Затем Халаф показал ему ожерелье. Шейми оно ни о чем не говорило, но это было то самое ожерелье, подаренное Уилле Фатимой и отнятое у нее похитителями.
– Еще шейх хотеть знать, что ты знать про этот ожерелий, – сказал Абдул и шепотом добавил: – Мой тебе советовать больше не говорить о его задница.
Шейми посмотрел на бедуинского шейха. И почему его так заинтересовала фотография Уиллы? Еще там, на месте крушения, он спрашивал, откуда у Шейми этот снимок. А вдруг Халаф аль-Мор что-то знает про Уиллу? В гудящей голове Шейми вдруг мелькнула мысль, что шейх может ему помочь. Впервые за столько дней в душе Шейми вспыхнула искорка надежды.
– Скажи шейху, что меня зовут Шеймус Финнеган. Я капитан Британского военно-морского флота. Про ожерелье я ничего не знаю, но женщина на снимке мне знакома. Это моя приятельница Уилла Олден. Она летела на самолете, который разбился близ холмов Джабаль-аль-Друз. Скажи, что я разыскиваю ее и очень хочу найти.
Фатима закричала на Абдула. Шейми показалось, что ей не терпится услышать перевод его слов. Абдул стал переводить. Халаф слушал, кивал, однако лицо шейха по-прежнему оставалось недоверчивым. Фатима о чем-то заговорила с мужем. Халаф отмахнулся.
– Шейх хотеть знать: если этот женщина такой тебе важный, почему она не твой жена?
– Потому что у меня уже есть жена, – ответил Шейми. – Дома, в Англии.
Абдул перевел ответ шейху и его жене. С губ Фатимы сорвалось громкое восклицание, и она снова закричала на мужа. Он отмахнулся и что-то сказал Абдулу.
– Шейх говорить, твой объяснений как горшок с трещина. Весь вода вытекать.
– С чего он так решил? – удивился Шейми.
– Мужчины разрешать иметь больше один жена, – ответил Абдул.
– Здесь – да. Но не в Англии, – произнес Шейми.
Абдул перевел его слова шейху. Едва выслушав, Фатима вновь возбужденно заговорила с мужем. Халаф рявкнул на нее, заставив умолкнуть, и снова обратился к Абдулу.
– Шейх сказать, он уже слышать про такой обычай. Свой преимущества у этот обычай есть. Но шейх желать узнать, как один жена может родить твоя много сыновья. Мужчина должен иметь двадцать сынов или больше.
– Ну, двадцати у меня нет, а вот один есть, – сказал Шейми.
Он поднял руку, показывая, что не тянется за оружием, и полез в задний карман, надеясь, что бумажник цел. К счастью, никто не покусился на его бумажник. Шейми достал оттуда фотографию малыша Джеймса, стоящего рядом с Дженни, и показал Халафу.
Халаф улыбнулся, кивнул и заговорил с женой. Абдул стал переводить:
– Фатима говорить шейх, всё так, как она сказать. Уилла. Женщина, который мы искать. Фатима говорить свой муж, ты и есть тот, о ком Уилла рассказывать. Ты – причина, почему она жить без муж и дети. Уилла рассказывать Фатима, что у тебя уже есть жена. Красивый женщина там, в твой Англия, и маленький сын. Фатима просить муж помочь твой.
Пока Абдул переводил, в шатре появился симпатичный черноглазый мальчик. Подойдя к шейху, ребенок взял его за руку. Халаф улыбнулся и обнял мальчика за плечи, потом схватил Абдула за руку и быстро заговорил.
Выслушав поток слов шейха, Абдул кивнул и перевел их Шейми:
– Халаф аль-Мор показывать тебе свой первый сын Дауд. Он говорить, что Уилла Олден спасти жизнь Дауд.
Шейми возбужденно закивал. Теперь он был уверен, что Халаф аль-Мор поможет ему найти Уиллу.
– Еще шейх говорить, его жена Фатима дарить ожерелий, который он тебе показывать, Уилла Олден. Потом этот ожерелий видеть у ховайтатский разбойники. Они пытаться продать ожерелий в Умм-аль-Киттайн, такой маленький деревня возле холмы Джабаль-аль-Друз. Люди от шейх там случайно быть и узнать ожерелий. Спрашивать разбойники, откуда они взять ожерелий. Разбойники говорить – находка. И больше никакой слова. Люди от шейх быть мало, а то они бы забрать ожерелий. Потому они просто купить ожерелий и привезти сюда. Фатима сразу узнать свой ожерелий.
– Продолжай, Абдул, – торопил проводника Шейми. – О чем еще сказал тебе шейх?
– Халаф аль-Мор говорить: этот разбойники звать себя ховайтат, но они из никакой племя, из никакой деревня. Они есть воры и похищать люди. Они и раньше продавать турецкий власти оружие, важный сведений, иногда пленные. Халаф аль-Мор бояться, что они продать турки и Уилла Олден.
– Спроси, где они находятся и как мне их найти.
Между Шейми и Халафом аль-Мором завязался оживленный разговор. Шейми узнал, что налетчики предположительно обитают в нескольких милях к югу от холмов Джабаль-аль-Друз. Шейми придется им заплатить, и тогда они скажут, что́ сделали с Уиллой. Однако Халаф сразу предупредил его о непредсказуемости налетчиков. Держатся они настороженно и любое слово могут счесть за оскорбление. Шейми ни в коем случае нельзя отправляться туда одному.
– Но я должен туда отправиться, – сказал Шейми. – Иначе как еще я узнаю, те ли это люди, которые похитили Уиллу?
Халаф пообещал дать ему в помощь десять своих вооруженных винтовками людей и верблюдов. Шейх добавил, что и сам поедет с ним искать Уиллу Олден.
Шейми ответил, что отправляться нужно незамедлительно. Тронутый добротой Халафа аль-Мора, он поблагодарил шейха за щедрость и заботу.
Шейх улыбнулся.
– Это, мой друг, я делаю не для тебя, – сказал он через Абдула. – Я это делаю, потому что Уилла Олден – любимая женщина Аллаха. И любимая женщина Халафа аль-Мора.
Глава 67
Уилла открыла усталые, воспаленные глаза.
Она ожидала вновь увидеть тьму камеры, но вокруг было светло. В окне сияло пустынное солнце, и его лучи падали на чистые белые простыни ее кровати.
Поднеся руку к лицу Уилла увидела чистые пальцы. Ногти, куда набилось изрядно грязи и запекшейся крови, были вычищены и аккуратно подстрижены. Исчез и грязный рваный рукав рубашки цвета хаки, которую она, не снимая, носила неделями. На ней была белая прохладная хлопчатобумажная сорочка.
Доболелась до галлюцинаций, подумала Уилла. А может, это сон. Начальник тюрьмы отколошматил меня до полусмерти, и мне лишь снится, что я лежу в чистом помещении, в чистой одежде и на чистой постели. Уилла не закрывала глаз, ожидая, когда галлюцинация оборвется или наступит пробуждение. Тогда свет померкнет, и она снова окажется у себя в камере. Но свет не исчезал.
– Где я? – пробормотала она вслух.
– А-а, вы проснулись, – послышалось сбоку.
Голос был женским, резким, деловым. В нем улавливался немецкий акцент.
Уилла села, морщась от боли в сломанных ребрах. Повернув голову, она увидела женщину. Та стояла возле небольшого умывальника. Вся одежда женщины была белой, включая и шапочку на голове.
– Вы были очень больны, – улыбаясь, сказала женщина. – Фактически вы находились при смерти, и я была почти уверена, что мы вас потеряем. У вас сломано три ребра. Вы перенесли тяжелейший тиф. Несколько дней назад ваша температура подскочила до ста шести градусов[15].
– Кто вы? – спросила Уилла.
– Ваша медсестра, – ответила женщина.
– Но как…
– Вам нельзя много говорить. Вы еще очень слабы. Примите это.
Женщина вложила в руку Уиллы маленькую белую таблетку и поднесла стакан воды.
– Что это за таблетка?
– Морфий. Он поможет унять боль. Пожалуйста, примите таблетку.
Сказано было таким тоном, что Уилла поняла: выбора у нее нет. Она послушно проглотила таблетку и запила водой.
– Отлично, – похвалила ее медсестра. – А теперь ложитесь. Морфий способен вызывать некоторую размытость сознания. Особенно при таком состоянии, как ваше. Если вам что-нибудь понадобится, зовите меня.
Что-то внутри Уиллы хотело спорить, задавать новые вопросы или устроить словесную перепалку, но морфий уже растекался по телу, окутывая ее приятным теплом и вызывая сонливость. Боль в груди и во всем теле исчезала. Проглоченная таблетка действовала сильнее опиума, который она курила. Намного сильнее. Уилла перестала сопротивляться. Она лежала, и ей казалось, будто она плывет на мягком туманном облаке.
Уилла не знала, как долго она пробыла в этом состоянии. Может, всего минуту, а может, целый час. Из коридора донеслись медленные размеренные шаги. Идущий остановился возле двери ее палаты и вошел.
Уилла попыталась открыть глаза и посмотреть, кто это, но вдруг почувствовала себя невероятно слабой и усталой. Ей было даже не поднять веки.
Чужая рука коснулась ее волос, потом щеки. Мужская рука, ибо вслед за прикосновением она услышала мужской голос. Голос показался ей знакомым. Где-то она уже слышала его, но где?
Она вспомнила: там, в тюрьме, в комнате, где ее допрашивали. Уиллу охватил ужас. Захотелось встать и опрометью выбежать из комнаты, но она не могла. Ее руки и ноги налились свинцовой тяжестью.
– Ш-ш-ш, – произнес мужчина. – Все в порядке, Уилла. Все в полном порядке. Я лишь немного тебя поспрашиваю. Всего пара вопросов. А потом ты снова уснешь.
Голос был негромким, успокаивающим. Совсем не сердитым, как тогда.
– Уилла, где сейчас находится Лоуренс? Мне нужно знать. Мне очень важно это знать. Ты ведь поможешь мне, правда? Как тогда, в горах.
Уилла попыталась кивнуть. Она хотела помочь. И потом спать.
– Не надо кивать. Вообще не двигайся. Тебе нужно лежать тихо. Отдыхать. Достаточно ответов. Так где сейчас Лоуренс?
Уилла сглотнула. Во рту вдруг совсем пересохло. Она уже собиралась ответить на вопрос, когда перед ее мысленным взором вдруг появился Лоуренс. Он сидел на корточках возле костра в пустыне. Рядом примостился Ауда. Взглянув на нее, Лоуренс медленно поднес палец к губам. Уилла поняла: она должна уберечь его и Ауду. Ей ничего нельзя рассказывать этому человеку.
– Устала… – сказала она, стараясь не поддаваться туману в голове, думать связно и уклоняться от ответов.
Мужская рука соскользнула с ее щеки и больно сжала ей подбородок.
– Где Лоуренс? – повторил голос, в котором появилась жесткость.
Уилла напрягла разум. Собрала остатки сил, чтобы придумать подходящий ответ и отбить у мужчины желание приставать к ней с расспросами.