Однажды приятель заметил, что, если они найдут сына Диана Кехта, вероятно, и проблему Лоры с Томасом удастся решить. Ведь если можно что-то соединить, то можно и разделить… Грейс так воодушевила эта мысль, что она схватила голову и потерлась с ней носами. После этого оба смутились и больше никогда это не обсуждали.
– Ты уверен, что Миах действительно вернулся из-за Врат? – спросил как-то Карах, когда вечером все сидели у костра. – Я никогда о таком не слышал.
Весь этот день он провел с Фраганом, болтаясь по лесу. Вероятно, в чаще они с кем-то встречались, потому что теперь золотоволосый сидел вдали от остальных. Он вел себя так, только когда переутомлялся от общения.
Диан Кехт поворошил угли длинной палкой. Он один не участвовал в поисках.
– Его привязали к этому миру, – неохотно ответил он Караху. – Когда я понял, что сын умер… что я окончательно…
Паузы между его словами казались такими длинными, что туда можно было вставить еще одну речь. Фразу он так и не завершил, лишь резко вдохнул и потер ладонь о колено, будто разминал затекшую ногу. Было видно, что говорить ему непросто, и Грейс стало его жаль. Она хотела накрыть его руку своей, но знала, что шуткам Дайре потом конца не будет.
Девушка верила, что Диан Кехт стал причиной смерти сына ненамеренно. Наверное, произошел несчастный случай, после которого отец не сумел исцелить Миаха, и теперь считает себя убийцей. Другого расклада она при всем желании не могла себе представить.
– Когда ты окончательно лишил его жизни. Мы поняли, – мрачно резюмировал Александр. – Пожалуйста, давай без лишнего драматизма! В этой пьесе я – главный трагический герой. Или комический, как посмотреть.
– Ты прав, спасибо, – кивнул Диан Кехт. – Так вот, после его смерти наши отношения с дочерью стали прохладными. Она винила меня в том, что случилось, и очень тосковала по брату. Я видел, что Айрмед тяжело, но думал, что она справится. В конце концов, любое горе однажды заканчивается. Но я недооценил и ее.
– Кажется, мы выбрали не того целителя, – хмыкнул Карах.
Как выяснилось дальше, Миах действительно оказался за Вратами, но Айрмед успела связать себя с ним. Это был большой риск: она могла сама провалиться в Землю-без-возврата, зато при удачном исходе могла вытащить оттуда брата. Однажды девушка пропала, и после долгих поисков Диан Кехт нашел способ проверить, не оказалась ли она за Вратами.
– Действенный метод, – скрипуче подтвердил Макдар, набивая трубку табаком. – Надо только подняться на холм и на три стороны трижды прокричать имя. Если эхо тебе его вернет, значит, Врата этого человека еще не сцапали.
Диан Кехт каждый день поднимался на холм и кричал имя дочери. Всякий раз эхо отвечало ясно.
– Почему ты думаешь, что она просто не разорвала связь? – спросил Александр.
– Скорее она сама прыгнула бы следом за братом, – только и ответил Диан Кехт. – К тому же однажды я разобрал в порыве ветра и его имя.
В ту же ночь Грейс поднялась на холм, откуда открывался вид на лес и океан, и выкрикнула мамино имя.
«Лора», – успокоительно отозвалось эхо.
Грейс верила, что решение найдется тогда, когда все отчаются. Таковы, в конце концов, законы жанра. Пока что больше всех энергии оставалось у Дайре, и он явно не собирался сдаваться. Если не занимался странными гаданиями на всем, что подворачивалось под руку, то доставал окружающих: пел, аккомпанируя себе на барабанах, плясал и цитировал никому не известных поэтов.
Каждое утро неугомонный охотник появлялся в столовой в наряде черной феи: в юбке-пачке и с розовой волшебной палочкой, на конце которой была приклеена звезда из пайеток. Он создавал столько шума и его было так много, что за столом никто другой не мог и слова вставить. Карах в таких случаях демонстративно отсаживался к Рону с Макдаром, которые всегда завтракали вдвоем. Как-то раз Грейс услышала, что золотоволосый возмущенно сказал: «Иногда я скучаю по старому Дайре!»
Эта непонятная фраза ее зацепила. Валяясь вечером на кровати с телефоном в руках, она спросила у Александра, что это значит.
– Дайре был самоубийцей, – пояснил тот. – Ужасно унылый тип.
– Никогда бы не подумала, что он мог покончить с собой! – удивилась Грейс. – Он такой жизнелюбивый.
– Сейчас – да, – усмехнулся Александр. – Но я‐то помню, как он к нам попал. При жизни Дайре был студентом, потом повесился. Мы тогда как раз потеряли одного охотника, вот и забрали его с собой. Кто же знал, что он нас так подведет!
– В каком смысле?
Мысль, что шумный заводила мог быть раньше совсем другим, поразила Грейс. Люди, конечно, меняются, особенно когда попадают в Дикую Охоту. Но Дайре?! Его необузданная энергия, внутренний огонь, который словно просвечивал сквозь кожу, казались основой его личности, тем, что останется, когда все остальное уйдет.
– У нас тут нечасто появляются новички, – продолжал Александр, – потому так важно, чтобы они научились ладить с остальными. В конце концов, они вытянули счастливый билет! Но Дайре ничего не радовало. Он ни с кем не разговаривал, только сидел у костра или на берегу, пялился в пустоту или плакал. Обвинял нас, что не дали ему умереть. Мы его еще и успокаивали. Потом стал нарочно наносить себе увечья – то руку в костер сунет, то выстрелит в себя. Когда он понял, что здесь это не работает, стало еще хуже…
По всему выходило, что у Дайре была депрессия. А местный сувенирный магазинчик вряд ли предлагал всем желающим бесплатные антидепрессанты и номер горячей линии для психологической поддержки.
– Хочешь, кстати, на него посмотреть? – спросил Александр. – Мне кажется, он оставил старую фотку.
– Где?
– У тебя же телефон в руках. Зайди в любую соцсеть. Есть какой-то агрегатор, его разработал Тыковка, но я так и не разобрался, как им пользоваться. Так что просто залогинься в первую попавшуюся.
– Я пробовала, – раздраженно ответила Грейс, покрутив экраном перед носом Александра. – Не получается. Ничего не могу разобрать. Тут даже настроек языка нет!
– Так скачай то приложение, которым раньше пользовалась.
Совет прозвучал так, будто приятель объяснял пожилой маме, как пользоваться поисковиком. И смотрел он на Грейс примерно с тем же выражением лица.
Она сначала разозлилась, но потом задумалась. Действительно, она множество раз пыталась разобраться, как работают местные приложения, но ни разу даже не попробовала загрузить что-то старое. Но это ведь другой мир, так? Разве здесь могут работать инстаграм или твиттер?
Как выяснилось, могут. Под руководством Александра девушка в несколько кликов установила инстаграм. Привычные действия оказались как глоток свежего воздуха, даже лучше! Значит, не обязательно терять связь с тем миром, если собираешься остаться в этом. Если («когда», тут же исправилась она) Лора вернется, они смогут общаться!
Грейс так обрадовалась своему открытию, что забыла, что собиралась сделать. Она пробежала по странице Криса, но тот ничего не постил последнюю неделю. Попыталась лайкнуть старые записи, но не получилось.
– Ничего не выйдет, – разочаровал ее Александр. – Общаться можно только с местными, а от Той Стороны нас, можно сказать, отделяет файрвол. Смотреть – да, все остальное – нет. Ох, только не раскисай!
Но Грейс и не собиралась раскисать. Да, все хуже, чем она рассчитывала вначале, но совсем недавно она и не надеялась, что сможет подсматривать за своей прошлой жизнью. Это уже много, а об остальном она подумает как-нибудь в другой раз.
А пока она хотела взглянуть на Дайре.
Его страница оказалась такой же, как он сам: глиттер, фильтры, блестки, ошейники, пирсинг, чулки в сетку и хищные оскалы… Зубная фея твоих кошмаров или влажных снов, смотря на чей вкус. С точки зрения Грейс, профиль был слишком агрессивным, но завораживающим.
– Мотай дальше, – посоветовал Александр.
Дайре явно любил публичность. Он ничего не писал, зато много снимал – в основном себя, но попадались на его странице и другие персонажи: Карах с надменным взглядом и модельно зачесанными назад волосами, разрисованное белым черное лицо Фрагана, по-мексикански раскрашенная голова Тыковки… Для каждого у Дайре имелось свое видение.
А потом – обрыв. Последний снимок галереи.
Грейс нахмурилась.
Черно-белое изображение выглядело так, словно было сделано на пленку – на настоящий механический раритет, где все нужно настраивать вручную. Видимо, его владелец держал фотоаппарат в руках и снимал себя в зеркале. Вспышка сияла между его ладоней, как раскаленный шар, но лицо вышло четким, и это было лицо абсолютно чужого человека. Грейс никогда бы его не узнала. Черты не изменились, но внешность того Дайре, который смотрел со снимка, напоминала людей с викторианских посмертных фотографий. Вдобавок только под этим изображением имелась подпись.
«После смерти оно никуда не уходит».
Грейс показалось, что по позвоночнику прошел ток. Палец сам нажал на фото дважды, поставив «лайк».
– Что случилось с Дайре потом? – спросила она сипло. – Как он излечился? Вы нашли ему психотерапевта или что?
– Нет, просто дали ему посмотреть на Алву. Перезагрузили, так сказать.
– Это жестоко!
– Почему? – удивился Александр. – Он сам этого захотел. Точнее, он-то просил, чтобы все закончилось насовсем. Но добраться до Врат всегда успеется, а мы просто предложили ему другой вариант. Раз – и новый человек! Чем плохо? Если бы не сработало, мы бы, может, сами его столкнули за Врата.
Грейс знала, что Александр врет, точнее, старается показаться круче, чем на самом деле. Он не в первый раз это делал, но за напускным мачизмом все равно просматривалась чувствительная натура.
– Не столкнули бы, – сказала она.
– Наверное, – легко согласился он.
Засыпая, Грейс думала, каково это – стать совсем другим человеком и потерять память о себе прежнем. Что именно забыл Дайре? Все его воспоминания стерли