– Твое желание отомстить ему пересилило страх перед тем глупым пророчеством. – Я чуть не рассмеялась при мысли о том, насколько душераздирающе абсурдно все сложилось. – И вот я теперь ношу его родовое имя, а не наше.
Мать не ответила – в этом не было нужды, – но повернулась и похлопала по кровати рядом с собой.
– Посиди со мной. – Я не сдвинулась с места, и она посмотрела на меня: – Прошу тебя, времени у нас немного.
– Времени? – Я все же шагнула вперед и опустилась на кровать. – Что ты имеешь в виду? Все закончилось.
Мать заметила, что я села на некотором отдалении от нее, и, грустно улыбнувшись, взяла меня за руку.
– Ты должна понять меня, Опал. Нам открылась возможность, и мы ею воспользовались.
– Какая еще возможность? – Во рту у меня пересохло, и вопрос прозвучал хрипло.
– Человечьи правители сдержали свое обещание, правда, я не знаю, кто получит от этого больше выгоды – мы или они. Им удалось собрать армию. – Когда у меня от ужаса распахнулись глаза, мать кивнула: – Они уже здесь.
– Здесь, – повторила я. Но нас никто не атаковал – ни о чем подобном я не слышала. Однако если короля не было…
Сердце ушло в пятки, я вскочила.
– Они идут на Вордан. – Голос матери дрогнул, но она вздернула нос. – Мы слишком давно воюем с багровым королем, чтобы я купилась на заверения, что он прибудет без свиты – тайной или явной.
Купилась – так она сказала. Или влюбилась – так сказали ее глаза, а я зажмурилась, в очередной раз задохнувшись от собственной глупости.
– Ради такого волшебного чувства, как любовь, мы готовы поверить в любую ложь. – Ее тон смягчился.
Нет.
Я вздрогнула, вытаращила глаза.
– О звезды, – ахнула я. – Что ты наделала?
И бросилась к окну, словно могла отсюда разглядеть резню. Но за окном не было ничего, кроме расписанных звездами темных небес, тихих городских улочек, шорохов дикой природы и растений, колышущихся на ветру.
Но оттуда тянулся слабый запах гари, который не способны были перебить слабые ароматы ночи.
Я должна была понять. Должна была догадаться, но и представить не могла, что мать зайдет так далеко.
– Ты знала, – прошипела я, бросив на нее гневный взгляд. – Знала, что он приведет свои легионы и оставит Вордан почти беззащитным.
В ее глазах блеснули слезы.
– В то время я еще не понимала, что вы… – Мама снова покачала головой. – Честно признаюсь, я все еще потрясена и не скажу, что счастлива. – Заглянув мне в глаза, она с необъяснимым спокойствием добавила: – Для тебя, для нас, для всей нашей семьи это не лучший выход, но менять что-либо уже поздно, и теперь я разрываюсь между желанием помочь тебе и желанием помочь нашему народу.
– Нашему народу? – Я перешла на крик. – Мы начали все это! Твой отец развязал эту войну, когда убил его родителей, а все почему? – Из горла вырвался безумный смешок. – Потому что твои родители боялись тех, кто был могущественнее их.
– Алтон, – сипло произнесла мать. – Это твой отец убил его, это он убил Верна Волькана. – У меня голова пошла кругом – я попыталась вспомнить, говорил ли мне об этом Дейд. Не говорил. – Верн был вне себя от ярости, – прошептала она, глядя вдаль невидящим взором, словно перенеслась туда, к самому началу событий. – А мой отец… – Она поджала губы, всхлипнула. – Мой отец убил его половинку, и мы знали, что Верн не остановится ни перед чем. Он бы не успокоился, пока все до последнего из нашего рода не поплатились за то, что в припадке гнева натворил мой отец.
Озноб пробрал меня до костей.
– Зачем?
– Им было не по себе, – сказала мать, но слова ее прозвучали вяло. – Они были напуганы. Мой отец больше прочих, но в смерти Майи повинно его самомнение, ущемленное тем, что Верн и Майя отказались пойти на его условия. Он не собирался их убивать. – Погрузившись в прошлое, она заговорила тише: – Никто не должен был погибнуть. Он был глупцом, и это стоило жизни и ему, и моей матери, и моему сыну.
– Верн Волькан убил Джоуна?
– Нет, – хрипло ответила мать. – Джоун погиб от смертельной раны в грудь, которую получил в бою, а твой дед пал, пытаясь его защитить. Я оставила твоего отца, оттащила Джоуна как можно дальше от битвы и попыталась спасти. – Она с усилием втянула воздух. – Но Алтон понимал, что выхода нет, что Верна нужно остановить, поэтому вместе с нашими лучшими солдатами загнал его в угол и прикончил. Моя мать, – выдохнула королева, – умерла от горя через два месяца.
– Это же… – Я покачала головой. – Столько несчастья, и все потому, что им было не по себе?
– Они узнали, что дитя короля и королевы, Дейд Волькан, будет тем, кто оборвет…
– Династию Грейсвудов, – перебив мать, закончила я. – Поверь, я в курсе, но ведь все эти пророчества могут означать что угодно. – Я невесело усмехнулась. – Вы пошли на крайние меры, но предсказание все равно сбылось.
На это она ничего не ответила, только всхлипнула и встала с кровати.
– Ты любишь его. – Это был не вопрос.
Я ощутила позыв возразить, сказать, что ничего подобного к нему не испытываю, но черная бездна страха, которая разверзлась внутри и грозила затянуть и поглотить меня целиком, не дала мне этого сделать.
Я отвела взгляд и забралась на подоконник.
– Мне пора.
– Опал, – закричала она, когда поняла, что я собираюсь сделать. – Наверняка уже слишком поздно.
– Мы этого не знаем.
Мне не хотелось в это верить.
Ее вопль донесся мне вслед, когда я прыгнула в окно и обернулась лебедью. Крылья раскрылись в футе над землей, я пролетела между деревьями в саду и вздрогнула.
В темноте под кленовым деревом сверкнули красные огоньки.
Серебрина кивнула, когда я заложила вираж и приземлилась у ее ног.
– Поторопись, – сказала она. Змеи, обвившиеся вокруг ее плеч, неподвижно взирали на меня. Я перекинулась. – Я позабочусь о ней, – добавила колдунья.
Из башни доносились рыдания матери, и я оглянулась, понимая, что должна покинуть ее, но…
– Это вы, – сказала я, и у меня захватило дух. – Это вы были ее… пассией.
Серебрина прищурилась:
– Пассией? – Я кивнула, понимая, что прозвучало это глупо, однако зная, что права. Колдунья наморщила нос, но взгляд ее метнулся к моим окнам. – Я не могу быть ничьей пассией, в этом-то вся и проблема.
Нет, я не могла представить, чтобы эта женщина была чьим-то единственным смыслом в жизни. Но так оно и было. Какие бы чувства ни связывали ее с моей матерью до того, как отец объявился в Грейсвуде, колдунья все еще их испытывала.
И, видимо, испытывала все эти годы – слова ее стали тому подтверждением:
– Зачем, по-твоему, я торчу в этом звездами забытом месте, где все считают меня злой торговкой судьбами? – Она фыркнула. – В другой стране к моему дару относились бы не с простой благодарностью, но с истинным почтением.
– И все же вы здесь, – тихо сказала я.
Ее плечи поникли, и она, тяжело вздохнув, посмотрела мне в глаза. Налетел порыв ветра, всколыхнул мои локоны, принес запах дыма и неопределенности, однако на колдунье не шевельнулся ни волосок.
– Лети, мой огонек. Ветра судьбы не ждут птичек, сколь бы редкой породы те ни были.
Она исчезла, а ее слова побудили меня тотчас перекинуться и взметнуться в небо.
Время тянулось мучительно долго, и я пожалела, что не обладаю даром моментального перемещения.
Кроны деревьев покачивались, в воздухе парил пепел, огоньки подбирались все ближе к обломкам Старого моста, грозя преодолеть реку и перекинуться на Синшелл.
Я летела на юго-запад, но резко забрала влево, чтобы скрыться в клубах дыма, что вились над лесом. Глаза начали слезиться за несколько миль до того, как на горизонте показалась первая прибрежная деревня. Черный, как ночь, и алый, как летний закат, огонь пожирал дома, амбары и пристройки.
Я не видела Дейда. Я мало что могла разобрать сквозь дым. С севера донесся рев, я нырнула вниз, к деревьям, и разноцветные точки вскоре превратились в быстро летящих зверей.
Крылатая подмога уже прибыла, но тот легион, который не способен летать… У пехоты уйдет день, чтобы добраться туда – при условии, что они будут бежать без остановки.
Ярость охватила меня и придала сил, и я устремилась за волками в небе. Половина их приземлилась в деревне и тут же вступила в бой с человечьими солдатами – солдатами, что были с ног до головы закованы в толстые латы.
Вторая половина легиона летела на зарево следующей деревни – фермерского поселения, располагавшегося сразу за городом.
Скот выл и метался, и я оглянулась. Загоны. Они заталкивали женщин и детей в загоны для скота – так же, как когда-то поступали волки с королем во главе.
Только сейчас пленных никто не выпускал и не давал шанса начать жизнь заново.
Одна за другой на них сыпались стрелы, пронзая женщинам головы и сердца, и матери и бабушки гибли в окружении вопящей детворы.
Преисполнившись ужаса и горечи, я камнем рухнула вниз и устремилась к загонам.
Я не знала, что сделаю – знала лишь, что не могу продолжать поиски Дейда, пока гибнут невинные.
Мой зверь погубил множество невинных душ – все его воины, что сейчас бросались с когтями наголо на защищенные металлом тела и ломали шеи, руки и ноги, поубивали много невинных людей. И насколько бы ни отличались обстоятельства происходящего, все это было неправильно.
Все это было несправедливо.
И Дейд это понимал. Он успел осознать, как это плохо. По крайней мере, я должна была на это надеяться. Надеяться, что он будет бороться с несправедливостью и дальше, как все бы ни обернулось.
Но сегодня попытка Дейда все исправить обернулась бедой.
Я спикировала на лучника и выбила у него лук, – он не заметил моего приближения и потерял равновесие.
– Что за?..
Мы оба упали наземь, перья полетели во все стороны, моя голова звонко стукнулась о металлические латы, но я все же заставила себя подняться и снова взмыла в небо, пока бранящийся солдат не успел поймать меня за лапу.