л:
-Ишь ты, брезгливая нашлась!
Его поддержал и второй сосед, Петрович, пенсионер и пьяница с тем же стажем. Подняв вверх грязный палец с криво обстриженным ногтем, он важно изрёк:
-Культурная она! Ик…
А третья соседка, Калерия Львовна, старушка восьмидесяти трёх лет, ничего не сказала. Она вообще редко выходила из своей комнаты, а из посетителей у нее была только работница собеса. Бабка считала себя блокадницей, хотя ее в годовалом возрасте вместе с матерью вывезли из Ленинграда в первой же волне эвакуации, ещё в конце июля сорок первого. На основании этого требовала к себе почтения и уважения, и считала, что все вокруг тут "понаехали", чтобы урвать от ее благ кусочек чего-либо. Хотя и Генка, и Петрович были коренными петербуржцами. Петрович так даже и родился в этой квартире, а Генку сюда определила его бывшая супруга после развода, купив убитую комнату. И мы теперь периодически слушаем душераздирающие истории про "стерву Катьку, которая живёт припеваючи с двумя детьми в отдельной квартире на его шикарные алименты в десять тысяч рублей". Тут он начинал подсчитывать, сколько же бухла он мог бы купить на эти деньги, неизменно сбивался в подсчётах и начинал плакать пьяными слезами.
В наследство от хозяйки мне достался микроскопический холодильник, стоявший на кухне. Но после того как оттуда за ночь таинственным образом исчезла кастрюля супа, пара магазинных котлет, они, конечно, условно съедобны, но всё-таки! И замороженный куриный окорочок. Правда, кастрюля никуда не исчезла, она стояла в холодильнике, пустая и грязная. Петрович с Генкой, на голубом глазу, развели руками.
-Прости, закусить нечем было!
Мне даже стало интересно, как они закусывали сырым мороженым окорочком. Но холодильник я перетащила в свою комнату, чем вызвала праведный гнев соседей. И в первую же ночь поняла, почему холодильник жил на кухне. Потому что двигатель для этого холодильника и трактора К-700 делали на одном заводе, в одном цеху и даже по одним и тем же чертежам.
Вот поэтому я и не спешила домой. Можно было пройти прямо по проспекту, потом свернуть вглубь квартала к своему дому. Вы не поверите, но этот клоповник стоял чуть ли не в центре города. Два шага - и вот набережная Обводного канала. Таких домов в глубине квартала, за красивым фасадом нарядных домов, хватало. Построенные в начале века, чуть подремонтированные сразу после войны, надо же было куда-то расселять людей - из квартир срочно делали коммуналки и селили людей. Недавно начали такие дома сносить и на их месте строить сверкающие высотки. Несколько домов уже расселили, теперь же следующие ждали своей очереди на снос. Наш дом тоже входил в эту программу, но когда это случится - никто не знает.
Глава 2
Пока же я хоть и не торопилась, но шла домой. Кроме проспекта, был ещё путь через пустые дворы. И я, со своим бараньим упрямством, поперлась, конечно же, через дворы. Днём прошел небольшой дождь, а к вечеру подморозило, и теперь узкая тропинка покрылась льдом. Шла я осторожно, глядя под ноги, да и смеркаться уже начало. Поэтому я не сразу увидела некую тень, выступившую из подворотни. Но вот когда эта тень рванула у меня сумку с плеча - увидела. Поскольку сумка у меня висела наискосок через плечо, то сразу ее не сорвешь, разве что вместе с моей шеей. Наркоман (а кто бы ещё мог пойти на такой глупый поступок?), выглядел тщедушным и невысоким, хотя они редко поражают воображение солидным телом, так что я ещё вполне могла побороться с ним за свое имущество. Что я и успешно проделала, выдернув сумку из рук горе-грабителя.
Но я не подумала о том, что их может быть двое. Поэтому сильный удар чем-то твердым по затылку стал для меня неожиданностью. В голове полыхнуло красным, горячим, а потом все заволокло чернотой. И я уже не видела, как торопливо обшаривают мою сумку с несчастной тысячей в кошельке, проверяют карманы, небрежно отпихивают ногой мой нищенский ужин, выпавший из пакета…
*****
Приходила я в сознание медленно, как будто выплывала из глубины. Попыталась открыть глаза - темнота вокруг. Вот где я испугалась, почти до обморока - я что, ослепла? Но потом, проморгавшись, поняла - темнота, потому что ночь вокруг. Голову простреливало болью, вызывая в мозгу опять те самые красные, горячие всполохи. Но и спина болела тоже. Лежала я на чем-то твердом и покачивающимся. Я испугалась - еще немного полежу на холодной земле и могу замёрзнуть напрочь. В лучшем случае, сильно простудиться.
Я попыталась приподняться на локтях, чтобы встать, но не смогла, со стоном рухнула назад, на это твердое и качающееся. Спину вновь обожгло болью, как будто меня били хлыстом.
-Очнулись, мисс Вайолетт? Слава Единому! Я уже совсем испереживалась! Лежите, как мертвая, вторые сутки, только дышите.
Надо мной склонилось лицо немолодой женщины в странном чепце на голове, тщательно скрывавшим волосы. Светлые глаза, морщинки в углах глаз, скорбно опущенные уголки губ. Хоть была ночь, но было тепло, как на юге, в Петербурге так не бывает. А ещё мне почему-то слышалось протяжное мычание, топот множества копыт. И где-то совсем рядом, сонное шебуршание кур, изредка кудахтающих во сне.
А то самое твердое и качающееся - телега, на которой я лежу на соломе, покрытой овчинным, воняющим, тулупом. Что за фигня? Последнее, что помню - это удар по затылку. Точно, я в больнице и у меня бред! Только какой-то уж он вонючий, бред этот! Поскольку неподалеку явственно запахло свежими коровьими лепехами. Или так и должно быть? Никогда не бредила, не знаю, наркотик не употребляла, я ярый противник всего этакого.
Неожиданно послышались голоса, приближающиеся в нашу сторону, и топот конских копыт, и ржание. Женщина наклонилась ко мне и торопливо зашептала:
-Ишь, скачут, безбожники! Мисс Вайолетт, детка, умоляю - молчите, чтобы они не сказали, или я. Я ж только для нашего блага, спасти нас хочу. А лучше притворитесь, что по-прежнему без сознания. Помните, как перед месье Робером вы в обморок упали? Вот так и лежите! Послушайте вашу старую Клери хоть раз!
Нет, полежать унылым бревном я могу, все равно голова болит. Но, черт возьми, кто такая эта Вайолетт, и почему обращаются ко мне? И, судя по последним словам этой самой Клери, девица та ещё штучка! Я послушно смежила веки, но подглядывала сквозь ресницы. Вайолетт, Вайолетт… что-то знакомое. Ну, тупица! Это же англоязычный вариант имени Виолетта. Фиалочка в переводе. А я Виола, просто фиалка. Ага, челябинская. Вот и разобрались! Значит, это все не про меня, про какую-то другую девицу!
Ладно, продолжаем бредить! Очень увлекательно, надо сказать, как сериал смотришь. Всадники меж тем подъехали близко к телеге, в темноте их толком было не разглядеть, видно было только то, что они все здоровые и одеты во что-то темное. Один из них подъехал почти вплотную, замахнулся на Клери плетью и заорал на ломаном английском:
-Баба, чему тихо ехать? Мы твой девка на повозку ложили, да? А ты тихо ехать?
Клери испуганно прикрыла голову руками и загундосила:
-Прости, господин хороший, лошадь подкову потеряла, хромает едва! Вот стадо идёт медленно, и мы рядышком едем! И под охраной мы, не извольте беспокоиться! А девка очнётся, вот увидите!
Старший скривился.
- Зачем така девка! Подохнет в первую же зиму! Нет польза! Моя Гудрун одна рука ее зашибет!
Клери не сдавалась.
- Зато у вас таких красоток нет! Будет кому-то усладой для очей!
Старший сплюнул на землю, что-то проворчал, потом громко сказал:
-Олаф присмотрит тут за вами, ты, баба, глядеть, чтобы скот не бежать!
Он что-то крикнул на неизвестном мне языке, от стада отделились двое всадников и присоединились к большой группе. Значит, где-то там, за стадом, остался неведомый Олаф. Стоп, а на каком языке со мной говорила Клери? Зуб даю, на французском! Я его не знала, но несколько слов точно могу опознать. Да и английский, на котором она говорила с главным, я легко понимала. Это я-то, со своим "пиджин-инглиш"!
И как не крути, но все страньше и страньше, как говорила одна небезызвестная сказочная героиня. И начинает попахивать уже не сериалом, а чем-то более плохим! Клери дернула вожжи, и лошаденка поплелась. И ничего она не хромала, мне так даже показалось, что Клери намеренно сдерживает ее. Я не выдержала и просипела:
-Клери, а водички нет у нас? И кто это был?
Женщина обернулась ко мне, с тревогой посмотрела на меня.
-Мисс Вайолетт, что с вами? Вы что, не помните? А водички сейчас дам, только много не пейте сейчас, только рот прополощите и сплюньте. А то в кустики захотите, а эти изверги опять вас бить начнут!
Она протянула мне металлическую баклажку, обшитую грубым сукном. Признавая справедливость слов Клери, я последовала ее совету, хотя и желала выдуть всю воду до капельки. Откинувшись назад на "ароматный" тулуп, тихо сказала:
-Нет, Клери, не помню ничего! Имя свое с трудом вспомнила, а фамилию уже не помню. Меня по голове не били?
-Как же, детка, били, конечно! Вы же убегали и дрались с ними! Всю рожу одному расцарапали! А второй сзади каменюкой по голове и ударил! Вы и упали замертво! Они отошли, я к вам кинулась, а вы и не дышите совсем! Потом уж глубоко так вздохнули и начали дышать. А кровь с головы так и льется, так и льется! Ручьем просто! Я уж давай заговаривать, едва остановила! А вы все без сознания! Едва уговорила проклятущих нордлингов положить вас на телегу! Вон, сама все клетки с птицей передвинула да вас положила! Соломы кинули нам да тулуп старый. Страшно было вас там оставлять, нордлинги ведь город подожгли аж с трёх сторон! Вот нелюди же! Разграбили - ладно, жечь-то зачем? Как есть безбожники!
-Клери, ты лучше расскажи, кто мы и откуда? И кто эти нордлинги и что им надо? И не хочу я быть ничьей усладой для глаз!
-Тише, детка! Сейчас пока поспи, силы набирайся. Как уйдем от нордлингов, все расскажу! А пока опасно.
Спать, так спать. Что-то мне происходящее совсем не нравится! И на сериал уже не похоже. Сознание охотно соглашалось принимать все это за бред после наркоза, внезапное сумасшествие, только не один, самый невероятный, но реальный вариант - попаданчество. Сознание отгораживалось от этого трёхметровым забором и при одной мысли, даже намека на мысль, сразу переключалось само на что-то другое, более безобидное. Но Клери права, надо поспать. Глядишь, проснусь, а ничего этого нет. Больничные стены, пусть даже и обитые поролоном, жидкая каша… зато все понятное и родное.