— Черт бы вас всех побрал! — от души выругался Маус и пошел к Розе.
Она выглядела скорее очень возбужденной, нежели подавленной. Она не заламывала руки и не отчаивалась, а поправляла на себе новое платье. Паула помогала ей.
— Роза, — коротко сказал Маус, — я отменяю второе отделение. Большая часть зала — клакеры. Они — наемники, им не нужно искусство, они отрабатывают деньги, которые им заплатили.
— А кто им заплатил, сеньор Маус? — спросила Паула.
— Я не знаю и вряд ли узнаю. Но дело не в этом, Роза, нельзя больше сегодня выходить на сцену. Это — главное.
— Я выйду и спою все второе отделение, чего бы это мне ни стоило, — тихо, но твердо проговорила Роза.
— На что ты надеешься, девочка? — Маус не ожидал такой реакции.
— На себя, на то, что мне удастся заставить их забыть, что они клакеры.
— Господи, Роза, это ведь невозможно.
— Публика заплатила за два отделения, я не собираюсь платить неустойку.
— Никто ее от тебя и не потребует.
— Все равно я сейчас выйду!
И по тому, как это было сказано, Маус понял, что его попытка сорвалась и второе отделение состоится. Он махнул рукой и вышел. В чем ему себя упрекать? Он сделал все возможное, а она… Может, это и к лучшему, что не будет контракта, не будет гастролей. Не слишком ли она своевольная и дерзкая, эта Роза Гарсиа Монтеро? Жаль, конечно, денег, какие он смог бы на ней заработать, ну да найдет он деньги и в другом месте…
И Роза вышла, и спела все пятнадцать песен, и спела их так, как поют в последний раз. И несколько раз наступали в этом необычном концерте такие моменты, когда клакеры забывали свистеть, шикать и кричать, перебивая выступление, а сидели и слушали и даже порывались пару раз по-настоящему аплодировать. Но вожаки имели большую власть над своими маленькими клакерами. Всякий раз, когда Роза начинала побеждать, они своими грозными призывами, а иногда и просто кулаками и подзатыльниками, заставляли клаку превращать концертный зал в стадион «Ацтека», когда тот улюлюкает не понравившемуся ему судье или игроку, промазавшему пенальти.
Но Роза так и не узнала главного момента своего торжества: с последней, ее песней о ненависти на сцену по замыслу верхушки трех клак должна была полететь на сцену кожура от апельсинов, приготовленная в карманах каждого наемного зрителя. Но этого не случилось. Когда, собрав всю свою волю в кулак, Роза поклонилась публике напоследок, лишь несколько кожурок упало около рампы. Почти никто из клакеров не стал подбегать к сцене и доставать из карманов оружие позора.
Роза победила купленную ненависть. Но вместе с последним поклоном силы покинули ее. Едва она вышла за кулисы, как ноги ее подкосились и, без сознания, она уже почти опустилась на холодный пол, но тут крепкие руки Паулы Викарио подхватили Розу…
— Армандо! Братик! Я восхищаюсь тобой! — голос Джулии в трубке специальной связи, которую нельзя было подслушать; и вправду звучал восхищенно. — Я только что слышала по радио, как провалился концерт этой дряни. А продюсер Антонио Маус сказал корреспонденту, что в силу разных причин он не сможет заключить долгосрочный контракт на ее выступления и гастроли. Значит, ей теперь конец как певице? Да?
— Ну, возможно, ей теперь не скоро доведется выступать в Мехико, — Армандо вовсе не хотелось говорить с сестрой, и особенно на эту тему. — А почему ты решила, что все это проделал я, об этом что, тоже по радио говорили?
— Ха-ха-ха! Ну ты даешь, Армандо! Я и не знала, что у тебя такое потрясающее чувство юмора! Я, конечно, догадывалась, что ты можешь за этим стоять, но все-таки позвонила Альтамирано, он подтвердил.
— Вот я ему по шее надаю, тогда он поймет, что к чему.
— Ну вот еще. Он — душка, и очень хорошо ко мне относится. И он — самый верный твой солдат.
— Он — не солдат, он — капитан.
— Какая разница, все они перед тобой рядовые, а ты — генерал!
— Джулия! Я хочу лечь спать, и если у тебя нет никакого дела, то давай попрощаемся.
— Я только хотела сказать, — уже обиженным голосом продолжила сестра, — что восхищаюсь тобой и горжусь и что с нетерпением буду ждать, когда ты поможешь нам разделаться с Розой Гарсиа Монтеро окончательно.
— Не рассчитывай, что это случится скоро, если случится вообще.
— Но, братец…
— Спокойной ночи, Джулия! Мне завтра рано вставать. Все!
Армандо оборвал разговор с сестрой. Ему было неприятно сейчас любое напоминание о сорванном концерте Розы. Он понимал и даже, кажется, ощущал, какую боль и горечь должна она сейчас чувствовать. Оправдывал себя Франческотти лишь тем, что у него не было другого выхода.
Поначалу ему виделось совсем иное: не срыв концерта, а усиленный триумф его с помощью тех же клакеров. Затем Роза едет на гастроли, а он последует за ней в Европу и там станет кем-то вроде ее доброго гения. Постепенно они сближаются все теснее и… Но Армандо всегда мыслил трезво и умел вовремя обрывать свои мечтания. Как ни манила его эта поездка, вся прелесть почти юношеских, почти рыцарских ухаживаний, он не мог себе сейчас позволить оторваться от Мексики на столь долгий срок. Ведь близилось к завершению грандиозное дело, счастливо им задуманное года четыре тому назад.
Все тогда как с ума посходили от угрозы СПИДа. Смертельная болезнь, и никакой от нее защиты. Сколько известных людей заболело, а неизвестных еще больше.
Пятеро его людей уже лежат на Испанском кладбище. В одной из многочисленных тогда статей Армандо прочитал версию, что вирус СПИДа был выведен искусственно в одной из закрытых лабораторий и случайно вырвался из клетки. Так это было или не так, но сама подобная идея взволновала Франческотти. Если сделаться хозяином какого-то страшного заболевания, награждать им строго по разбору и иметь к тому же средство выздоровления, то можно через какое-то время положить весь мир к своим ногам. Деньги — это само собой, но разве не сделает политик или судья все что угодно, если от этого будет зависеть выздоровление его любимой жены, дочери или сына?
И идея эта вряд ли была бы осуществлена, не повстречай он случайно на одном из приемов в Парагвае, у тамошнего дона, своего земляка Сатурнино Исагирре. Тот занимал неплохое место в какой-то секретной лаборатории диктатора, но не брезговал и связями с мафией, оказывал ей определенные услуги по незаметному спроваживанию на тот свет противников, подбирал медикаменты и яды. Армандо ничего не понимал в науке и ученых, но хорошо разбирался в людях. Сверхчестолюбивый, мизантропически настроенный, циничный и беспринципный Исагирре как нельзя лучше годился в организаторы и руководители столь дерзкого и невероятного проекта.
Сатурнино понял его замысел мгновенно и стал работать на его осуществление даже не за деньги, хотя и деньги, конечно, брал, притом очень большие. В свое время Франческотти купил у родственников некоего сумасбродного графа земли в пятистах километрах от Мехико. Земли были совершенно пустынны, стоял на них лишь уродливый замок графа — большого любителя охоты на волков, которые водились в тех местах во множестве. Армандо замок отремонтировал, но ему там не слишком понравилось, и он распорядился построить новое поместье в трех километрах южнее замка. Все это рассчитывалось на будущую большую семью, детей.
Но семьи не получилось, и он охладел к тем местам, бывал там редко. Вот на этих-то землях, впрочем, на приличном расстоянии от замка и поместья, Исагирре за два года построил лабораторию, а еще через полтора выдал результат — «СФ», то есть «Снотворное Франческотти». Теперь оставалось изготовить средство, пробуждающее людей от летаргии, и можно было начинать новое, не хуже Кортеса, завоевание Мексики, а затем и других стран.
Но раз он, Армандо, не может поехать сейчас в Европу, то не поедет туда и Роза. Вопрос этот уже решен, и нечего об этом больше думать. Теперь надо избавиться от ее мужа. Пока что применим самый гуманный вариант. Надо разорить его, благо это, оказывается, совсем просто. Рикардо сам полез в махинацию. надо лишь все направить в нужное русло, и этим уже занялись. Потом ему будет предложена такая работа за границей, от которой он не сможет отказаться, но и не сможет взять с собой жену. Ну а если все же откажется?
Франческотти не хотелось думать о подобном варианте, и не потому, что он бы не захотел применить «СФ» к человеку, близкому женщине, столь желанной сейчас для Армандо. Напротив, он сделал бы это с удовольствием и даже собственными руками. Но легко себе представить, насколько это могло бы выбить из колеи Розу и насколько вообще труднее вести осаду красавицы, связанной с мужчиной, находящимся на больничной койке. Не проще ли организовать, скажем, автокатастрофу? Но тогда последует траур на целый год. Нет, будем действовать, как намечено, а там видно будет.
Сейчас главное все же другое. Надо найти и выбрать единственно верный и быстрый путь к сердцу Розы. Чем поразить, чем привлечь к себе эту единственную в своем роде девочку-женщину, естественную и раскованную, как сама природа? Купить ее, точнее, поразить ее воображение огромными деньгами и еще более огромными возможностями?
Армандо рассмеялся вслух и обрадовался этому смеху. По отношению к любой другой женщине этот вопрос не казался бы нелепым. Но связанный с Розой Гарсиа Монтеро, он был просто смешон.
Глава пятнадцатая
Два дня Роза лежала в постели, безучастная ко всему на свете. Рикардо понимал ее состояние, но не знал, что ему делать, что предпринять, чтобы вывести жену из апатии, из равнодушия к самой себе. Ему было бы легче, если бы Роза плакала, вспоминая злополучный концерт, плакала, а он бы утешал ее. Но она ни словом, ни жестом не напоминала ни о чем, просто лежала, уставившись лицом в стенку, и молчала. На робкие вопросы его и Рохелио не реагировала, от еды отказывалась. Доктор Кастильо никаких отклонений от нормы не нашел, сказал, что ее состояние объясняется большой нервной перегрузкой и через недельку пройдет само собой.