Еще через несколько минут премьер-министр простился с газетчиками и направился в свою резиденцию.
– Мистер фон Брандт, можно вас на минутку? – спросил Джо, когда члены кабинета и германская делегация оказались внутри.
Макс остановился и вопросительно посмотрел на Джо.
– Пройдемте сюда, – предложил Джо, указав на приемную.
Макс последовал за ним. Джо плотно закрыл дверь.
– Берлину стоило прислать кого-нибудь другого. Кого угодно, только не вас, – сказал Джо.
– Мне жаль, что вам, мистер Бристоу, это видится в таком свете. Надеюсь, вы не нашли изъянов в моем выступлении?
– Я знаю, кто вы на самом деле и чем занимались. Не от ваших ли рук погибла Мод Селвин Джонс? Почему вы убили ее? Не потому ли, что она увидела нечто такое, чего не должна была видеть? Глэдис Бигелоу покончила с собой, поскольку вы ее шантажировали. Дженни Финнеган сошла в могилу, терзаясь сознанием того, что помогала вам, германскому шпиону. Ее муж едва не погиб из-за сведений, которые ваша шпионская сеть передавала в Берлин. Но, полагаю, в любви и на войне все средства хороши?
Макс покачал головой и недоуменно улыбнулся:
– Боюсь, мистер Бристоу, я понятия не имею, о чем вы говорите. Но прежде, чем разрушать чью-то репутацию, обвиняя человека в шпионаже, стоило бы позаботиться о доказательствах. Причем о солидных доказательствах. Насколько мне известно, британское законодательство предусматривает весьма суровое наказание за клевету.
Разумеется, Макс был прав. Никаких конкретных доказательств, позволявших обвинить его, у Джо не было. Джо поверил рассказам Дженни Финнеган и Джона Харриса, а другие не поверят. Помнил Джо и о том, чем закончилась попытка арестовать Джека Флинна за шпионаж.
– Вы бессердечный мерзавец, – сказал Джо. – Если бы я мог встать с коляски, то собственными руками придавил бы вашу голову к полу.
– Как же мне повезло, что вы не можете! – уже без улыбки ответил Макс; его синие глаза смотрели холодно и жестко. – Позвольте дать вам совет. События, мистер Бристоу, не всегда таковы, какими кажутся. Особенно в политике. Война закончилась. Весь мир это признал. Настоятельно советую вам сделать то же самое. Всего хорошего.
Макс наградил его ледяной улыбкой, затем ушел, шумно хлопнув дверью. Джо смотрел на закрытую дверь, сознавая, что ему не добраться до Макса. В его распоряжении лишь умопостроения и слухи, но никаких доказательств. Этот вероломный и опасный человек вновь ходит по улицам Лондона, а он бессилен что-либо сделать. Будь у него хоть какая-то зацепка, хоть какой-то способ, что угодно, он бы показал миру, кем на самом деле является Макс фон Брандт.
– Будь ты проклят! – вслух произнес Джо.
Он схватил стеклянное пресс-папье и швырнул в дверь. Ударившись, оно просыпалось на пол дождем мелких осколков.
Глава 106
Уилла разметалась на постели, запутавшись в скомканных простынях. Она впала в глубокий наркотический сон. На полу валялся резиновый жгут, а рядом – шприц. Правая рука Уиллы была согнута в локте, и оттуда капала кровь.
Ей снилось, что она стоит на платформе железнодорожной станции. Совсем одна. Поздний час. Вокруг темно, завывает ветер. Она попала в опасное место, откуда нужно поскорее выбраться. Но как? Не было ни указателей, ни дверей, ни лестниц. Вообще ничего.
Она не помнила, с чего все началось. Боль донимала ее сильнее, чем обычно. Это она помнила. Ранним вечером, купив вина, хлеба и сыра, она шла по набережной Сены, возвращаясь домой. Навстречу шел мужчина. Рослый, симпатичный, рыжеволосый. На мгновение ее сердце возликовало, и она подумала, что это он, Шейми. Естественно, она обозналась. Шейми мертв.
Случай на набережной подкосил Уиллу. Она вдруг пронзительно ощутила свое одиночество. Мысль о том, что она уже никогда не увидит его лицо, отозвалась мучительной болью. Уилла поспешила домой, вывалила на стол купленную еду, обмотала резиновым жгутом руку и всадила себе изрядную дозу морфия. Ничто не спасало ее: ни работа, ни Оскар. Хороший человек, но она его не любила. И не могла полюбить. Когда не стало Шейми, в ней тоже что-то умерло. Ее сердце. Так пусть теперь умрет и все остальное.
В клубах пара к платформе подошел поезд. Уилла обрадовалась. К этому времени ветер стал еще холоднее, а темнота – еще более угрожающей. Ей хотелось поскорее подняться в вагон. Из вагонных окон на нее смотрели серые, невыразительные лица, но их она не боялась. В этом поезде где-то едет Шейми. Я знаю, что едет. Ей нестерпимо хотелось снова увидеть его лицо, услышать его голос, прикоснуться к нему. Она поднялась в вагон и пошла по проходу, всматриваясь в лица. Однако Шейми среди пассажиров не было. Она перешла в другой вагон, потом в третий.
– Где он? – спрашивала она вслух. – Где?
Она уже не шла, а бежала, выкрикивая его имя. Но его здесь не было.
– Уилла!
Она остановилась, обернулась. Это он? Она же слышала его голос. Но где же он?
– Шейми! – крикнула она. – Шейми, где ты?
– Уилла, просыпайся. Давай садись…
Она почувствовала внезапную резкую боль. Кто-то бил ее по щекам, снова и снова делая ей больно.
– Перестаньте! – кричала она. – Отпустите меня!
– Слава Богу, она в сознании! Уилла, открой глаза.
Она попыталась, но это было невероятно трудно.
Чьи-то руки усадили ее на постели. Поднесли к губам стакан. Чей-то голос велел ей пить. Уилла послушно выпила, после чего заставила себя открыть глаза. Над ней склонилась Джози. Вид у подруги был испуганный. Уилла заметила, что Джози нарядно одета.
– Шикарно выглядишь. Куда-то собралась? – заплетающимся языком спросила Уилла.
– Собиралась, – сухо поправила ее Джози. – Мы собирались встретиться с тобой и пойти на обед. Я и Оскар. Помнишь? Сколько ты себе вколола?
– Как видно, мало, – ответила Уилла.
– Давай поднимайся! – скомандовала Джози. – Надо выпить кофе, а потом подвигаться, чтобы эта дрянь вышла из тебя.
Пока Джози пыталась стащить ее с постели, послышался другой голос, мужской.
– Черт тебя побери, Уилла! – произнес вошедший Оскар.
Вид у него был удрученный.
– Прости, – прошептала Уилла.
– Как ты могла это сделать?
– Ох, Оскар, – упавшим голосом произнесла она. – Как я могла этого не сделать?
Глава 107
Билли Мэдден поднял стакан виски – пятый за этот час – и залпом проглотил. На столе рядом с бутылкой лежала фотография троих его сыновей. Снимок был сделан перед их отправкой во Францию. Все трое были в солдатской форме.
– Бенни, я до сих поверить не могу, – сказал Мэдден. – Уильям и Томми мертвы. Питер в госпитале. Тень, а не человек. Говорить не может. Еле ходит. Только и может, что дрожать. Трясется – страх смотреть. Из-за этой дрожи ему ложку не удержать. Карандаш из рук валится. Он и помочиться сам не может. Сиделки с ним возятся.
Бенни Дин, один из ближайших подручных Мэддена, сидел за столом напротив Билли и читал газету. Часы показывали четыре. Посетителей в «Баркентине» – всего горстка. Бенни опустил газету и сказал:
– Хозяин, ты устроил его в хорошее место. Я слыхал, это лучший госпиталь. Он поправится. Тебе же говорил этот доктор… Барнс, кажется… что они помогают даже самым тяжелым и безнадежным?
– Поправится? С какого хрена он поправится? Может, потом научится сам ходить и есть без помощи няньки. Но ему оттуда не выйти. Он так и помрет в этом госпитале. Не будет у него нормальной жизни. Ни жены, ни детей. Вообще ничего. Такой же мертвец, как мои двое. Даром что живой. – Билли налил себе очередную порцию. – По жене это вдарило, как бомбой. Дом запустила. Ничего не делает. Не говорит. Не ест. Только сидит на кухне и пялится в окно. Будто ждет, что все трое домой вернутся.
– А она что, больше не может?
– Чего не может?
– Новых детей родить.
– Не может, тварь ты безмозглая! Стара она уже для этого. Сорок ей. Или сорок один… не помню. И даже если б могла. Дети – это не шляпы: одна потерялась – завел другую. Ты меня лучше не зли. Читай свои юмористические странички.
В этот момент дверь «Баркентины» открылась. Вошла молодая, хорошо одетая женщина, держащая в руках стопку газет.
– Мистер Мэдден здесь? – спросила она у бармена.
Тот уже собрался сказать, что нет, но она заметила Билли, сидящего на своем обычном месте у окна.
– А вот и он. Большое вам спасибо, – сказала она оторопевшему бармену и направилась к столу Билли.
– Мистер Мэдден, можно отнять у вас немного времени? Меня зовут Кейти Бристоу. Я редактор и издательница газеты «Боевой клич». Я помогаю Сэму Уилсону, вашему члену парламента.
– Барышня, мне нет дела до того, кто ты такая. А делать тебе здесь нечего, – ответил Билли. – Это заведение не для женщин и уж тем более не для молодых девиц.
– Мистер Мэдден, Сэм Уилсон хотел бы обсудить с вами очень важный вопрос.
– Чего ж он сам не явился? – прорычал Мэдден.
Кейти нахмурилась, уставившись в пол, затем снова подняла глаза на Билли:
– Мистер Мэдден, только между нами… Думаю, он побаивается. Не каждый решится пойти в эту часть Лаймхауса.
– Да ну? А чего ж ты не испугалась, настырная стрекоза?
– Потому что я видела вас с вашим сыном Питером. Это было в Уикершем-Холле на Рождество. Вы с ним ели мясные пирожки и совсем не показались мне страшным.
Билли откинулся на спинку стула, ошеломленный тем, что эта девка знает про Питера и, более того, совсем не боится говорить с ним напрямую.
– Вы не одиноки, мистер Мэдден, – продолжала Кейти. – Мой брат Чарли тоже находится в Уикершем-Холле. Он вернулся из Франции и до сих пор оправляется после психологической травмы. Этот госпиталь основала моя семья. Мои родители поддерживают его деньгами. Я туда часто езжу, хотя это и нелегко. Мне еще нужно учиться, заниматься газетой и помогать мистеру Уилсону. Но в декабре я там была и видела вас с Питером.
– Чего тебе надо? – угрюмо спросил Мэдден, не любивший говорить о сыне с чужаками.