Голова по-прежнему раскалывалась, челюсть ныла, а язык был весь изрезан о сколы зубов.
– Где мама? – выговорила Грейс, с трудом произнося звуки.
Но ответил не Диан Кехт. К ней обернулся возбужденный Фраган и с восторгом воскликнул:
– Прямо сейчас отделывает твоего дружка!
– Что?
Она попыталась пробраться между охотниками, но споткнулась, и Диану Кехту пришлось поддержать ее. Толпа одобрительно шумела, как море. Грейс видела картинку, но не могла ничего понять, мозг отказывался объяснять, что происходит.
Кто-то похожий на маму, в серой футболке и джинсах, с коротким ежиком волос, сидел на Томасе, вдавив колени ему в грудь. Лора била брата кулаками по лицу резко, наотмашь – раз, другой, третий… Потом схватила за волосы и принялась вколачивать его голову в утоптанный снег с таким остервенением, что, когда она разжала пальцы, в них остались оторванные пряди. Каждый удар отдавался в мозгу Грейс, как гонг.
Она не видела маминого лица и была этому очень рада. Зато хорошо могла рассмотреть смеющиеся, искаженные от боли и азарта физиономии охотников, слышала отрывистые хлопки в ладоши и подбадривающий свист. Томас порядком их потрепал за сегодняшний день, и каждому хотелось отыграться.
Грейс затошнило. Пришлось часто-часто сглатывать слюну, чтобы не вырвало прямо под ноги Диану Кехту – единственному, чье лицо оставалось бесстрастным.
– Мам…
Слово вышло хриплым и слабым, но Лора вздрогнула всем телом и тут же обернулась. Она казалась настолько незнакомой и чужой, что Грейс вдруг захотелось, чтобы мама исчезла. Не умерла, а просто улетучилась из сознания, оставила только воспоминание о веселом смехе и ласковых руках. Сейчас она не улыбалась. Верхняя губа была приподнята, как будто Лора скалилась, безумные глаза блестели в свете факелов.
Любого человека можно превратить в зверя…
Лора медленно встала, оставив Томаса валяться на снегу.
– Ох, ну наконец-то! – раздались смешки.
– Голова уже на плечах не держится…
– А я бы еще посмотрел!
Мама подошла к Грейс, но не обняла ее, так как чувствовала, что сейчас им, переломанным, нельзя трогать друг друга. Пускай сначала все вернется на круги своя, пусть они снова станут собой и сделают вид, что этой ночи никогда не случалось… Серая футболка матери была вся заляпана кровью. Лора начала дрожать – схлынул адреналин, – и Карах галантно набросил ей на плечи меховой плащ.
Грейс услышала, как ее зовут. На корточках перед Томасом сидел Анвен, держа голову жертвы за волосы. Лицо парня было так изувечено, что невозможно стало разглядеть, в сознании он или нет.
– Ты загнала, тебе и добивать, – произнес подменыш и протянул ей нож.
Приближаясь к раненому, Грейс кожей чувствовала, как ее буравят любопытными взглядами. Конечно, когда еще такое развлечение выдастся! Диан Кехт шел следом, чтобы ее подстраховать, будто смерть в светлом пальто.
Анвен казался довольным, словно мясник, демонстрирующий покупателю отборную вырезку. Лицо Томаса и впрямь походило на отбивную: веки так опухли, что глаза как будто кто-то выдавил наружу, губы и скулы покрывали гематомы. Но когда охотница подошла достаточно близко, чтобы на его лицо упал луч от ножа, избитый парень попытался открыть глаза. Грейс не знала, отдает ли он себе отчет в происходящем. «Отключись!» – умоляла она его мысленно так же, как совсем недавно уговаривала потерять сознание саму себя.
Беловолосый оттянул голову Томасу назад, открывая на удивление гладкую шею.
– Бейте одним ударом, Грейс, – тихо сказал Диан Кехт над самым ее ухом. В его голосе не было ни поддержки, ни осуждения, только глухая пугающая пустота. Он звучал, как навигатор в машине, который ведет тебя к обрыву. – Сбоку, вот здесь, под ухом. Вонзаете лезвие и отходите.
Как под гипнозом, Грейс смотрела на щелочки глаз жертвы, на шею, по которой нервно перекатывался кадык. Казалось, что девушка находится не в своем теле, не в этой реальности, как будто кто-то отгрыз ее душу и зашвырнул куда-то далеко за горы. Губы Томаса шевельнулись, и пришлось опуститься на корточки, чтобы разобрать слова.
– У скалы, – выдохнул он ей в щеку, – Салли… Забери ее оттуда… А то замерзнет к черту.
Грейс казалось, что она тонет, опускается на дно, во мрак, а размазанное водной толщей солнце уходит все дальше и дальше. Она отвела руку с ножом.
Одним ударом. Передумать нельзя. Вот здесь, сбоку, прямо под ухом.
Все глубже и глубже…
– Грейс, ты не обязана!
Обернувшись, она встретилась взглядом с Александром, который по-прежнему оставался в руках Тыковки. Приятель смотрел на нее светлыми прозрачными глазами, и у Грейс вдруг получилось уцепиться за этот взгляд и вытолкнуть себя наружу, будто она была пловцом, который слишком много времени провел под водой. Теперь она рвалась к поверхности с необыкновенной скоростью, как способен только человек, что не дышал уже очень давно.
– Ты должна его покарать, но наказание выбирать тебе!
Анвен разочарованно скривил рот, по толпе поползли шепотки, но никто не пытался заткнуть Александра. Грейс выпрямилась и вернула нож Диану Кехту. Ножны она выронила во время схватки, поэтому не могла даже сунуть оружие в сапог или заткнуть за пояс.
«Наказание выбирать тебе».
Она знала, как найти нужного охотника. Достаточно было лишь высмотреть место, где крутилось больше всего красноухих собак. Грейс искала взглядом того, кто заворачивал по утрам в салфетки колбасу, чтобы подкормить своих любимчиков, того, кто плавал отдельно от всех за грядой скал и сам никогда не видел собственного тела. А все, кто видел, уже никогда не расскажут, что прячется за плотными бинтами.
Грейс остановилась перед Алвой и посмотрела на то место, где должны были находиться его глаза. Он вздохнул – догадался, о чем девушка хочет попросить. Она поднесла руки к его лицу и впервые дотронулась до бинтов.
– Ты не возражаешь?
Алва отрицательно покачал головой, взял ее ладони в свои и мягко отвел в стороны. Когда он вслед за Грейс направился к Томасу, все как один охотники повернулись к ним спиной. Диан Кехт прикрыл собой Лору.
Грейс остановилась рядом с Тыковкой и, когда тот протянул голову Александра, приняла ее с благодарностью. Прежде чем зажмуриться, она прикрыла приятелю глаза рукой. Теплые веки и мягкие щеточки ресниц слабо подрагивали под ладонью. Дыхание щекотало мизинец.
Прошло несколько минут, прежде чем Томас вскрикнул, высоко и коротко.
Вот, значит, с каким звуком люди теряют себя.
Глава XXV
Подземные жители обожают пирушки. За пределами Сории-Мории, в темной скальной глубине, где пасутся стада местных коров и лошадей, тролли-работяги вкалывают сутки напролет. Но здесь, во дворце короля-под-горой, полагается проводить время в праздности: подбирать наряды и украшения, разучивать новые танцы и сплетничать. Тут любой простак почувствует себя как на вершине мира.
Сурт был сердцем Сории-Мории. Вивиан знала, что правитель держит подземное царство в могучем кулаке. Вот только она больше не хотела быть частью этого мира и тем более оказаться в чьем-то кулаке.
Но сейчас ее могли спасти только хладнокровие и выдержка. Шагая вслед за Ингрид, которая ради праздника сменила платье на зеленое с золотом, а в волосы вплела светящиеся голубые цветы, Вивиан заставила себя успокоиться. Она сосредоточилась на своих ногах, на ощущении холодного мрамора под ступнями, на напряжении, которое распространялось от икр до бедер… Постепенно пульс пришел в норму.
Для свадьбы Сурт выбрал место, которое называлось Пещерой всех камней. Это был просторный грот с подземным озером. Вивиан бывала в нем раньше вместе с Торвальдом – там он совсем девчонкой учил ее плавать. Сегодня музыка и голоса здесь звучали так громко, что, едва войдя в помещение, она сделала несколько шагов назад. За столько лет она привыкла к тролльим празднествам, но размах королевской свадьбы ошеломлял.
Просторная зала со сверкающим озером в центре была ярко освещена и украшена алым и золотым. Стены переливались драгоценными камнями. Фонари в виде сапфировых птиц с пышными хвостами перелетали из одного угла пещеры в другой с тихим механическим пощелкиванием. Громадные гранатовые рыбины, внутри которых мигали огоньки, как живые плавали в воздухе над головами гостей. Их плавники колыхались, словно во власти невидимого течения.
Приглашенных собралось столько, что яблоку негде было упасть. Разряженные в пух и прах тролли кружились под резкую ритмичную музыку, сходясь и расходясь вокруг озера. Перья на головных уборах подергивались в такт движениям.
Вивиан рассеянно оглядывала пышно одетых придворных, увлеченных танцем. Наверняка на эту свадьбу явились подземные жители со всех концов горы. Одних покрывал мох, росший прямо на голове, другие казались мельче и коренастее тех, к которым привыкла пленница… Но кое-что общее объединяло всех: им было весело. У некоторых танцоров лица покрывали повязки. Когда-то Сурт объяснял ей, что так поступают тролли, живущие в отдаленных пещерах, в темноте. Когда они прибывают ко двору, первое время яркий свет режет им глаза.
Сам король сидел на своем обычном месте во главе стола, в окружении ближайших друзей, и тоже был в красном наряде, по рукаву и вороту отороченному черным мехом. На голове красовалась грубо выкованная корона с острыми зубцами. Вивиан поискала взглядом Торвальда, но рядом с дедом его не оказалось. Тролль мог веселиться среди гостей, но ей было спокойнее думать, что приятель сейчас выполняет ее поручение.
Сурт уже заметил невесту. Каменное лицо не поменяло выражения, и в груди у нее что-то сжалось от этого черного пустого взгляда. Она глубоко вздохнула и выпрямила спину. Что ж, если нырять в дерьмо, то только солдатиком…
– Тяни время, – вдруг услышала она шепот за спиной.
Ингрид ни слова не произнесла за все то время, что они шли сюда, но еще в купальне Вивиан отметила, что она не прогнала Торвальда. Похоже, троллиха тоже не была в восторге от матримониальных планов отца. Неважно, почему она противилась: потому ли, что Вивиан выходила замуж против воли, или потому, что самой Ингрид не хотелось, чтобы место ее матери заняла другая. Но как бы там ни было, заступничество принцессы еще никому не повредило.