Оскар отправил себе в рот последний кусок шоколада, затем соорудил из фольги кольцо, ногтем сделав выпуклость, означавшую бриллиант. Надев кольцо на палец Уиллы, он сказал:
– Уилла, выходи за меня замуж.
– Прекрати, дурачок.
– Я серьезно. Даже очень серьезно. Выходи за меня. – (Уилла покачала головой.) – Не упрямься, Уилла. Будь моей женой. Я вытащу тебя из этого болота. Поедешь со мной в Рим. Подыщем уютный домик с центральным отоплением. У тебя будет сад и кухня. Я куплю тебе фартук и сервиз… – (Уилла расхохоталась.) – И пылесос. – Оскар понизил голос. – Я не шучу. У нас будут дети. Тосты по утрам. Нормальный обед. Мы будем жить как нормальные люди.
– Оскар, все это звучит очень красиво. В самом деле, – тихо призналась Уилла.
Ее глубоко тронуло, что Оскар заботится о ней и хочет сделать счастливой.
– Так оно и будет. Обязательно будет. Только сделай первый шаг. Оставь своего призрака на кладбище. Его место там. А сама сделай первый шаг.
Уилла знала, что Оскар не шутит. Хороший человек, талантливый музыкант и чертовски обаятельный. Большинство женщин пошли бы на что угодно, только бы услышать от него предложение замужества.
– Соглашайся, Уилла. Выходи за меня, – сказал он, крепко обнимая ее. – Я люблю тебя как безумный. Что ты на это скажешь? Я бросаю тебе спасательный канат. Не делай глупости. Хватайся за него.
Возможно, Оскар прав, а она ошибалась. Возможно, судьба давала ей шанс. Им обоим. Никакие прежние ухищрения не помогли ей забыть Шейми, но опять-таки она и не делала никаких радикальных шагов. Сделай ей предложение кто-нибудь другой, она бы сочла это безумством или глупостью. Быть может, замужество принесет ей счастье. Жизнь в доме, где есть центральное отопление и пылесос. Вдруг у нее получится? Уж если на то пошло, она была перед Оскаром в долгу за всю его заботу.
– Хорошо, Оскар. Ты прав. Почему бы и нет? Да, я выйду за тебя.
Глава 105
В кабинет премьер-министра Ллойд-Джорджа заглянула его секретарша Аманда Даунс:
– Прошу прощения, сэр, но вас и членов кабинета ждут внизу для фотографирования с немецкой торговой делегацией.
Ллойд-Джордж, сменивший на этом посту Асквита, вместе с остальными членами кабинета слушали витиеватое выступление Эндрю Бонара Лоу, канцлера казначейства. Оно касалось предложенного правительством бюджета.
– Благодарю вас, Аманда, – сказал премьер-министр и повернулся к министру торговли Арчибальду Грэму. – Напомните мне, Арчи, зачем мы участвуем в этом цирке. Это ведь было вашей затеей? И с какой целью?
– Восстановить торговлю с Германией. Взаимное снятие эмбарго. Займы. Отмена тарифов, – ответил Грэм.
– Как всегда, деловые интересы превыше всего, – язвительно заметил Джо Бристоу.
– Совершенно верно. Немцам нужен наш чай. А нам – их мотоциклы.
– И ничто не сдвинется с места, пока мы не оставим позади незначительный инцидент.
– Незначительный инцидент? – изумился Грэм. – Что вы имеете в виду?
– Недавнюю войну, – ответил Джо.
– Я бы выразил это несколько по-другому, но смысл таков, – сказал Грэм.
Ллойд-Джордж взял со стола снятый галстук.
– Полагаю, там будут и газетчики? – спросил он, завязывая галстук.
– Да, и в немалом количестве, – ответил Грэм.
Министр торговли встал. Встали и десять других членов кабинета, заседавших за массивным столом из красного дерева в кабинете премьер-министра. Все, кроме Джо, который просто оттолкнул свою коляску.
– Сначала кайзер устраивает войну, убивает миллионы, а теперь хочет продавать нам мотоциклы, – возмущенно заявил он. – Я не желаю в этом участвовать.
– Наши желаемые действия далеко не всегда совпадают с вынужденными, – покровительственным тоном произнес Грэм. – Политика – это искусство лавирования и компромиссов. Вы не первый год заседаете в парламенте. Вам ли этого не знать? А предлагаемый компромисс пойдет на пользу нашей стране.
– Вы так думаете? – ехидно спросил Джо.
– Он восстановит торговлю, а торговля создаст новые рабочие места. Наши солдаты, защищавшие родину и вернувшиеся домой, отчаянно нуждаются в работе. Мы идем на сделку с недавним врагом, имея в виду собственные преимущества.
– Вы, конечно же, правы, Арчи, – тяжело вздохнул Ллойд-Джордж.
– Я часто бываю прав, сэр, – улыбнулся Грэм. – А вам, джентльмены, я предлагаю продемонстрировать газетчикам нашу сплоченность в этом вопросе. Улыбки и теплые слова будут совсем не лишними.
Джо, подъехавший к дверям, развернул коляску, загородив выход.
– Сплоченность? – переспросил он, разочарованно качая головой. – Не знаю, Арчи. Думаю, в Восточном Лондоне продать вашу затею будет очень трудно.
– Ага. Вот мы и подошли к сути вопроса. Удивлен, что вы так долго до нее добирались, – игриво заметил ему министр торговли.
– Мне нужно нечто конкретное, о чем я смогу рассказать своим избирателям.
– У вас есть свои соображения на этот счет?
– Представьте себе, есть.
– Так я и думал. Выкладывайте.
– Я хочу, чтобы построили три новые фабрики. Одну – в моем округе Хакни, вторую – в Уайтчепеле, а третью – в Лаймхаусе. Если джерри хотят продавать нам мотоциклы, мы великолепно можем делать их у себя в Восточном Лондоне по их лицензии и чертежам. – Помолчав, Джо добавил: – Политика, Арчи, – это искусство лавирования и компромисса. Вы не первый год в парламенте, и вам ли этого не знать?
Грэм скрестил руки на груди и задумался.
– Две фабрики, – сказал он. – Стройте их, где вам заблагорассудится.
– По рукам, – ответил Джо, широко улыбнувшись министру торговли.
– Джентльмены, вы всё обсудили? – нетерпеливо спросил премьер-министр.
– Да, – ответил Джо, освобождая выход.
Премьер-министр шел по коридорам своей резиденции на Даунинг-стрит, 10, держа путь к вестибюлю. Министры двигались следом. Спустившись вниз, Ллойд-Джордж обменялся рукопожатиями с Вильгельмом фон Бергом, главой немецкой торговой делегации. Разговор был сдержанным и прохладным. Обе стороны общались по необходимости, а отнюдь не по желанию.
Джо побеседовал на общие темы с угольным бароном из бассейна Рура, берлинским экономистом и фабрикантом, производящим товары для фермеров. Атмосфера была жесткой и неуютной. Джо всерьез захотелось оказаться среди сборища газетчиков и фотографов.
– Мистер Бристоу, примите мои поздравления по случаю вашего переизбрания, – послышалось у него за спиной.
Удивленный безупречным английским языком, Джо повернулся. Перед ним стоял высокий блондин. Взглянув на него, Джо узнал этого человека. Его волосы стали короче, чем в день их прошлой встречи. Левую часть лица уродовал крупный шрам, но в остальном немец мало изменился за прошедшие четыре с лишним года.
– Макс фон Брандт, – представился он. – Мы встречались перед войной. Вначале в тюрьме Холлоуэй. Затем вы пригласили меня к себе домой на свадьбу брата вашей жены.
– Да, – холодно ответил Джо. – Я помню обстоятельства нашего знакомства.
– Рад видеть вас снова, – добавил Макс. – На сей раз будучи участником торговой делегации.
При виде фон Брандта внутри Джо поднялась мощная волна гнева. Ценой неимоверных усилий он заставил себя сдержаться. Сейчас он представлял интересы британских деловых кругов, а не свои собственные. Ему было что сказать фон Брандту, но эти слова обождут. Джо заставил себя вежливо и учтиво слушать, пока Макс и еще двое членов делегации здоровались с ним и поздравляли с переизбранием.
– Джентльмены, попрошу вас туда… – услышал он слова Арчи Грэма.
Их вывели из дверей резиденции премьер-министра. На улице толпа газетчиков, стремясь прорваться за кордон, принялась забрасывать их вопросами.
– Такое ощущение, будто мы стоим перед расстрельным отрядом, – признался Грэм, оказавшийся рядом с Джо.
– Думаю, расстрельный отряд переносился бы легче по сравнению со всем этим, – ответил Джо.
Было объявлено, что премьер-министр, члены кабинета и их гости из Германии вначале попозируют фотографам, а затем ответят на вопросы. Среди моря газетчиков Джо заметил свою дочь. Та лихорадочно строчила в блокноте. Рядом стоял фотограф. Джо нахмурился. Каникулы давно закончились. Кейти сейчас должна бы находиться в университете. Ее появление в Лондоне означало, что она пропустила занятия. Если Фиона узнает, ей это очень не понравится. Жди крупного разговора. Джо гордился дочерью и ее приверженностью журналистике, но «Боевой клич» порою доставлял ей немало бед.
После нескольких минут фотографирования хлынула волна вопросов. Газетчики кричали, перебивали друг друга и требовали ответов. Это разгневанное племя с Флит-стрит хотело знать, почему вообще правительство ведет торговые переговоры с заклятым врагом Британии.
Первым выступил Грэм. Он говорил о том, как восстановление торговых связей укрепит британскую экономику. Его сменил премьер-министр, напиравший на великодушие, которое должна проявить страна-победительница. Затем настал черед немцев, от лица которых выступил Макс фон Брандт. Каждое его слово было выверено. Он четко и убедительно рассказал о планах делегации, подробно остановившись на взаимных выгодах, которые получат Англия и Германия от восстановления торговых связей. Свое выступление, длившееся около десяти минут, он закончил словами:
– Разумеется, в моем кратком выступлении я не мог рассказать обо всем. В течение ближайших нескольких недель мы все подробно обсудим с нашими британскими коллегами. Но мы признательны за возможность изложить наши замыслы перед вами. Флит-стрит, олицетворяющая британскую прессу, встретила нас враждебно. Я вполне понимаю ваши чувства, однако хочу заверить вас в моей искренней надежде и надежде германского народа… Сейчас, когда вражда и неприязнь между нашими странами остались в прошлом, я искренне надеюсь, что мы способны работать вместе во имя мира и процветания, во имя блага наших народов. Благодарю вас за внимание.
Пока Макс выступал, Джо сидел и натянуто улыбался, хотя внутри по-прежнему бушевал гнев. Само присутствие фон Брандта было для него жестокой насмешкой. Джо не верилось, что этот человек, принесшей столько горя его семье и великому множеству других семей, теперь стоит здесь, улыбается и как ни в чем не бывало говорит о грядущем процветании. Гнев не утихал, и Джо больше не мог сдерживаться.