Засранец рассмеялся, но быстро посерьезнел, когда до него дошло, что я действительно этого не понимаю.
– О, треклятые звезды. – Приосанившись, он хлопнул в ладоши и подался вперед. – Ладно, во-первых, тебе нужно выяснить, что она любит, что делает ее счастливой, а потом сделать для нее что-то приятное, извинившись за то, что ты оторвал ее от новых дружочков-эльфов.
– Какого хрена я должен извиняться? – возмутился я. – Она – моя, а не их.
– Золотой народ… Они не такие, как мы. – Он кивнул. – По крайней мере, если судить по тому, что я слышал и видел. Поэтому сомневаюсь, что твоей лебеди по нраву, когда с ней обращаются как с имуществом.
– Но ведь так оно и есть, – сказал я и от недоумения инстинктивно сжал руку в кулак, чуть не выпустив когти. – Это ведь я спас ее и принес сюда – она моя навсегда.
Клык несколько секунд пристально смотрел на меня – от этого я только сильнее взбесился, – затем покачал головой и встал.
– Как бы там ни было, она любит всякую легкомысленную ерунду типа цветочков, – буркнул я сквозь зубы, махнул когтистой ладонью в сторону пустой чашки с блюдцем и оперся на стол руками. – И необычный чай, и миленькие идейки вроде перемирия.
При виде моих черных когтей Клык поначалу насторожился, но в конце концов расслабил плечи и вальяжно прошагал к двери.
– Ну так принеси ей цветочков и чая. – Бросив на меня многозначительный взгляд, смысл которого от меня ускользнул, Клык добавил: – Мы оба знаем, что последним ты ее одарить не можешь.
Он ушел, и я простоял там еще некоторое время, прежде чем втянуть когти, от которых на карте и столе под ней остались глубокие царапины.
17
Весь следующий день я проторчала у себя в покоях, не зная, что делать дальше и хватит ли мне решимости претворить эту безумную затею в жизнь.
Иного пути не было.
И все же, сидя на кровати и разглядывая пятна солнечного света, что проскальзывал в комнату сквозь щели между ветками и стеблями виноградной лозы, которой заросли окна, я крутила в голове мысль о том, что собиралась спросить у короля накануне.
Когда сказала ему «постой».
Я надеялась, что Дейд подойдет ко мне и я смогу его поцеловать, но стоило бы догадаться, – еще до того, как это слово слетело с моих губ и его острый взгляд, брошенный из-за плеча, натолкнулся на мой, – что это будет не так-то просто.
Он бы мне не поверил. Не в тот миг. Пока нет.
Когда Дейд, коротко стукнув в дверь, вошел ко мне, я разглядывала книгу – колыбельные из края смертных – и ела виноград.
Проглотив ягоды, я захлопнула книгу и положила ее в стопку, что высилась на прикроватном столике рядом с вазой фруктов.
– Ты всегда заходишь в чужие комнаты без разрешения? – Я мысленно скривилась от собственных слов. Идиотка. Какая же я идиотка. Всю жизнь я старалась вовремя прикусывать язык, но именно в присутствии Дейда – того, с кем стоило бы вести себя осторожнее, – мне это не удавалось.
Дейд поджал губы и, прислонившись к двери, изобразил задумчивость.
– Вообще-то да. – От его улыбки, веселой и ослепительной, у меня засосало под ложечкой. – Я ведь все-таки король.
Его улыбка чуть поблекла – я уловила невысказанное послание: И тебе стоит об этом помнить.
– Я, кстати, постучал. – Он вздохнул и через секунду добавил: – Давай прогуляемся.
Вежливое приглашение, ответить отказом на которое я не могла.
Но все же попыталась, потому что именно этого он и ждал.
– Что-то не хочется.
Дейд хрипло усмехнулся. У меня возникло чувство, будто по коже провели когтями и дохнули жаром – такая вот ненавязчивая угроза.
– Ты очаровательно врешь, правда. Но времени у меня предостаточно. Могу еще послушать.
Еле оторвав от него взгляд, я принялась рассматривать свое платье лавандового цвета. Простое, удобное, по подолу отделанное белым кружевом, оно свободно, как ночная сорочка, ниспадало от груди до пят.
Оно нравилось мне больше других новых платьев, но было слишком невзрачным, если я надеялась соблазнить короля.
– Ладно, – сказала я и встала с постели. Его брови поднялись. – Но сначала мне надо переодеться.
Надеясь, что он выйдет и я смогу сменить наряд без свидетелей, я направилась к гардеробной, расположенной рядом с ванной комнатой.
Там висели платья для любого повода – персиковые, сливочные, сиреневые, голубые, изумрудные, белые и лимонно-желтые. В углу стояло отделанное клепками кресло, рядом с ним – ажурный серебряный столик, за которым можно было выпить и перекусить, пока хозяйка этой комнаты выбирает наряд.
Были в гардеробной и накидки – из бархата, шелка и толстой шерсти. А еще изящные ночные сорочки – некоторые из этих кружевных конструкций не оставляли простора воображению. Я сомневалась, что когда-нибудь наберусь смелости их надеть.
Я остановила выбор на белом платье с пышной нижней юбкой. Вырез у него был достаточно низкий, чтобы выглядеть соблазнительно, но в то же время не развязно.
– Тебе нравятся платья? – Голос короля раздался у меня за спиной, и я инстинктивно прикрыла грудь.
Он стоял в дверном проеме, прислонившись к косяку, руки – в карманах брюк.
– Я сам цвета выбирал. – Его взгляд соскользнул с одежды и окутал меня, словно прохладный бриз в летний зной. – Цвета, которые, как по мне, больше всего подходят к тону твоей кожи, твоих волос… – Он моргнул, и наши взгляды встретились. – И твоих глаз.
Все слова испарились из моей головы.
Все до единого.
Я так и стояла там – руки безвольно упали, а взгляд короля меж тем гулял по моему лицу. Остановился на моих губах на миг, которого хватило, чтобы я вспомнила невесомое прикосновение его губ, затем скользнул ниже.
– Останься в этом.
Я внезапно обрела дар речи, резко развернулась на месте и выдохнула:
– Но, наверное, нужно что-нибудь более нарядное…
– Это платье прекрасно. Ты прекрасна. – Дейд вышел из гардеробной в опочивальню. – Пойдем.
Не имея ни сил, ни желания спорить – мне и самой нравилось это платье, а еще возникло чувство, будто что-то проникло мне в мозг и превратило его в непонятную кашу. Я молча проследовала за Дейдом в холл.
Мы свернули к лестнице и пошли вниз, не обмолвившись ни словом до самой последней ступени. В вестибюле король так внезапно замер и обернулся, что я чуть не вошла в него. Он придержал меня за плечи своими сильными руками. Подавив порыв отшатнуться, я посмотрела в его лазурные глаза.
– Хочешь выпить чаю перед тем, как уйдем?
Его руки медленно соскользнули с моих плеч – без них стало зябко.
– Чаю? – переспросила я и в замешательстве свела брови. – Я думала, мы прогуляться идем.
Король повел челюстью и кивнул – кажется, себе самому.
– Ну да. Да, конечно. – Взяв меня за руку, он зашагал вперед по большому вестибюлю, миновал внушительные арочные двери и вывел меня на площадку бежевого камня, которая заканчивалась изогнутой лестницей в три ступени.
Я помедлила – король тоже – и обернулась, чтобы посмотреть на здание, в котором просидела в заключении всю эту неделю. Цитадель Тьмы действительно представляла собой дворец – гигантский настолько, что охватить его взглядом с того места, где мы стояли, я не могла. Черные камни перемежались белесыми кирпичами, и вид у этой монструозной махины был такой, что иной, не знающий, чья это резиденция, мог бы счесть ее заброшенной.
Буйно разросшиеся густолистые виноградные лозы перекрывали не только мои окна. Они заполонили все свободное пространство, отчего стен Цитадели почти не было видно, лишь местами проглядывали мелкие участки камня. Нетронутыми остались только двери перед нами и сидевшие на карнизах крыш изваяния волкоподобных существ с распахнутыми крыльями. Несмотря на то что головы и туловища этих вековых стражей покрывал мох, а камень кое-где растрескался, бесчинствующая зелень с шипами обходила их стороной.
– О чем задумалась, золотце?
– Цитадель такая… красивая, – признала я, завороженная этим видом. – Ожидаешь увидеть совсем иное.
– Вид устрашающий, да, но меня в целом устраивает, что обо мне не думают как о жителе блестящего дворца, где вокруг одни рюшки-финтифлюшки.
Я прыснула и обернулась к королю:
– Но внутри-то все именно так.
Дейд подмигнул – у меня екнуло в груди – и снова взял меня за руку.
– Не многие об этом знают. – Спускаясь к фонтану, в центре которого еще один крылатый каменный зверь извергал воду из пасти, король добавил: – Картины, безделушки, вазы. От большей части подобного я избавился.
По нагретому солнцем бортику квадратного фонтана стелился ярко-зеленый мох – цвет был таким насыщенным, что руки так и чесались к нему прикоснуться. Я этого делать не стала – такие уловки были мне знакомы. Подобный мох выращивали с помощью заклятий – он приставал к рукам и одежде незваных гостей.
– Зачем?
– Меньше нагрузки для прислуги. Вытирать всю эту пыль, наверное, очень утомительно.
Я скривилась, и Дейд, заметив это, спросил:
– Думаешь, я шучу?
– Не сомневаюсь.
Он удивленно гоготнул:
– Ладно. Они напоминали мне о родителях, которых я не знал, и это выводило меня из себя.
Хотелось бы узнать о них больше, но я удержалась от расспросов. Мы прошли мимо тропинки, что сквозь поросль деревьев вела от Цитадели к реке, и свернули на вымощенную камнем дорожку. По обе стороны тянулась безупречно подстриженная живая изгородь, в которой проглядывали кроваво-красные и белоснежные розы.
Во внезапно повисшей тишине я вдруг заметила, с какой нежностью Дейд держит меня за руку. С губ сорвался вопрос:
– Сколько тебе было, когда они погибли?
– Чуть больше недели.
Меня поразило, с какой холодной отстраненностью это было сказано. Я испытала неожиданный прилив сочувствия. Не знать собственных родителей… Сколь бы ни были велики их грехи, представить, каково это, я не могла – да и не хотела.
– Тебе много о них рассказывали?