еялись. Одна из женщин была не в платье, а в брюках и длинном шелковом плаще.
Лица женщины Шейми не видел. Наклонив голову, она расстегивала плащ. Однако его сердце все равно забилось.
– Нет, – сказал себе Шейми. – Это не она. Похожа на нее, но не она. Просто совпадение. Большое совпадение, черт бы его побрал! Здесь все одеваются странно.
– Салют нашей героине-победительнице! – вдруг выкрикнул один из мужчин.
Схватив лавровый венок с мраморной головы Шекспира, мужчина увенчал им голову женщины в плаще.
– Прекратите, Литтон, – со смехом ответила женщина, подняв голову. – Вы меня смущаете.
– Твою мать! – выругался Шейми.
Это была Уилла.
Глава 27
Передняя наполнилась восторженными криками и аплодисментами. Уилла Олден робко оглядывалась, смущенная вниманием. Быстро поклонившись, она хотела поскорее пройти в столовую, но какой-то подвыпивший мужчина подхватил ее на руки, поднял и опустил на стол в центре холла. Ее протез громко ударился о стол. Уилла подавила стон от вспыхнувшей боли, пытаясь устоять. Нога посылала ей пульсирующие волны боли. Если она спешно не примет лауданум, дело примет скверный оборот.
Уилла попыталась слезть со стола, однако некая глупая женщина принялась бросать в нее розы, выхваченные из вазы. Остальные гости вытягивали шеи, спешили в холл и присоединялись к чествованию.
– Вручаю вам горную богиню Джомолунгму, – выкрикнул Литтон Стрейчи, приветствуя гостей по восточному обычаю.
Когда-то, еще до путешествия в Африку, Уилла была знакома с Литтоном, талантливым, язвительным писателем, и знала о его склонности все преувеличивать. Тогда его выходки ее забавляли. Сейчас ей отчаянно хотелось, чтобы он закрыл рот.
– Благодарю вас, – смущенно произнесла Уилла, обратившись к тем, кто ей рукоплескал. – Большое вам спасибо. – Затем она повернулась к Литтону и прошипела: – Сними меня со стола!
Литтон подал ей руку. Уилла спрыгнула со стола. Порой такие прыжки бывали рискованными. Меньше всего Уилле сейчас хотелось, чтобы многочисленные гости услышали громкий стук ее протеза. Это было бы уж слишком театрально.
– Уилла Олден, – произнесла Лулу, заключая ее в объятия, – Леонард Вулф сообщил мне, что ты пришла. Он видел тебя в КГО и уговорил заглянуть сюда. И вот ты здесь! А я уже и не надеялась снова тебя увидеть. – Лулу выпустила ее из объятий. – А видок у тебя, прямо скажем, вызывающий.
– Я очень рада тебя видеть, Лу, – сказала Уилла, заставляя себя улыбаться и быть учтивой. – Мы не виделись пропасть времени. А ты все такая же воздушная и еще более похорошевшая. Такое ощущение, что ты питаешься исключительно воздухом.
– Воздухом и шампанским, – подхватил Леонард Вулф.
Он был литературным критиком и женихом Вирджинии Стивен. Умный, начитанный, под стать сестрам Стивен и всем их друзьям. Сегодня он был на ее лекции в КГО. После лекции Уилла познакомилась с ним.
К ним подошел симпатичный светловолосый загорелый мужчина.
– Лулу, я хотел тебя поблагодарить и пожелать спокойной ночи, – сказал он.
Слава Богу! – подумала Уилла. Пока Лулу занята разговором, она сможет найти укромный уголок и принять таблетки. Увы, ее затея не удалась.
– Том, ты никак уже уходишь?! – воскликнула Лулу. – Подожди! Я сейчас тебя познакомлю с мисс Олден. Она, как и ты, любительница путешествий.
Уилла улыбнулась загорелому мужчине. Боль сводила ее с ума. Ее лекция длилась час, затем еще полтора она отвечала на вопросы. Когда ее позвали сюда, она думала, что окажется в узком дружеском кругу, где сможет незаметно принять таблетки, перекусить и погрузиться в мягкое кресло. Она никак не ожидала попасть в шумное и людное сборище. Здесь было слишком много тех, с кем придется здороваться и обмениваться рукопожатиями. Слишком много болтовни, которую она вынуждена поддерживать.
– Для меня большая честь познакомиться с вами, мисс Олден, – сказал Лоуренс. – Я тоже слушал сегодня вашу лекцию. Вы замечательно выступали. Мне бы хотелось забросать вас вопросами, но я не осмелюсь вам докучать. Вы наверняка очень устали. Я сам несколько раз выступал в КГО с лекциями и знаю, насколько это утомительно.
– А о чем вы там рассказывали, мистер Лоуренс? – спросила Уилла, изо всех сил стараясь быть учтивой и не показывать боль.
Не нужна ей ничья жалость.
– Мои лекции были о Каркемише и хеттах, – ответил Лоуренс. – Я бы с удовольствием пригласил вас в пустыню. Там столько неизведанного. Вам бы не пришлось страдать от холода и высотной болезни.
– Пустыня не для нашей девочки, – возразил Стрейчи. – Она предпочитает охотиться за невозможным. Гоняться за недостижимыми целями. Это ведь так безнадежно благородно. Так немыслимо романтично.
– Литтон, ты по-прежнему говоришь об Эвересте? Или о своем недавнем дружке? – иронично спросила Лулу.
Все засмеялись. Лулу пригласила Тома на ланч. Он принял приглашение, а затем пригласил Уиллу на ужин. Литтон отправился на поиски выпивки. Леонард сказал, что Уилла, должно быть, умирает с голода, после чего они с Вирджинией пошли на кухню раздобыть ей еды. Уилла вдруг осталась одна посреди бурлящей и веселящейся толпы.
Слава Богу! – снова подумала она. Боль усилилась настолько, что у нее потемнело в глазах. Уилла достала пузырек с таблетками. Потом нагнулась за полупустой бутылкой шампанского, стоявшей на полу, возле пьедестала с бюстом Шекспира. Будет чем запить. Приличия требовали вернуться к гостям и самой вести себя, как общительная гостья, но Уилла не могла. Сначала нужно обуздать боль. Она решила немного посидеть на лестнице. Всего несколько минут. Чтобы проглотить таблетки и дать отдых ноге.
Стараясь не хромать, Уилла добралась до лестницы и увидела, что ее опередили. На ступеньках сидел мужчина и смотрел на нее. Сердце Уиллы сжалось: она узнала мужчину. Шейми Финнеган. Человек, которого она любила. И продолжала любить.
– Шейми? – произнесла она.
– Поздравляю, Уилла, – сказал он, поднимая бокал. – Слышал, твоя лекция имела потрясающий успех.
– А ты не ходил.
– Нет.
– Почему?
– Занят был.
Уилла вздрогнула, словно от пощечины, но быстро взяла себя в руки. Она не покажет Шейми, что он задел ее чувства. Она и не вправе предъявлять ему претензии. Ведь это она бросила его тогда. Что ему теперь до ее задетых чувств?
– Да, – произнесла она, стараясь говорить спокойным, непринужденным тоном. – Вижу, как ты занят. Лекция и вправду имела успех. Я познакомилась с замечательными людьми. Причем со многими. Знаешь, за час я увидела больше людей, чем в Ронгбуке за месяц. – Уилла помолчала, потом с улыбкой продолжила: – Прошу прощения, мне нужно тебя обойти. В горле пересохло. Хочу взбодриться. – (Шейми сдвинулся, пропуская ее.) – Приятно снова тебя видеть.
– Да. Приятно, – лаконично ответил он.
Уилла, до сих пор опиравшаяся на здоровую ногу, сделала шаг, перенеся тяжесть тела на протез. И вдруг ее бедро пронзила ослепительная боль. Уилла вскрикнула, споткнулась и упала, выронив шампанское и пузырек. Шейми подскочил к ней и поднял на ноги.
– Что случилось? – с беспокойством спросил он.
– Нога, – простонала Уилла, почти ничего не видя от боли. – Где мои чертовы таблетки? – спросила она, оглядываясь по сторонам. – Ты не видел пузырька?
– Вот твой пузырек. Я его поймал.
– Открой. Пожалуйста. Я должна заглушить боль.
– Погоди, Уилла. Так нельзя, – сказал Шейми. – Если нога доставляет тебе столько боли, тебе нужно не стоять на ней, а лечь.
Она позволила Шейми взять ее на руки и отнести наверх. Подойдя к первой же двери, Шейми постучался, затем открыл дверь и внес Уиллу внутрь. Они попали в чью-то спальню. Шейми уложил Уиллу на кровать и зажег лампу. Потом он исчез. Эти секунды показались ей вечностью. Вскоре он вернулся со стаканом воды.
– Держи. – Шейми подал ей стакан, затем открыл пузырек. – Сколько таблеток?
– Четыре.
– Это очень много. Ты уверена, что…
– Давай таблетки и не рассуждай! – крикнула Уилла.
Шейми не спорил. Уилла проглотила таблетки, торопливо запила и откинулась на подушку, отчаянно надеясь, что действие лауданума окажется мгновенным.
Шейми подошел к изножью кровати и стал расшнуровывать ее ботинки. Этого Уилле совсем не хотелось. Ей вообще не хотелось его помощи. Она помнила, как нехотя он разговаривал с ней на лестнице.
– Не трогай ботинки. Со мной все в порядке. Иди, – потребовала она.
– Заткнись, Уилла!
Она чувствовала, как он стаскивает ботинки, потом закатывает одну брючину, расстегивает пряжки и снимает протез. Шейми выругался. Уилла знала почему. Она хорошо представляла, как выглядит ее натруженная культя.
– Ты только посмотри, – сказал Шейми. – Нога в жутком состоянии. Распухла и кровоточит. И ты ходишь на этом? – сердито спросил он, потрясая ее протезом. – Это что? Бычья кость? Полнейшее варварство.
– Подножье Эвереста не может похвастаться обилием ортопедических фабрик, – огрызнулась Уилла.
– Зато в Лондоне их достаточно. Тебе нужно показаться ортопеду и сделать протез точно по ноге. Если ты этого не сделаешь, тебе грозит новая ампутация. Твое тело не может выносить такое издевательство. Да и ничье не может.
Шейми ушел. Стиснув зубы, Уилла смотрела на потолок и ждала, когда таблетки подействуют. Они уступали густой коричневой опиумной пасте, которую она курила на Востоке, но запасы опиума закончились еще несколько недель назад, на подходе к Суэцкому каналу. Уилла была вынуждена довольствоваться тем, что имелось на корабле, а потом – таблетками лауданума от лондонских аптекарей.
Через несколько минут Шейми вернулся, принеся тазик с теплой водой, тряпки, карболку, мазь и бинты.
– Ты прости, что накричала на тебя, – сказала она уже более спокойным голосом, поскольку боль немного отступила.
– Все нормально, – ответил Шейми, поставил тазик на ночной столик и сел на кровать.
– Нет, не нормально. Я… Ой! Черт! Что ты делаешь? – спросила Уилла.