"Я не постыжусь признаться, — развивал мысль Шаруна израильский премьер Бен-Гурион, — что, если бы у меня была не только воля, но и власть, я бы подобрал группу сильных молодых людей — умных, скромных, преданных нашим идеям и горящих желанием помочь возвращению евреев — и послал бы их в те страны, где евреи погрязли в грешном самоудовлетворении. Задача этих молодых людей состояла бы в том, чтобы замаскироваться под неевреев и, действуя методами грубого антисемитизма, _преследовать_[Выделено нью-йоркской еврейской газетой "Кемпер". — Ц.С.] этих евреев антисемитскими лозунгами. Я могу ручаться, что результаты с точки зрения значительного притока иммигрантов из этих стран были бы в десять тысяч раз большими, чем результаты, которых добились тысячи эмиссаров чтением бесполезных проповедей".
Что ж, первую часть провокационного плана последовательно осуществляет сегодняшний международный сионизм: недостатка в приемах провокационного разжигания антисемитизма нет. Вот с плодами провокаций дело обстоит значительно хуже: люди, поддавшиеся сионистским провокациям, быстро прозревают в Израиле и бегут оттуда. Даже по официальным данным, кривая реэмиграции из Израиля из года в год резко ползет вверх.
ДЕСАНТ ЭМОЦИОНАЛОК
Что же касается Шаруна и Бен-Гуриона, то в своих прожектах использования антисемитизма как благотворного стимула развития сионизма, они выглядят жалкими дилетантами по сравнению, скажем, с нью-йоркским сионистским теоретиком Хаимом Гринбергом. Он без обиняков утверждал: "Чтобы быть хорошим сионистом, нужно быть немного антисемитом". Не это ли утверждение помогло Гринбергу получить должность редактора теоретического журнала сионистов "Еврейский рубеж"!
Гастрольные поездки израильских златоустов в западноевропейские страны — далеко не редкость. Только возникает потребность подвести высокоидейную базу под какую-либо дурно пахнущую акцию сионистских правителей Израиля, немедля для обработки еврейского населения в страны Западной Европы прибывают батальоны испытанных ораторов из Тель-Авива и Иерусалима.
Готовит, скажем, израильская Фемида очередную серию инсценировок суда над непокорными жителями захваченных арабских селений. Или начинается подавление очередной волны забастовок. Или в очередной раз требуется оправдать снижение зарплаты сефардам — темнокожим израильтянам третьего сорта. И тут же (опять-таки в очередной раз!) гонцы израильского пропагандистского аппарата спешат оседлать трибуны сионистских аудиторий в крупных западноевропейских городах. А их местные единомышленники, орудуя в лучших традициях эстрадных импресарио, обеспечивают гастролерам бизоний рев публики, точно перед ней выступают короли бита и королевы стриптиза.
Одно время израильские посланцы особенно жадно хватали путевки в Бельгию. Там обычно их в избытке ожидало все, что радует жаждущего успеха гастролера, — аншлаги, топот ног и особенно полновесные гонорары в виде густо исчерканных подписных листов на денежные подношения (конечно, внеочередные!).
И все же, как рассказали мне в Бельгии, за последнее время и туда не очень-то охотно стали наведываться израильские проповедники. Как ни фильтруют устроители публику, уж на очень каверзные вопросики чрезмерно любознательной аудитории приходилось держать ответ взопревшим гастролерам:
— Почему понадобилось в энный раз девальвировать израильскую валюту? Вероятно, только потому, что израильская экономика крепнет, как вы образно выразились, словно Голиаф?
— Почему израильские газеты посмели сказать, что "руководители наших банков элементарно проворовались"? Наверно, хотели незаслуженно охаять честнейших банковских деятелей, чьи достоинства вы так красочно описали?
— Почему все больше и больше рабочих поддерживают движение Коммунистической партии Израиля против преследований палестинцев? Потому, очевидно, что израильские коммунисты, как вы горячо доказывали, неуклонно теряют доверие рабочих?
Словом, неблагодарной это стало профессией — прославлять за границей политику государства, где под разными псевдонимами и этикетками правят сионисты. Только приезжий оратор толкнет выспренную речугу — самое, казалось бы, время пустить по залу подписной лист. А дотошные слушатели высыпают пригоршнями не монету, а уйму всяческих "почему", да еще с режущими нежный слух гостей нехорошими словами: инфляция, дороговизна, безработица, наркомания, милитаризация, аннексия.
И я, понятное дело, удивился, услышав от знакомого журналиста в Брюсселе:
— Вчера самолет израильской авиакомпании "Эл Ал" высадил у нас мощный десант ораторов-агитаторов. Пропагандистский батальон особого назначения. Учтите, оригинальнейший репертуар: никакой политики, никакой войны, никакой экономики. Разговор пойдет только о фортуне, о надеждах, о мечтах. И, разумеется, о любви. Неспроста прилетевшие гости из Израиля именуют себя эмоционалами. Точнее было бы — эмоционалками. Ибо на сей раз Израиль направил к бельгийским евреям исключительно особ прекрасного пола. Причем различных поколений — ведь эмоциям все возрасты покорны.
Выступления солдаток пропагандистского батальона оказались весьма разножанровыми.
Коронным номером самой солидной по возрасту эмоционалки был, к примеру, глубоко психологический трактат "Учитесь оптимистически читать письма".
В нашу эру скоростной деловитости, утверждала сионистская гастролерша, "текучка жизни" не дает человеку времени осознать возвышенное, и он пишет письма исключительно на грубо материальные темы. Вкусил в Израиле редчайшее счастье посещения наисвятейших мест и стриптиза чистейший парижской пробы, а письмо родным посвящает подумайте только! — такой обыденности, как низкая зарплата и высокие налоги. Отсюда следует вывод: критически относитесь к мрачным посланиям новоиспеченных израильтян, научитесь читать в письмах то, что в них не сказано. И затем, ради всевышнего, не показывайте письма знакомым и сослуживцам, письмо — категория интимная. Израильтяне, дескать, больше писали бы вам о вере в фортуну, о надеждах на удачный бизнес, о сугубо пикантных развлечениях, но им мешает боязнь, что их интимные письма сможет прочитать каждый встречный-поперечный.
Почтенная эмоционалка предусмотрительно умолчала о развернувшейся в Израиле шумной кампании "против плохих писем в страны рассеяния". И не сказала, что эти злополучные письма стали главным оборонительным оружием сохнутовцев, когда на них обрушивают едкие насмешки по поводу резкого сокращения притока иммигрантов. Зато гастролерша сумела вложить максимум металла в свою заключительную тираду, произнесенную абсолютно директивно и без всяких обиняков:
— Пусть нелегко у нас новым израильтянам, но каждое их письмо должно быть голубем радости и надежды, а не, как ныне повелось, вороном грусти и отчаяния. Пусть поймут, наконец, это все еще не очень устроенные у нас, если им действительно всего дороже репутация их исторической родины!
Дореволюционные одесские куплетисты в таких случаях выражались менее витиевато. Они пользовались недвусмысленным рефреном: "Лопни, но держи фасон!"
Не менее эмоциональны, но более сладкоречивы были в своих проповедях и гастролерши более юного поколения.
Но по общему признанию звездой гастрольной труппы, бесспорно, стала тель-авивская Шахерезада по имени Ципора, сумевшая эффектно совместить в своем туалете протертые до плешин джинсы с туникой древнего покроя из ультрамодной ткани.
Дело, очевидно, не в туалете, а в репертуаре. Он состоял из одной только истории, но зато захватывающей, в своем роде единственной — о благодетеле Гарун-аль-Рашиде. Он, правда, не стародавний калиф, а современный бизнесмен, и благодеяния свои совершил не в сказочном Багдаде, а на улицах неказистого городка Бейт-Шемеша в 28 километрах от Иерусалима. Пусть городок и захудалый — тем более радостно и знаменательно, подчеркнула госпожа Ципора, что даже в нем могло случиться чудесное происшествие, какое и не приснится никому в самом крупном городе другой страны.
ШАЛОСТИ ИЗРАИЛЬСКОЙ ФОРТУНЫ
Итак, жил-был в Бейт-Шемеше (и не в глубокой древности, а в наше время) человек по имени Харар. Было у него мало денег и много дочерей — шестеро. И все вокруг сочувствовали бедняге. Но вот самая младшая из дочерей Харара приехала как-то на несколько часов в Иерусалим. И приметил ее сквозь стекло своего сверкающего "понтиака" Айзек Джемил, тридцатидвухлетний миллионер из Вашингтона. Любезно подвез прекрасную, но не очень-то изысканно одетую Офру к автобусному вокзалу. Настойчиво попросил продиктовать адресок.
А назавтра началось то, что госпожа Ципора назвала "явлением, свойственным исключительно свободной стране", а израильские газеты прорекламировали как "чудо", "знамение времени", "сказку".
Рассказывая эту сказку, госпожа Ципора больше налегала на хорошенькое личико и стройный стан Офры. Зато в изложении тель-авивского журнальчика "Неделя" крупногабаритное счастье не случайно, а закономерно привалило именно в дом "ортодоксальной семьи сиониста Харара, возглавляющего список религиозных депутатов на местных выборах". Рука божья — и никаких гвоздей!
Молодой миллионер, прихватив папу-миллионера, пригласил отца Офры в иерусалимский "Хилтон" на обед. Тут же было сделано предложение руки, сердца и долларов.
"И пошло, и поехало, — захлебывается от восторга тель-авивский репортер. — Айзек примчался в Бейт-Шемеш с грузом подарков для выведенной из равновесия семьи. Предмету своей любви он преподнес пустяк — колье стоимостью 45 тысяч лир да кольцо тысяч на пятнадцать. В последующие дни началось паломничество такси, набитых всяким добром, и по одному и тому же адресу: дом Хараров на улице Ганаси, 198. На этом сказка не кончается…"
А мораль нескончаемой сказки такова: в такой цветущей стране, как Израиль, даже шесть дочек не обуза для бедной семьи, если ее возглавляет истинный сионист и верный приверженец иудейской религии. Сколько бы ни мучился он, фортуна его отыщет и осенит сиянием долларов!