетчики?
— Какие же газетчики? Мы газетчиков не знаем, и они нас не знают. Мы ведь только почтой пользуемся.
Майк не отставал:
— Значит, если бы нашлись газетчики, вы бы экстренный про Дика дали?
— Если бы, говоришь, газетчики нашлись?.. — Редактор с минуту помолчал, потом утвердительно кивнул головой: — Если бы газетчики были, дали бы экстренный. Но где их взять?
— Я приведу.
— Ты?
— Я.
— Сколько же ты сможешь привести?
— А сколько нужно?
Редактор посмотрел на своего помощника:
— Как по-вашему, Джо?
— Смотря по тиражу, — ответил Джо. — Ну, сотню, например.
— Сотню?!. — По растерянному лицу Майка видно было, что цифра его испугала.
Джо сжалился над Бронзой.
— А семьдесят?.. — уступил он.
Лицо Майка не меняло своего растерянного выражения. Семьдесят ребят ему, конечно, тоже не собрать.
— Ну пятьдесят, ну, наконец, сорок газетчиков ты смог бы привести? — продолжал допытываться Джо.
Физиономия Майка посветлела. Сорок ребят — другое дело. Сорок ребят на их дворе, пожалуй, наберется. В крайнем случае, человек тридцать тоже сойдет. Но он об этом не сказал Джо. Он сказал, что за сорок газетчиков ручается.
— Четыре десятка газетчиков — это уже кое-что… — задумчиво произнес редактор. — Может, стоит попробовать, Джо? Рискнем, а? Дадим послезавтра, в пятницу, экстренный выпуск. В крайнем случае, если с газетчиками что-нибудь получится не так, часть тиража реализуем. В субботу будет митинг. Там наши активисты тысячу или даже полторы тысячи номеров всегда сумеют продать. Правда, чтобы помочь мальчику, этого будет мало, но расходы оплатим и небольшую сумму в его пользу тоже соберем.
Замечание редактора о газетчиках задело Бронзу.
— Вы напрасно говорите, мистер, что с газетчиками что-нибудь получится не так, — заявил он. — В пятницу сорок ребят здесь будут.
— Мы тебе верим, парень, — сказал редактор и потрепал Майка по плечу.
После этого он и Джо углубились в расчеты. Стали высчитывать, каким тиражом дать экстренный выпуск и по какой цене продавать, чтобы собрать для Дика те шестьсот пятьдесят — семьсот долларов, о которых написал моряк в письме. Вышло, что если продавать газету по десять центов, из которых семь пойдут в пользу Дика, то понадобится выпустить десять тысяч номеров. Это даст как раз семьсот долларов.
Джо оторвался от исписанного цифрами листка, посмотрел на Бронзу:
— По двести пятьдесят газет на брата выходит. Справитесь?
— Справимся, — коротко бросил Бронза. Он знал, сколько бегать приходится, чтобы продать хотя бы сотню номеров, но распространяться об этом считал лишним.
Промолчал Майк и тогда, когда речь зашла о выручке за продажу газет. Наметили оставить газетчикам по двадцать пять центов с каждой сотни проданных номеров. Это было вдвое меньше того, что обычно получают ребята, гоняя с выпусками по улицам Нью-Йорка, но Бронза слова не сказал. Он следил за расчетами редактора и его помощника Джо, он видел, что, кроме стоимости бумаги и расходов по типографии, они ничего больше не посчитали. Это значит, что все в редакции будут трудиться над экстренным выпуском бесплатно.
Бронза ради Дика тоже согласен был побегать бесплатно. Но ведь он не один, ведь будут другие ребята. А им Дик — что? Им Дик не самый близкий товарищ. Они могут даже не согласиться трепать ботинки из-за двадцати пяти центов с сотни.
Когда всё рассчитали, возник разговор о фотографии. Джо сказал, что надо будет напечатать фотографию Дика, и предложил послать фотографа в больницу, но тут же спохватился: Дик, наверно, в повязке — ни глаз, ни лица не видно, — что же снимать?
— Майк, ты не смог бы достать фотографию Дика? — спросил редактор. — Дома у него, должно быть, есть какая-нибудь. Ты ведь сосед с ним, да?
— Да.
— Вот и достань.
— Ладно, достану, у них на комоде стоит, — согласился Майк. — Если я завтра принесу, ничего?
— Ничего. Можешь даже послезавтра утром принести.
Майк ушел из редакции взбудораженный. Фотография его не беспокоила. Фотография — дело пустяковое. А вот сорок мальчишек привести — это не просто. Он понимал, какую большую ответственность взял на себя.
Глава пятнадцатаяДоверенное лицо очень спешит
Было близко к вечеру. Майк вышел из подворотни дома, за стенами которого шумели тяжелые типографские машины, пересек Таймс-сквер, со всех сторон окруженный светящимися вывесками с названиями газет; прошел по знаменитой улице банков — Уолл-стрит, где, зажатый другими зданиями, стоял банкирский дом Джона Пирпойнта Моргана-младшего, того самого, о котором вспоминал бессонной ночью Дик и который, по достоверным сведениям мальчиков с пустыря, мог вымостить золотом дорогу через всю Америку.
Сейчас на Уолл-стрит было тихо и пусто. Заложив руки в карманы и сплевывая на гранит зданий, Майк оставил позади себя улицу банков и вышел к перекрестку.
Здесь картина была другая: пылали огни реклам, светились окна небоскребов. Они напоминали высоченные, стоймя поставленные, упирающиеся в небо пчелиные соты, каждая ячейка которых светилась отдельно. Тротуары заполняли толпы людей. Нескончаемым потоком бежали машины. Там, где улицы перекрещивались, посреди мостовой стояли полисмены и дирижировали движением. По знаку их палочки автомобили и пешеходы то скапливались на углах и терпеливо ждали, то сплошной массой устремлялись вперед.
В подземке Майку повезло. Народу было много. Без особого труда он нырнул под турникет и, зажав в потной ладони спасенную монету, протиснулся в поезд. Вышел на той станции, откуда начал путешествие.
Скоро показалось двухэтажное здание лечебницы «Сильвия». В какое окно бросать гравий, Бронза уже знал. На дробный стук песчинок первым выглянул Дик, за ним — Том.
— Хелло, Дик! — окликнул Майк. — Ну, как ты здесь?
С минуту Дик смотрел из окна на освещенную фонарем фигуру Бронзы так, как смотрел на все сегодня: будто впервые увидел и будто ему нужно надолго запомнить увиденное.
Майку стало не по себе от этого пристального взгляда. «Чего он смотрит, чего молчит?» — подумал Бронза и снова окликнул:
— Хелло, Дик!
— Хелло, Майк! — отозвался наконец Дик. — Ты из дому? Как ты нашел больницу? Тебе ма объяснила?
— Нет, она только сказала про «Сильвию», а я сам нашел.
Помолчали. Том не мешал мальчикам: у них свои дела, пусть разберутся.
Майк чувствовал себя стесненно: он здоров, бегает по улицам, а Дик в больнице, с ним беда стряслась. И она стоит между ними, он не знает, о чем сейчас говорить с Диком.
У Дика таких мыслей не было. Появление Майка напомнило ему о пиратской бутылке. Где она?
Из окна посыпались вопросы, с улицы — ответы. Разговор завязался надолго. Выяснилось, что Дик волновался не напрасно. Миссис Гордон действительно кинула бутылку в мусорное ведро, и, если бы не Майк, попасть бы сокровищу на помойку. Счастье, что он вовремя спохватился и взял бутылку к себе. Она у него в надежном месте, она сто лет может там пролежать. Но сидеть сто лет Дику в лечебнице не стоит. Он когда собирается выйти?
— Не знаю. Как операцию сделают…
Вспомнив об операции, Дик потерял интерес к пиратской посудине, да и вообще ко всему на свете. Разговор снова перестал клеиться.
Это было на руку моряку. Ему уже давно не терпелось узнать, как отнеслись к письму в редакции. Воспользовавшись первой же паузой, Том сказал:
— Дик, тебе не пора ли на вечернюю перевязку? Кажется, миссис Джен уже заглядывала сюда.
— Верно, пора, — не стал спорить Дик и попрощался с приятелем: — До свиданья, Майк, приходи еще.
— Приду, чего мне!.. Я сейчас дорогу знаю…
Дик ушел. Майк во всех подробностях рассказал Тому о своем путешествии в редакцию, о разговоре, который был там. Умолчал только о монете, сэкономленной на обратном пути.
Моряк пришел от услышанного в полный восторг.
— Вот замечательно! — радовался он. — Такое письмо написал, что экстренный выпуск дадут. Значит, угадал, значит, в точку попал! Это, брат, не шутка — экстренный выпуск!..
Беспокойную душу Тома начала мучить новая мысль: достаточно ли подробно его письмо? Будет ли чем заполнить экстренный выпуск? Может быть, нужно еще что-нибудь написать? Может быть, для редакции нужны какие-нибудь новые факты?
Он стал задумчив, под конец даже не очень внимательно слушал Майка.
— Так я пойду, — решил Бронза и сдвинул поломанный козырек кепки с левого уха на правое. — Мне домой пора.
Том встрепенулся:
— Ну, спасибо, приятель! Ты, видно, парень с головой, ты молодцом показал себя. Нам и дальше надо вместе держаться. Уж если взялись помочь Дику, так нужно дело до конца довести. Как думаешь?
Рука Майка снова потянулась к кепке. Козырек сделал полоборота налево и занял правильное положение. Пробормотав что-то невнятное о готовности помочь Дику, Бронза спросил, прийти ли ему завтра.
— Обязательно! — сказал Том. — Обязательно и непременно. Ты сейчас все время нужен будешь. Ты ведь главное доверенное лицо нашего объединения. Я здесь заперт, а ты по городу — главный.
— Какого объединения?
— Помощи Дику Гордону.
— A-а! Я сразу не понял…
Доверенное лицо шагало по улице. Доверенное лицо спешило. Поздно — дома может нагореть. Будут всякие обидные слова о скверном мальчишке, который неизвестно где пропадает, отбился от рук, встал на плохую дорожку. Ох, уж эти разговоры!..