– Я накажу её по всей строгости, – продолжил я так же холодно и протянул руку. – Ключи.
Дзэрн помедлил ещё несколько секунд, но колебания сейчас говорили против него. Одно дело отдать что-то незначительное, другое – то, что с чем расставаться не хочешь. В мою ладонь легло тяжёлое кольцо с единственным ключом. Я взял Альдэ за плечо и подтолкнул в сторону.
– Ты выйдешь к завтраку? – прозвучало за спиной.
– Обязательно, – бросил я, не оборачиваясь, и, продолжая направлять Альдэ, двинулся к своей спальне.
Альдэ
При виде Вельда мне захотелось кричать. Надежда и отчаяние наполнили меня одновременно. Я не могла даже представить, что взбредёт Вельду в голову. Теперь же, когда он вёл меня, слегка придерживая за плечо, внутри порхали солнечные зайчики. Вельд никому не отдаст меня – ту, кого принял в свой клан. Ту, с кем делил постель. Все те муки, что он причинял мне, обрели смысл, потому что за ними стояло то, что я интуитивно ощущала постоянно – надёжность. Преданность. Верность. Вельд втолкнул меня в спальню, и я резко согнулась пополам, пронзённая болью. Я поняла, что происходит, лишь когда рука Вельда сомкнулась на моей шее и припечатала к стене. Горячее дыхание обожгло губы.
– Ты хотела убить Рейтен?
Предки! Я так растерялась, что не нашла слов для ответа.
– Я задал вопрос, – Вельд почти рычал.
Он встряхнул меня с неизвестно откуда взявшейся силой. Я пыталась отодрать его пальцы от своей шеи, и это мне почти удалось, но едва отодвинутые в сторону, они возвращались назад, а боль пульсировала в голове, мешая думать.
– Вельд… – выдохнула я.
Пальцы сжались сильнее.
– Никогда не смей делать ничего подобного.
Я не могла даже пискнуть в ответ, с такой силой сжались его руки.
– Она – моя подруга и сестра, а ты – всего лишь рабыня. Ты поняла?
Я стиснула зубы. Желание отвечать пропало. Всё, чего я добилась с таким трудом, летело в преисподнюю из-за этой лилипутки, пахнущей летом посреди зимы. А добилась ли я чего-то? Я всего лишь рабыня. Найве. Наложница или приближённая служанка – какая разница? Равной мне не быть. Я могу ласкать его, пока он позволяет, и быть его подстилкой, когда он этого хочет. Я могу носить ему завтрак и развлекать его байками о своём народе, но это не делает меня личностью в его глазах. Что бы я ни совершила – я всего лишь рабыня.
Злая усмешка заиграла на моих губах. Вельд говорил что-то ещё, но я не слушала. Его слова значили для меня ещё меньше, чем я для него. Наконец, рука Вельда отпустила моё горло. Ухватившись за цепь от наручников, он потащил меня в сторону. Я с трудом успевала перебирать ногами, но идти далеко не пришлось. Наручники разошлись лишь на миг, чтобы снова сомкнуться. Боль исчезла. Вместе с ней исчез и Вельд. Я оказалась на полу, прикованная к ножке кровати, вырезанной из столетнего дуба.
*~1/10 дюйма
Глава 13. Бастард
Альдэ
С тех пор мы не говорили. Вельд появился только вечером, и с ним в комнату влетел густой запах фиалок. Я не знала, чем он занимался весь день, и не хотела знать. Мне повезло – я могла себе позволить держать лицо. Если бы пару часов назад ко мне не зашел мальчик-слуга, который предложил мне ночную вазу, сейчас я была бы вынуждена прервать молчание и униженно просить позволить мне облегчиться. Голод терпеть было не сложно, к этому я привыкла, а вот с другими потребностями дело обстояло не так легко. Даже не вспомнив о моих нуждах, мой «господин» улегся спать, а когда встал утром, то едва не споткнулся об меня. При этом я удостоилась лишь недолгого, полного злости взгляда. Вельд ни о чём не просил, ничего не приказывал и явно не собирался не только освобождать меня, но и, похоже, кормить.
Я молча следила за тем, как он одевается и покидает комнату, и думала: «Зачем я здесь?»
Одиночество в лесу было болезненным, но разве находиться рядом с Вельдом, который сначала согрел меня, а теперь обдавал ледяным холодом, не было ещё хуже, чем ходить от стоянки к стоянке и просить приюта у кланов, в которых я стала бы всего лишь лишним ртом? Всё, что я могла ему дать, не имело для него значения. А ведь я могла поделиться с ним многим, в этом я не сомневалась. Так почему я решила, что должна оставаться с этим лунным, который откровенно смешивает меня с грязью? В Вельде не было ни благодарности, ни тепла, ни сочувствия. Только жестокость, которую невозможно было предсказать. А я не могла хоть как-то повлиять на него, потому что оставалась в его глазах всего лишь трофеем.
Я попыталась дотянуться скованными руками до ошейника, но ничего не вышло. Тогда я просто осмотрела наручники – в который раз за прошедшие два дня. Чтобы поднять кровать, потребовалось бы трое таких, как я, или один огр. Казалось, она сделана из цельного куска тысячелетнего дуба. Но если бы мне удалось отыскать что-то острое, то я, пожалуй, смогла бы расковырять одно из звеньев цепи, скреплявшей металлические браслеты.
Вопрос о том, что сделает Вельд, застав меня на свободе, меня не особо волновал. Я могла бы просто попытаться его убить. Всему был свой предел. И гордость для меня значила больше, чем желание быть кому-то нужной. Я огляделась по сторонам. Ничего похожего на нож или отмычку поблизости не было. Значит, побег откладывается.
Впрочем, самые неприятные ожидания тоже не оправдались. После полудня все тот же мальчик-слуга вновь помог мне облегчиться, дал напиться, а потом принес еду – какое-то бурое варево с кусками мяса, плававшими в нём. Должно быть, это были остатки с господского стола, слитые в один чан. Есть хотелось до безумия. Я не была брезглива и, кроме того, меня весьма грела мысль о том, что для похлёбки мне принесли грубую металлическую ложку.
Едва слуга удалился, я выпила через край гнусное варево, а ложкой принялась ковырять прореху между металлическими звеньями наручников. Ничего сделать я не успела – мальчишка вскоре вернулся, и прибор пришлось отдать. Впрочем, я успела понять, что справиться с наручниками заметно сложнее, чем я думала. Во-первых, предмет, которым я буду работать, должен быть не только острым, но и твёрдым – ложка всё время гнулась вместо того, чтобы разгибать звенья. Во-вторых, возможно, полезнее попытаться взломать замок. Так или иначе, впереди у меня оставалось несколько часов, чтобы определиться с тактикой, а заодно решить, что делать, если справлюсь с оковами.
Избавить меня от ошейника, возможно, могли Хранители. Но для этого мне нужно найти хоть один из наших кланов, а за время поисков Вельд вполне может превратить меня в рыдающее ничтожество. Я никогда не думала, что боюсь боли. Даже секс с Вельдом, который нельзя было назвать приятным, я вполне могла терпеть. Но ошейник просто сводил с ума. Казалось, горло сжигает огнём. Я инстинктивно потянулась погладить шею. Наручники не пустили. Я могла сделать задуманное – притронуться к ошейнику – только засунув голову почти что под кровать.
Я не могла ни сесть нормально, ни тем более встать. Только лежать, вытянув руки или прислонившись к ножке кровати. И это, кажется, тоже ничуть не волновало Вельда. Вернулся он поздно, как и вчера и, похоже, изрядно подвыпившим. Вельд молчал. Я и подавно не хотела с ним говорить. А когда он улёгся спать, мне удалось дотянуться ногой до его снаряжения, лежащего на сундуке. Помимо доспеха там же были меч и нож, которые я брала накануне. Значит, Вельд должен был знать, что произошло. Но ему было всё равно. Это открытие лишний раз подтвердило, что мне нечего здесь делать. Выждав, пока Вельд заснет покрепче, я подковырнула доспех. К моему счастью, он, не наделав особого шума, съехал на пол и следом утянул нож с мечом. По-прежнему действуя ногами, я подтянула все это богатство к себе.
За ночь удалось худо-бедно справиться с цепью. Из-за того, что я старалась действовать максимально тихо, дело шло медленно. Оковы окончательно сдались только к утру, когда устраивать побег было откровенной глупостью. Нужно было подгадать момент, чтобы выиграть наибольшую фору. Я тихонько встала, уложила доспех Вельда и его оружие так, как оно лежало раньше, а после снова устроилась на полу, соединив звенья цепи таким образом, чтобы она по-прежнему выглядела целой. Мне оставалось перетерпеть этот день и часть следующей ночи. После я намеревалась уйти и больше не возвращаться.
Однако утром Вельд неожиданно заговорил со мной.
Вельд
Завтрак того дня, когда Альдэ обвинили в попытке убийства, прошел в тягостном молчании. Я молчал, потому что мне было отвратительно её предательство, а почему ничего не говорят пострадавшие, я не знал и не хотел знать. Когда мы уже собирались встать из-за стола, я спросил:
– А где мой меч?
Дзэрн и Рейтен оба подняли глаза от еды, а я смотрел лишь на младшего лорда.
– Ты давно обещал вернуть доспех, который забрали у моей найве, но этого до сих пор не произошло. А теперь пропал и мой собственный меч. Что случилось? Его тоже взяла Альдэ, когда пошла убивать Рейтен?
Дзэрн смотрел на меня непонимающе.
– У неё был только нож, – сказал Дзэрн тихо.
Я встал. Наглость дяди переходила все пределы.
– Я объясню, – сказала Рейтен негромко и опустила руку мне на плечо, – дядя, должно быть, не заметил. Меч остался там, где твоя гуиллт напала на меня. Я успела выбить клинок у неё из рук, но она достала нож и опрокинула меня на землю. Тут подоспел дядя, иначе мне бы здесь не сидеть.
Выбила меч голыми руками? Что-то в этой истории не складывалось, но я отогнал возникшие сомнения. Зачем Рейтен оговаривать Альдэ? И все же странно… Дикарка из Великого Леса решила убить соперницу при помощи такого странного для неё оружия, как меч? С другой стороны, эта влюблённость Альдэ, в которую меня ткнула носом Рейт… Демоны его знают. Для пленницы Альдэ всегда вела себя весьма странно. Я пожал плечами, отказываясь гадать дальше.
– Так где мое оружие теперь?
– Полагаю, осталось на месте боя… нападения.
Рейтен встала.