— Да, Господин.
— Твои ладони, — напомнил я, — должны смотреть вверх, на луны Гора.
— Да, Господин, — исправилась она тут же.
— Тебя уже напоили рабским вином?
— Джинджер, одна из моих наставниц, заставила меня выпить горький напиток с таким названием.
— Почему твой хозяин, Грант, послал тебя на мои одеяла? Почему, он не счел целесообразным, самостоятельно вскрыть тело своей рабыни для удовольствий мужчин? — спросил я девушку.
— Я не знаю, Господин.
Я присел около распростертого голого тела прежней мисс Миллисент Обри-Уэллс, которая была дебютанткой, а теперь, превратилась в простую рабыню, и лежала на спине на моих одеялах.
— Каковы обязанности рабыни?
— Они трудны, и многочисленны, Господин.
— Говори о главном.
— Мы должны быть совершенно покорными, полностью послушными и абсолютно привлекательными.
— Существуют ли какие-нибудь условия в этом?
— Нет, Господин. Нет никаких условий. Мы — рабыни.
— И Ты готова исполнять обязанности рабыни?
— Да, Господин, — ответила она, — я должна, Господин, потому что я — рабыня.
— Ответы — правильные, и надлежащие, рабыня, — отметил я.
— Спасибо, Господин.
— Я заберу твою девственность, — сказал я. — Ты понимаешь это?
— Да, Господин.
— Ты предпочла бы, лишиться девственности, в то время как Ты была свободной женщиной?
— Нет, Господин, лучше бесправной рабыней, по решению и желанию сильного и властного Господина.
Я держал открытую руку, над ее левой грудью. Она выгнула спину, стараясь прижать изумительный, пышный контур своей порабощенной сладости к моей руке.
Я не двигал своей рукой. Она откинулась назад, со слезами в ее глазах.
— Вы хорошо знаете, как унизить рабыню, Господин, — простонала она, и я улыбнулся. Тест оказался интересным.
— Как Ты думаешь, со временем, Ты станешь горячей рабыней? — спросил я.
— Горячей? — удивилась она.
— Да, чувственной, сексуально отзывчивой, беспомощно и неудержимо страстной собственностью своего Господина.
— Я не знаю, Господин. Что будет, если у меня не получится?
— Тогда, скорее всего, тебя убьют, — спокойно и бесстрастно сказал я.
Она в ужасе задрожала.
— Но Ты можешь не бояться, — успокоил ее я. — В большинстве своем рабовладельцы терпеливы. Скорее всего, у тебя будет месяц или больше, за это время вполне можно развить соответствующие способности к быстрому возбуждению и связанным с ним выделениям, а также развить в себе склонность к спазмам страсти!
Она со страданием смотрела на меня.
— Но я не думаю, что тебе, в действительности стоит волноваться по этому поводу, — продолжал я. — Большинство девушек, при таких обстоятельствах, не встречают трудностей в их превращении их в страстных рабынь. Также, вся гореанская действительность способствует развитию страсти в рабыне. Например, она одета определенным способом, на ней надет ошейник, она подвергается наказаниям, ее действиями командуют, она подвергается исследованиям и дрессировке, и так далее. Главное состоит в том, чтобы попытаться полностью удовлетворить твоего рабовладельца, в любое время и любыми способами. А кроме того, у тебя всегда будет возможность оценить степень развития твоих способностей, просто если твой Господин не будет ими доволен, то Ты будешь избита или выпорота.
— Я понимаю, — прошептала девушка.
— Я видел много девушек, таких же, как Ты, — сказал я. — Обычно они быстро развиваются в самых горячих из рабынь.
Она испуганно вздрогнула.
— И помни, это — прежде всего в твоих интересах стать горячей рабыней, и даже, самой горячей рабыней, которой Ты только можешь быть. Это сделает тебя более приятной для твоего владельца, и для тех, кому он, по своему капризу, тебя отправляет.
— Да, Господин.
— Воистину поражает в этом вопросе, — отметил я, — и что кажется самым восхитительным для меня, является то, девушки постепенно разогреваясь, начинают развиваться изнутри, пока она не превратится в рабыню, действительно нуждающуюся в рабстве. Вот тогда она, не только юридически и телесно окажется во власти мужчин, но это будет необходимо ей духовно.
— Сколько же рабства будет в такой женщине! — воскликнула девушка.
— Никто и не утверждает, что для гореанской рабыни предусмотрена легкая жизнь, — усмехнулся я.
— Как жалка, судьба такой девушки! Надеюсь, мужчины могли бы ее пожалеть!
— Возможно, но только если она достаточно красива и хорошо их ублажает.
— Вы думаете, что я смогу развить в себе такую страсть? — испуганно, спросила она.
— Да, я даже не сомневаюсь в этом.
— Вы думаете, что тогда, это могло бы побудить мужчин, чтобы быть ко мне милосердными?
— Ты уже начинаешь ощущать то, чем Ты можешь стать, не так ли?
— Да, — прохныкала она.
— Это — хороший сигнал.
— Вы думаете, что, если я стану такой девушкой, то мой Господин, и другие мужчины могли бы оказать мне милосердие? — спросила она с надеждой.
— Возможно, — ответил я, — ведь Ты достаточно красива, и если сможешь быть достаточно приятной для них.
— Я попытаюсь, — прошептала она.
— Ты — рабыня, не так ли? — спросил я.
— Да, Господин.
— Я думаю что, к тебе будут относиться милосердно, по крайней мере, иногда, — заверил я. — Да Ты и сама, уже через несколько недель, узнаешь ответ на свой вопрос.
— Через несколько недель? — переспросила она удивленно.
— Да, как только Ты окажешься на коленях в ногах мужчины, или на животе ползя к нему, чтобы облизать его ноги, упросить его хотя бы прикоснуться к тебе.
И вот теперь, я начал нежно ласкать ее. И всего через несколько мгновений, что интересно, она уже застонала.
— Я — рабыня! — стонала она, смотря на звезды и луны в небе Гора.
— Теперь, Ты можешь просить меня взять тебя, — сообщил я ей.
— Я прошу Вас Господин, возьмите меня, — сказала она.
— Я буду нежен с тобой в этот раз, — пообещал я, — но Ты должна понимать, что тобой также будут пользоваться и по-другому, например, с презрением или пренебрежением, с безжалостностью или жестоким безразличием, или, возможно, с беспощадной властью.
— Да, Господин.
— А еще, тебя научат служить в любом положении, которое Ваш владелец пожелает и в любой одежде, или без одежды вообще, на его усмотрение.
— Да, Господин.
— И еще вполне вероятно, тебе придется служить обездвиженной, даже жестко обездвиженной, такими вещами как ремни, веревки и цепи.
— Да, Господин, — сглотнув, сказала она.
— И иногда, даже, не смотря на то, что твоя спина и ноги все еще будут гореть от ударов его плети.
— Да, Господин.
— Ты будешь учиться служить ему всегда, везде, так как он пожелает.
— Да, Господин.
— И со всем старанием.
— Да, да, Господин.
— Поскольку он — Господин, и Ты — Рабыня.
— Да, Господин.
— Поскольку Ты — ничто, и он — все.
— Да, Господин, — прошептала девушка.
— Теперь готова быть вскрытой? — спросил я, пристально глядя ей в глаза.
— Да, Господин, — шепотом ответила она.
Я смотрел вниз, в ее широко открытые глаза.
— Вскройте меня, Господин. — Взмолилась она. — Вскройте меня, я прошу Вас, как рабыню, для удовольствий мужчин!
— Превосходно, — улыбнувшись, сказал я, и затем, она приглушенно вскрикнула. Я вскрыл ее, неназванную рабыню, которая когда-то была дебютанткой, мисс Миллисент Обри-Уэллс, из Пенсильвании. Вскрыл, для удовольствий мужчин планеты Гор.
— Пожалуйста, не отсылайте меня к другим так скоро, Господин, — взмолилась она.
— Уже — почти утро, — объяснил я.
— Пожалуйста, Господин, — попросила она. Она обнимала меня под одеялом, прижимая свою теплую, уязвимую мягкость ко мне.
— Пожалуйста, — просила она.
Кровь на внутренней поверхности ее левого бедра уже высохла. Пока кровь была еще свежей, я обмакнул в нее палец и вставил его девушке в рот, на ее язык, вынуждая слизать это.
— Да, Господин, — всхлипнула она. Я покрыл ее кровью клеймо кейджеры, обычную метку для девушки-рабыни, ту, что теперь кровавым цветом горела на ее бедре, а затем стер остаток со своей руки об ее левую икру. Я хотел быть уверенным, что этим утром остальным девушкам каравана было бы совершенно ясно то, как она провела эту ночь и что с ней было сделано.
— Возможно, — разрешил я.
— Спасибо, Господин, — счастливо, прошептала она.
Я протягивал свою руку в сторону. Трава была холодной и мокрой от росы. Было все еще темно.
Она нежно поцеловала меня.
— Как это невероятно! Я нашла себя в новой реальности, — проговорила она с восхищением. — Внезапно, я нашла меня рабыней, голой на одеялах хозяина, на чужой планете далеко от моего собственного мира.
Я промолчал.
— И, я окажусь в ней всего лишь обычной рабыней.
— Твоя новая реальность именно то, чем она кажется, — заверил я ее, — Ты — рабыня, и всего лишь обычная.
— Да, Господин, — признала она.
— Твое клеймо должно было бы объяснить тебе это, — добавил я.
— Я не знакома с гореанскими клеймами.
— Твое — обычное рабское клеймо, — объяснил я. — Им отмечают большинство девушек ставших собственностью. Ты делишь его с тысячами тебе подобных.
— В своем мире я была членом высшего общества, — обиженно сказала она.
— Здесь, на Горе, твоего положения, статуса и престижа больше нет, они исчезли вместе с твоим именем и твоей свободой. Здесь Ты только всего лишь еще одна рабыня, еще одно двуногое домашнее животное.
— И я вела себя как одна из них, не так ли? — спросила она, откидываясь на спину, и глядя в темное небо.
— Это было соответствующе и надлежаще, — похвалил я девушку.
— Насколько же я унижена, — со стоном прошептала она.
— Своей чувствительностью и страстью? — спросил я.
— Да, — ответила она.
Я улыбнулся. В третий и четвертый раз, когда я использовал ее, она отдалась почти как рабыня.
— Я ничего не могу с этим поделать, я просто возбуждаюсь в руках Господина.