Я помню те дни, когда все ждали – вот-вот Тирвейнен появится на свет.
Церемониал рождения дофина был расписан до мельчайших деталей. Заранее была приготовлена особая комната для этого события. Там были установлены две кровати, а между ними – большой стул с высокой спинкой. Напротив камина установили кушетку на колёсиках. От сквозняков его и королеву должен был защищать балдахин из зелёного бархата. Сверху к нему такими же зелёными шёлковыми ленточками были привязаны зелёные же атласные занавеси. Пол покрывали пушистые ковры. Кровати и кушетку застилали простыни из тонкого полотна, а сверху они были покрыты крапчатым горностаевым мехом на фиолетовой подкладке. Кресло с высокой спинкой обтягивала парча пурпурного цвета.
За пределами родильной комнаты разместили большой буфет, полки которого ломились от хрустальной посуды, инкрустированной золотом и драгоценными камнями. Здесь посетителей поджидали золотые вазочки, полные сладостей. Сбоку на маленьком столике стояли кувшины и кружки со сладким вином с корицей.
В течение двух недель окна держали закрытыми, комнату освещали лишь факелы и восковые свечи.
Для самого Тирвейнена подготовили соседнюю комнату. Её обстановка почти не отличалась от комнаты матери, разве что на месте кушетки перед камином помещалась колыбель.
Ещё одна комната была выделена под залу для официальных визитов, там стояли кровать и кресло с высокой спинкой, обтянутое бархатом и золотистой парчой.
В час, когда мой брат покинул лоно матери, все колокола разнесли по городу эту весть. На всех перекрёстках горели праздничные костры.
Его рождение отмечали огромным факельным шествием по улицам города, а воспитание доверили лучшим наставникам из тех, что смогли отыскать. Первый Канцлер регулярно посылал королю бюллетени о состоянии здоровья дофина. Стоило Тирву закашлять, отец начинал тревожиться. Он мучил себя и других вопросом, где маленький Тирви мог простудиться, предполагая, что за мальчиком не доглядели. Канцлер тут же успокаивал короля новым докладом о состоянии дофина: «Он хорошо спит, хорошо кушает, отдыхает под беличьими одеялами, но не перевозбуждается!» – последние слова Вельд произнёс с презрением, а затем продолжал: – Мэтр Инайр, королевский лекарь, регулярно посещал дофина. Если Тирвейнену не возбранялось выходить, его отводили бросать птичек соколам. Во время линьки, когда соколов запирали в клетках, мы вместе смотрели, как они едят. Огромное значение для отца имело, кто набивается нам в друзья. Чтобы видеться с нами, нужно было получить особое позволение. Во избежание досадных встреч жителям столицы не давали приходить в храм перед королевским дворцом: для них построили отдельный храм в соседнем квартале. Когда отделаться от посетителей не удавалось, Канцлер принимал их на городской площади, а после обеда им дозволялось подняться на несколько минут в замок и взглянуть на дофина. Король никому не доверял. Днём и ночью солдаты дежурили на куртинах возле замка. Из окон и долины были видны огни костров, у которых они грелись. Лучшие учителя были призваны для обучения дофина. Старые мэтры, лучше всего разбирающиеся в законах, давали дофину уроки права. Наиболее известным политическим учениям и народной мудрости обучали его Первый маг двора, врач и астроном. К концу жизни сам король дал сыну наказы, как править государством. Это произошло за несколько дней до кончины отца, в присутствии всего двора. Тирвейнена он заставил поклясться в том, что он будет управлять королевством, его единственным наследством, во благо подданных и государства, а с меня взял клятву, что я никогда не стану перечить или мешать ему. Тирвейнена учили управлять государством, меня – убивать врагов отца. И сколько я помню себя – никогда король не беспокоился обо мне так, как беспокоился о нём.
Вельд замолк.
Я подняла бровь.
– Ты поняла, Альдэ? Они научили меня убивать, потому что им нужен был убийца. Больше ста лет я не знал другого дела, кроме чужой смерти. Я делал всё, чего хотел от меня отец. Я не щадил никого: ни близких, ни родных. Быть может, поэтому я прослыл предателем? – он усмехнулся. – Не знаю. Но я не предавал. Я всегда был верен единственному служению, которое было в моей жизни. И я никогда не лгал. Мой клинок всегда был честен, как сама смерть. Мой знак, – он коснулся броши у себя на шее, – был знаком смерти, и это знали все. Я нужен был таким, иначе власть короля пала бы. И вот короля нет… И что теперь? Они боятся меня? Они хотят меня уничтожить, но даже на это не могут решиться. Они жалки в своей алчности и трусости. Я бы убил их одного за другим, но это не выход. Я в ловушке. Всё, что я сделаю, будет играть против меня, – он замолчал и отвернулся. – У меня было два отца. Но первого я не знал, а для второго стал лишь средством удержаться во власти. Так почему я должен кого-то любить, скажи?
Я смотрела на Вельда пару секунд и сама не заметила, как руки потянулись к его плечам. Мне было жаль его. Пусть его обителью и был королевский замок, но он был так же одинок, как и я. Вельд чуть обернулся ко мне, но рук не оттолкнул.
– Мне ничего от тебя не нужно, – сказала я, внимательно глядя ему в глаза.
– Я знаю, – лицо его заострилось. – И поэтому не могу снять ошейник.
Предки! Как я ненавидела его в этот миг. Почему он никак не хотел понять – я останусь с ним без ошейника, без принуждения, без любых оков. Только ради того, чтобы видеть этот усталый взгляд. Только потому, что он – все, что у меня есть.
Я кивнула. Подошла чуть ближе и положила подбородок ему на плечо. Мне казалось, мы немного продвинулись вперёд. Я продвинулась, потому что Вельд не особенно старался мне помогать. Но что делать дальше, я не знала.
Всё изменилось раньше, чем я могла бы подумать. После ужина Вельд задержался. Он пришёл уже за полночь. И вместе с ним в комнату ворвалась волна злобы.
Вельд
Мне не хотелось её отпускать. Я начинал привыкать к Альдэ, срастаться с ней, как дерево с землёй. Но брать её c собой к Дзэрну было опасно – опасно показывать мою слабость и опасно демонстрировать её другим эльфам из туата Совы. Кто угодно мог бы сыграть на моей привязанности, и я отлично это понимал.
После прогулки я отправил Альдэ в спальню, а сам вошёл в обеденную залу. Здесь уже собралась добрая половина родственников. Все они сидели на стульях с высокими резными спинками вокруг длинного стола, накрытого белой скатертью, и обсуждали последние новости. Я быстро понял, что вызывало их весёлое возбуждение – осада была снята. Но это не всё. Кажется, кто-то приехал в замок. Кто-то из придворных шишек, насколько я мог понять.
Я насторожился. Что сулила мне встреча с кем-то из приближенных моего брата-короля, было пока не ясно. Ответ я получил довольно скоро. Едва я повернулся, намереваясь отойти к своему месту по правую руку от Дзэрна, как увидел в дверях двух черноволосых эльфов. Одним был сам Дзэрн. Он что-то бурно обсуждал с женщиной, на голову ниже ростом, зато изящной, как ночная птица. Почувствовав мой взгляд, эльфийка повернула ко мне лицо с огромными, как два океана, глазами цвета аметиста.
– Артайнен! Какая встреча?! Какими судьбами тебя занесло сюда?!
Все голоса в зале тут же смолкли, но никто не обернулся. Впрочем, я был уверен, что каждая пара ушей тщательно впитывает слова, произносимые нами. А приехавшая только что гостья прошла через сгустившую тишину, ничего не замечая, и протянула ко мне тонкие руки для объятий.
– Рейтен, – выдохнул я шёпотом.
Вот что за гость поднял всех на уши. Рейтен тау Венайнен, вторая, а ныне старшая дочь наследной ветви туата Совы. Утончённая аристократка и бесшабашная любительница балов и танцев, предупредительности и взвешенности она всегда предпочитала остроумие и клинок. А кроме того… Я поперхнулся, когда её рука легко огладила мою шею, будто вокруг не было толпы людей. А кроме того, очень близкий друг моей юности. И очень изящная эльфийка. Пожалуй, при дворе моего дяди она выделялась как звезда, мелькнувшая среди облаков. Все краски мгновенно поблёкли вокруг неё.
– Рейтен, меня зовут Вельд, – сказал я тихо, но с угрозой.
– А меня – Лилит, Владычицей Ада, – Рейтен заливисто рассмеялась. – Хватит, Артайнен, здесь нет чужих.
– Вельд, – повторил я, но Рейтен лишь махнула рукой, так что магический браслет с множеством самоцветных подвесок на её руке соблазнительно звякнул. – Послушайте… – я повернулся к Дзэрну, – нам обязательно ужинать здесь?
– Боюсь, что да, – ответила Рейтен вместо него, – моё присутствие на ужине весьма символично. Но если позволишь… После ужина…
– Обязательно, – кивнул я и направился к своему месту, но Дзэрн меня остановил.
– Артайнен… Прошу меня понять…
Я поднял бровь и проследил за тем, как Рейтен усаживается туда, где все последнее время сидел я.
– Правящая ветвь, Артайнен, – он развёл руками, – прошу тебя… по левую руку.
Признаться, такой поворот меня несколько разозлил, но я тут же напомнил себе, что я лишь Вельд тир Антас тау Кхэн, и само присутствие за этим столом – награда для меня.
Весь ужин я буравил Рейтен взглядом, но она отвечала мне лишь лёгкими подмигиваниями. Рейтен была младше меня на пару лет, что можно было считать удивительным совпадением, учитывая, как редко рождаются дети у нашего народа. Мы росли вместе, почти в одном доме, только меня тогда ещё считали наследником, а она с самого начала была свободна от всяких обязательств. Она ждала меня после занятий по истории, чтобы мы могли вместе отправиться дразнить виверн, ловить змей или заниматься другим бесполезным делом, которые так любят дети.
Когда я достиг совершеннолетия, а Рейтен оставалось до инициации ещё чуть-чуть, я заметил, что она растёт очень медленно. С рапирой Рейтен управлялась лучше, чем с мечом, и явно не стала бы Поющей с Клинком. Тело её было скорее под стать магу или певице. Спустя три сотни лет она такой и осталась – хрупкой и изящной. Только весёлость её теперь казалась напускной. Мир перевернулся лет двадцать назад, когда её брат умер на охоте, и Рейтен оказалась новой наследницей. Я же теперь был и вовсе никем. И если я мог смириться со своим изгнанием в окружении незнакомцев, то рядом с Рейтен оно воспринималось куда острей.