В зале появилась колдунья – языки дыма зазмеились к потолочным балкам, багровые губы растянулись в улыбке, красные глаза вспыхнули.
– Ну и компания, просто загляденье.
Мать стояла в центре зала, подол ее абрикосово-лавандового платья шевелил неестественный ветерок.
Дейд не дрогнул и не отвел взгляда. Туфли колдуньи простучали по белому камню, она приблизилась к ковру, на котором стояли мы.
– Зверь и птичка.
– Спасибо, что пришла, Серебрина.
Пока я пыталась свыкнуться с мыслью, что мать общается с колдуньей на «ты», Дейд произнес:
– Вы здесь, чтобы поженить нас. – Не вопрос, а емкое объяснение ее присутствию.
Серебрина отвлеклась от созерцания моей матери и, остановившись в каком-то футе от нас, улыбнулась. Из-за ее плеч с шипением выглянули две змеи.
– Да, я забыла упомянуть об этом, когда ты навещал меня ранее. – Она изобразила недовольство. – Прошу прощения, король.
Взгляд матери метнулся к Дейду, но он не обратил на нее внимания.
Едва заметно подмигнув мне, Серебрина прошептала, но не слишком-то тихо:
– Судьба – забавная штука. Не правда ли, мой огонек?
– По-твоему, это забавно? – прорычала мать, сделав шаг в нашу сторону. – Давай уже покончим с этим. Хочу, чтобы он убрался из моего замка, из моего города, из наших жизней.
Серебрина посмотрела на меня с притворным ужасом, а затем повернулась к Дейду спиной и повела рукой в мою сторону.
– Никайя, милая, как же кровоточит, должно быть, твое сердце… – Колдунья снова посмотрела на нас с Дейдом, ее змеи замерли. – Ну надо же. – Взглянув в окно, она гоготнула так, что все мы оцепенели и уставились ей в спину. Ее красная мантия волочилась по полу. – Она не знает.
На лице Дейда заходили желваки, его ладонь, сжимавшая мою, стала горячей, слишком горячей. Другой рукой он поправил воротник рубашки, и я ощутила, как напряглась каждая мышца в его теле. Король был не просто на грани, он цеплялся за последнюю соломинку, и у меня возникло чувство, что не будь меня рядом, он бы не смолчал.
Дейд вел себя прилично, держал себя в узде – ради меня.
– О чем ты говоришь? – рассеянно спросила мать, и я заметила, что ее взгляд блуждает по комнате. Она явно испытывала нетерпение. Настолько сильное, что упустила из виду намек колдуньи – та имела в виду, что мы с Дейдом уже связаны.
Конечно, мать уже знала об этом. Просто притворялась, будто не замечает нашу связь.
Не каждую связь можно учуять, но то была моя мать – и, мало того, королева, наделенная силами, какими мало кто обладал в наших краях.
Серебрина посмотрела на нее искоса, широко улыбнулась:
– Забудь. Мы здесь, чтобы соединить узами брака двух этих изумительных существ.
Неспешно приблизившись, колдунья выдернула у меня из рук розы, понюхала их – и бросила на пол. Я нахмурилась, но затем глаза мои полезли на лоб – она взошла на помост и уселась на некогда отцовский – а ныне материнский трон.
Колдунья побарабанила алыми ногтями по витым золотистым подлокотникам. Резные завитки на спинке трона поднимались за ней, словно солнечная корона, а змеи обвились вокруг головы и застыли.
– Давайте же приступим.
Обряд бракосочетания обычно проводила золотая жрица, и я думала, что именно она засвидетельствует принесенные нами брачные клятвы. Змеиная колдунья обслуживала только знать, если те предпочитали жрице ее – слишком дорого обходились услуги Серебрины, и простой люд позволить себе подобного не мог. Не говоря уже о том, что ее боялись.
Интересно, подумала я, сколько монет она унесет с собой после сегодняшней церемонии – или, может, она уже получила оплату. Постукивание ногтей сообщало о втором – у колдуньи тоже заканчивалось терпение, интерес к свадьбе почти иссяк.
Неудивительно, что мать была не в духе. Постыдным было уже то, что она согласилась выдать единственное дитя за мужчину, который и так принес нам неимоверные страдания, но еще хуже – тот факт, что ей пришлось потратить на это кучу денег, излишка которых у нас, вероятно, не было.
Дейд наконец повернулся ко мне. Испытующий взгляд короля немного смягчился, когда я робко улыбнулась ему и он взял меня за руки.
– Под солнцем, великим и золотым, под бдительными очами пробуждающихся звезд, я засвидетельствовала и дала добро на брачный союз короля Дейдена Волькана и принцессы Опал Грейсвуд, – провозгласила колдунья. Мое сердце не успевало за потоком слов, и Дейд притянул меня на шаг ближе. Серебрина даже не обвела тронный зал взглядом – в этом не было нужды, – когда произнесла: – Если существует препятствие для этого союза, оно должно быть названо сейчас же либо навсегда почить в недрах судьбы.
Тишина – и шорох туфель матери. Я не подняла глаз – я не вынесла бы выражения ужаса, несомненно написанного на ее лице. Упершись взглядом в грудь Дейда, я стояла, закусив губу, пока колдунья не приказала нам повторять за ней.
Голос Дейда не дрогнул, его сердце не сбилось с ритма, а мое собственное чуть успокоилось, когда король мягко произнес свою клятву.
– Здесь, и сейчас, и навсегда, – сказал он. Внутри меня словно случился пожар, когда я разрешила себе посмотреть ему в глаза – в блестящие от слез глаза. – Я приношу тебе клятву верности, Опал Грейсвуд.
Все ждали, пока я проглочу комок в горле и обрету дар речи. Дейд не сводил с меня взора. Поначалу сдавленно, однако с уверенностью, о существовании которой не подозревала, пока слова не слетели у меня с языка, я произнесла:
– Здесь, и сейчас, и навсегда я приношу тебе клятву верности, Дейден Волькан.
Дейд опустил веки, тени от ресниц легли на щеки, его руки, что сжимали мои, дрогнули.
– А теперь можете скрепить свою вечную клятву, – проворковала колдунья.
Король снова посмотрел на меня, его взгляд прояснился, но радость была видна в нем отчетливо; наши тела соединились, слились, и он заключил мое лицо в ладони.
Преисполнившись предвкушением, я медленно смежила веки, но распахнула их, когда Дейд прошептал мне в губы:
– Я знаю, что ты считаешь меня не способным любить, но это не так, – сказал он. Я вцепилась в его жилет, заглянула ему в глаза, а его рот приблизился к моему, и слова прозвучали скорее как выдох: – Я люблю тебя, Опал Грейсвуд.
Я услышала каждое из этих слов, вкусила их искренность, а Дейд прикоснулся к моему затылку и притянул к себе для поцелуя. Наши губы встретились и не отступили, раскрылись и заскользили – мы тщательно скрепили наши судьбы. Другой рукой король огладил мою спину и прижал к себе еще ближе. Ближе было некуда, но мне хотелось еще, и я вцепилась в его одежды и, встав на цыпочки, запустила руку ему в волосы.
Сработало – куда лучше, чем я осмеливалась надеяться.
Этот король, этот дикарь, дикий монстр… полюбил меня. Да, это признание было произнесено шепотом, но оно всего лишь подтвердило истину, о которой я и так уже подозревала. Истину, к которой я стремилась и от которой бежала неделями, которая светилась в его глазах, от которой сгущалась атмосфера, где бы мы ни были, которая чувствовалась при каждом обжигающем прикосновении.
Это действительно сработало, и я порадовалась, что руки его обнимали меня так крепко, а рот впивался в мой, иначе я бы рухнула без чувств.
Сломалась бы под весом всего, что натворила.
Я связала жизнь с королем волков. Невероятную, манящую, полную боли и волшебства… Но я знала, что это не навсегда. Что это время, взятое взаймы.
Но, может быть, у нас и получится. Может быть, мне не обязательно прощать ему то, что простить нельзя, и стоит просто отдаться тем чувствам, которые он во мне пробудил. Может быть, мы сумеем найти способ превратить это непредвиденно возникшее нечто настоящее – в то, что будет длиться всегда.
Я отстранилась и сделала вдох, в котором так нуждалась, провела пальцами по его щеке, коснулась лбом его лба.
– Дейд, мы…
Забывшись с ним, как это уже случалось бесчисленное множество раз, я слишком поздно вспомнила, что моя мать и колдунья все еще здесь, наблюдают за нами…
А теперь разлучают нас.
– Нет! – закричала я, когда из окон посыпались солдаты. Солдаты, с которыми я была знакома с пеленок, сковали моего мужа железной цепью, прежде чем он успел испариться, оставив вместо себя облачко дыма и кедрового аромата.
Колдунья исчезла – здесь была лишь мать, что стояла у стены со скрещенными на груди руками.
– Выведите его на площадь.
– Мама, – зарычала я и подбежала к солдатам. – Вели немедленно его отпустить.
Она проигнорировала меня, даже когда я повторила требование, только поторопила солдат к выходу. Дейд тихо усмехнулся – его голова почти касалась пола.
– Ловко спланировано, Никайя.
Она оскалилась:
– Училась у худших.
– Отпусти его. Ты обещала. – Я расталкивала и отпихивала солдат, но никак не могла пробраться к нему, а потом чьи-то сильные руки потянули меня назад.
Я лягнула противника и, резко развернувшись, отвесила Эльну пощечину. Я не только не извинилась – вид у него был шокированный, – но и прошипела:
– Не смей меня трогать, олух треклятый.
– Ты ведь вышла замуж, разве нет? – протянула мать и кивнула Эльну: – Ты знаешь, куда ее отвести.
– Отвести меня? – Я метнулась к ней, но Эльн схватил меня за руки, прежде чем я успела хорошенько встряхнуть ее, дабы привести в чувство. – Ты совершаешь ошибку, мама. Смертельную ошибку.
Мать остановилась в дверях. Без Дейда мое сердце билось нехотя, из коридоров доносились звуки схватки. Он мог бы перекинуться. Он все еще мог перекинуться и раскидать их в стороны…
Но ждал, пока его уведут достаточно далеко от меня.
Мать оглянулась – золотой глаз воззрился на меня через плечо, – а затем запрокинула голову и посмотрела в сторону окон – гобелен, висевший под потолком между ними, все еще покачивался.
– Ты достигла всего, что собиралась сделать. Спасла себя. Спасла наш народ. Ты, вероятно, испытываешь чувство вины, но не обращай на него внимания. – Она вышла из зала. – Со всем остальным разберусь я.