аны только жалостью, только дружеской привязанностью к маленькой горянке? «Все могло измениться за это время. Не одна я живу на свете, — продолжала размышлять Илита. — Харитону могла понравиться другая. Да и он парень красивый, ладный…»
Но как радостно вспыхнули глаза Харитона, когда он увидел ее в строю курсантов. Не было бы этого огонька в темных зрачках, если б не рад он был встрече с Илитой!
«Нет, нет, — убеждала себя Илита, — судьба за меня. Добрая судьба — за меня! Она недаром свела нас с Харитоном в Артеке. Я не придумала свою любовь — она пришла сама и поселилась в моем сердце навечно. Ведь ни на кого из парней — в том же Фарне — я ни разу не посмотрела ласково. Харитон заслонил всех. И пусть мы были разлучены пять лет, пусть нас разделяли тысячи километров — он должен был, должен был чувствовать мою любовь!»
Медленно тянулся для Илиты этот первый учебный день в школе. И в аудитории, слушая лекцию, и в макетном зале, и на занятиях по физкультуре она все время думала о встрече с Харитоном. Ну что скажет она ему? Что она помнила его все эти годы, что ждала свидания с ним? А удобно ли говорить такие слова? Кто знает, может быть, у Харитона другая любовь?..
Когда после окончания занятий Илита пришла в кабинет Харитона, он был строг и озабочен. В глазах его сквозила тревога.
«Он скажет мне, что любит другую!» — мелькнула мысль. И от этой горькой мысли сердце Илиты тревожно и тоскливо сжалось.
— Здравствуй, Илита, — сказал Харитон, крепко пожав руку девушки. — Вот так встреча! Не думал я, не гадал, что свидимся с тобой в летной школе. Мне так хотелось поговорить с тобой, еле дождался твоего прихода! — Он произнес это торопливо, горячо. Лицо выдавало его: ему было неловко признаваться в своих чувствах. — У нас ведь есть о чем поговорить…
Последняя фраза звучала как вопрос.
Илита кивнула: «Есть».
— Я так и думал, — сказал Харитон, и счастливая улыбка осветила его лицо. — Но только судьба распоряжается по-своему. — Он прищурил глаза, досадливо махнул рукой. — Пять лет я мечтал увидеть тебя, Илита, и сейчас, когда увидел, когда должен сказать самые главные слова — не могу их сказать. — Он подошел к окну, стал спиной к Илите. — Через полчаса я улетаю. Меня перебрасывают в другую часть. — Он снова повернулся к Илите. — Это между нами. Как другу тебе говорю, на верность и честность которого полностью полагаюсь. Короткое у нас свидание вышло… Разве в пять минут уместить пять лет? Одно скажу тебе, Илита: ты мне дорога… — Харитон опустил голову, потом резко поднял ее и взглянул прямо в лицо Илите. — Я люблю тебя…
— Я тоже люблю тебя, Харитон, — тихо сказала Илита. — Я всегда думала о тебе… Я знала, что мы встретимся…
Харитон шагнул к Илите. Казалось, он хотел обнять ее. Все встрепенулось в Илите, рванулось навстречу любимому. Но она не дала себе воли.
— Я буду ждать тебя, — твердо сказала она. — Если понадобится, буду ждать всю жизнь!
— Спасибо, — тихо ответил Харитон. — Где бы ты ни была, помни: есть на земле Харитон Саламов, который любит тебя, который готов сделать все, чтобы ты была счастливой. Мы найдем друг друга, обязательно найдем! Я напишу тебе…
Илита смотрела на Харитона глазами, полными слез. Вот она, ее судьба: не мать, а мачеха — поманит счастьем и отвернется. Счастье что Харитон любит, что не забыл Илиту. Но кто виноват, что их встреча так коротка? Когда они встретятся снова? Когда встретятся, чтобы уже не разлучаться?
— Жди меня, — сказал Харитон.
Неслышно приоткрылась дверь, кто-то произнес:
— Товарищ лейтенант, время! Скоро летим…
Илита вздрогнула. Уже надо прощаться? А ведь она не сказала Харитону и сотой доли того, что хотела! Путаясь в мыслях, волнуясь, она спросила:
— Ты воевал? — и кивнула на китель Харитона, где поблескивал орден Красного Знамени. Она подразумевала: воевал в Испании.
— Пришлось, — коротко ответил Харитон.
И то, что он не сказал, что воевал в Испании, что был краток, немногословен, лишь подтверждало догадку Илиты. Так вот почему он не писал! Он дрался в Испании с фашистами!
— Извини, Илита, я должен идти, — сказал Харитон, стиснув руки девушки в своих широких ладонях. Потом он вдруг притянул к себе Илиту и крепко поцеловал ее. — Жди меня, — повторил он. — Я верю, мы скоро встретимся…
Илита не могла ответить: волнение сдавило ей горло.
«НУ И ОТЧАЯННАЯ ТЫ, ИЛИТА!»
Есть у осетин пословица: «Настоящая любовь больше моря и тверже скалы». Очень хорошо и точно это сказано. Большой любви не страшны разлуки, не страшны расстояния.
Харитон улетел, но теперь, после их недолгого разговора, Илита жила только им одним. Каждую минуту, каждый час она вспоминала любимого. Чувство, что на земле есть Харитон Саламов, который любит ее, хочет сделать ее счастливой, помогало ей во всем.
Но, признаться, в те дни, когда от Харитона не было писем, Илита ходила грустной. Зато, получив письмо, с трудом сдерживалась, чтобы не поскакать по плацу словно девчонка, махая конвертом и крича: «Мне письмо! Мне написал мой любимый!»
Писал Харитон часто. Только до обидного коротко. «Летаю. Сам учусь и учу других». В общем, обыкновенная жизнь рядового военного летчика.
По некоторым деталям Илита поняла: Харитон на фронте, дерется с белофиннами.
И, поняв это, она стала еще больше беспокоиться за Харитона: только бы с ним ничего худого не случилось!
В письмах Харитон был сдержан. Но сквозь эту мужскую, типично горскую сдержанность порой прорывалась нежность. Она сквозила в интересе Харитона к учебе Илиты. Она была в вопросе, который волновал Харитона: удалось ли Илите постичь грамматику русского языка?
Илита писала в ответ длинные письма. Сообщала, как идет учеба, делилась новостями из Фарна. Ей хотелось рассказать Харитону о своих чувствах. Но она всякий раз останавливала себя: что зря волновать его, мешать службе. Ведь от того, что Илита скажет «хочу тебя видеть», их встреча не приблизится.
Как-то в школу проездом заглянул летчик. Он привез письмо от Харитона и коробку шоколадных конфет. В разговоре с Илитой летчик сказал, что Харитона недавно наградили орденом.
— Звездочку получил, — объяснял приезжий. «Звездочкой» военные называли орден Красной Звезды. — А за что получил, сам расскажет. За дело, в общем. — Он доверительно склонился к Илите и, улыбаясь, проговорил: — Я-то раньше думал, что вам повезло: Харитон у нас герой, таких смельчаков, как он, один на сотню. А теперь вижу, что и ему повезло: любимая девушка — летчик! И не просто летчик, а красавица летчик!
Он уехал. А Илита снова и снова вспоминала его слова: «Харитон — герой. Таких смельчаков, как он, один на сотню». Гордость за Харитона стесняла грудь: вот какой человек ее любит — герой, смельчак!
Учеба в школе близилась к концу. Пришлось поднажать на русский язык. И тут Илите опять, как и раньше, помогла Ганна Саенко.
В общем-то, экзамены не пугали Илиту, только одного русского она опасалась. Ну что за напасть такая — не дается ей русский, и все!
На выпускном экзамене по русскому языку Илита получила «удовлетворительно». Но начальник школы, полковник, присутствовавший на экзамене, не корил ее за это. Он сочувственно подмигнул Илите и сказал, обращаясь больше к преподавателю, чем к ней:
— Зато летает Даурова на «отлично»!
Днем позже Илита показала, что летает она действительно на «отлично». «У-2» беспрекословно слушался ее. Она лихо проделала ряд виражей, несколько сложных фигур высшего пилотажа, а напоследок дважды прошла на бреющем, чуть не скосив винтом траву аэродрома.
Полковник был доволен. Он повторял:
— Наша осетинка с грамматикой на «вы», а с самолетом на «ты»! Что делать, у каждого свои талант…
Он намекал, что талант вождения самолета для него, старого летчика, важнее всего.
Сразу же после экзаменов Илита получила письмо из Осетии. Президиум Верховного Совета республики от имени избирателей просил Даурову приехать в Осетию: депутату надо отчитаться перед своими избирателями. Есть и еще одно немаловажное соображение: Илита стала летчицей, первой женщиной в Осетии, севшей за штурвал самолета, так ведь людям хочется поглядеть на нее, словом перемолвиться…
— Ну что ж, Илита Кирилловна, — с добродушной усмешкой развел руками полковник. — Воля народа — для нас закон. Придется и вам подчиниться. Дадим вам отпуск… — Он хитровато прищурил глаза. — И, пожалуй, знаете, что я вам предложу? Летите на своем любимом «У-2»! Будет сюрприз землякам. Найдется там хорошая площадка для приземления? — И сам же ответил: — Уверен, найдется!
Илита была счастлива. Ну что может быть радостнее — прилететь на родину в самолете? Да, полковник это хорошо придумал, лучше некуда! Ей-то и в голову не пришло бы просить начальника школы дать для полета «уточку». Впрочем, до сих пор не было случая, чтобы курсантам разрешали полеты на такое расстояние.
Она представила себе, как появится в небе над родным Фарном, как покружит над аулом, как пойдет на посадку, а потом, заглушив мотор, выскочит из кабины в пилотском шлеме и попадет в объятия друзей. Она представила себе все это и задохнулась от радости. Как это чудесно — прилететь в Фарн на самолете! Да она мечтать о таком чуде не могла!
— Только… — Полковник помедлил. — Одну я вас не отпущу. Полетите с инструктором. Как говорится, на всякий случай. Да и веселее будет с инструктором… Петров с вами отправится. Передайте ему: пусть готовится к полету.
— Есть передать! — повторила Илита.
По чести сказать, она уже настроилась лететь одна, и то, что полковник «привязывает» ее к инструктору, даже к такому милому и веселому парню, как Петров, чуточку обидело Илиту. Но что делать? Как говорил в свое время Харитон, приказ начальника — закон для подчиненных. Полетит Илита с инструктором. Все равно здорово — она будет парить над Фарном!..
К середине следующего дня «У-2». который вела Илита, уже летел над горами Северного Кавказа. Горы были покрыты зеленым ковром лугов. Сверху все казалось новым, не таким, каким привыкла видеть это Илита. Отары овец — словно облака, упавшие на землю. Плоскокрышие каменные сакли — будто брошенные кое-как спичечные коробки. В легком розовом тумане вились над печными трубами синеватые дымки, они напоминали слабые ростки цветов, выросших в ущельях.