Эрлинда оказалась прекрасной женой и матерью, вела она их большую пятикомнатную квартиру в самой зеленой зоне Мехико образцово. Он-то хотел жить с братом в отчем доме до тех пор, пока не заработает денег на собственный особняк, тем более что места у Линаресов всем хватало. Но Линда убедила его, что каждая семья с самого начала должна жить отдельно.
Все было чудесно в самый первый год до рождения сына Артуро: Линда всегда была с ним рядом с утра до утра, ведь она выполняла еще и обязанности секретарши при нем, это она тоже сама придумала. Но с рождением сына Рохелио постепенно почувствовал себя обделенным. Эрлинда вся растворилась в материнской любви, не захотела взять ни кормилицу, ни няню. В квартире их была только одна служанка-кухарка — престарелая Эйжения. «Я люблю в Артуро тебя, мой милый», — говорила ему Эрлинда. Но времени для Рохелио оставалось у нее все меньше и меньше. В полгода Артуро серьезно заболел, Линда не отходила от его постельки в частной детской клинике, даже ночевала там, была и за сестру, и за сиделку. Потом она поехала с мальчиком к морю на целых три месяца. Рохелио смог навестить их только однажды — бизнес «Рироли» только-только вставал, на ноги.
Вот тогда-то он снова встретил Ванессу. Молодая вдова и не скрывала своих давних чувств к нему, а он себя чувствовал обделенным и покинутым… Его поразила глубина ее страсти и чувственности, Рохелио и не предполагал, что с другой женщиной может быть все по-другому. Он слишком долго оставался в детстве и юности калекой, передвигающимся только на костылях, редко выходил из дома и пропустил в жизни ту пору, когда юноши каждый вечер встречаются с разными девушками. До встречи с Эрлиндой и женитьбы на ней у Рохелио не было никакого сексуального опыта.
Ванесса по-настоящему разбудила в нем мужчину, он был очень благодарен ей за это, но все же испытывал угрызения совести за свою измену жене, хотя и надеялся, что она никогда не узнает о его отношениях с Ванессой. Но получилось иначе. Чуть ли не в первый день, когда выздоровевший пухленький Артуро с радостной, веселой Эрлиндой вернулись в Мехико, Ванесса в его отсутствие заявилась к ним домой и стала убеждать жену развестись с ним, отдать Рохелио ей, так как только с ней, с Ванессой, он может быть счастлив до конца жизни.
Вечером Линда легла в детской и наотрез отказалась входить в общую спальню до тех пор, пока Рохелио не решит: остается он с ней или навсегда от нее уходит, развод она готова ему дать. Вот тут-то Рохелио и испугался. Конечно, с Ванессой ему было хорошо на свиданиях, но родственной душой она ему не стала и вряд ли когда станет. Эрлинду как жену, как мать его сына, как хранительницу домашнего очага не сможет заменить никто. Тогда Рохелио нашел в себе силы порвать с Ванессой и помириться с Эрлиндой. Линда ему простила все и была особенно с ним нежна и чутка последующие после размолвки месяцы.
Но сейчас, когда они ожидали второго ребенка и Эрлинда очень тяжело переживала шестой месяц беременности, Рохелио, неожиданно для самого себя, снова сорвался. Зачем-то он пошел на вечеринку к одному из деловых партнеров, там выпил лишнего и позволил себя увезти Мариане Гульен де Ледон — известной манекенщице, и фотомодели, также оказавшейся в гостях на этой вечеринке. Предлог был — посмотреть и выбрать у Марианы дома новые фасоны платьев для беременных, сделать Линде подарок.
Что ж, платье он действительно наутро привез, но тайный «подарок» был иным — бурная любовная связь с Марианой Гульен де Ледон. Она продолжалась и до сего дня, причем была в отличие от встреч с Ванессой совершенно свободной. Мариана ничего, кроме чувств, от него не хотела даже в мыслях. Как рыба в воде чувствовала она себя в богемной среде Мехико, и Рохелио уже начал уставать от бесконечного карнавала в мастерских художников, в гостиных литераторов, в репетиционных комнатах известных артистов. С Марианой было легко забыть все на свете, расслабиться, почувствовать себя беззаботно счастливым. Но стоило Рохелио вернуться домой среди ночи, как его начинали преследовать муки нечистой совести. Возможно, ему. только кажется, что жена крепко спит и ни о чем не догадывается, погруженная в ожидание ребенка, которого она через несколько месяцев произведет на свет. А на самом деле она не показывает виду, но все знает и мучается. Нет, так больше нельзя! Завтра же, завтра он начнет новую и чистую жизнь. Никакой богемы, никакого вина, никаких встреч с обольстительной Марианой Гульен де Ледон!
Но назавтра повторялось все то же самое… Мариана звонила в офис на углу улиц Изабеллы Католической и Венустиано Каррансы, ждала его через час где-нибудь поблизости в своем «кадиллаке», и снова катили они весело проводить вечер в каком-нибудь загородном доме, где полно комнат для гостей и никто ни о чем не спрашивает…
А сегодня рано утром бледная Линда вошла к нему в кабинет и сказала, что вот уже несколько дней она испытывает мучительную тревогу и беспокойство. Ей кажется, что за их домом и за ней постоянно следят, следуют за ней по пятам и к врачу, и в магазин детской одежды, и в овощную лавку. Она очень боится, и не столько за себя, сколько за Артуро, за еще не родившегося маленького и за Рохелио тоже.
Рохелио заверил ее, что никакой слежки за собой не заметил. Решил про себя, что это у нее мнительность, как бывает у беременных женщин. Но чтобы успокоить жену не одними лишь словами, тут же, при ней, позвонил знакомому детективу Кастро, коротко объяснил, в чем дело, и попросил приехать к нему в офис для более подробного разговора.
— Но вот Рохелио сидит в помещении «Рироли» уже целых полтора часа, и нет ни брата, ни детектива, а с минуты на минуту прибудет американский бизнесмен Дэвид Кренкорд. «Где же такой всегда пунктуальный Рикардо?» Словно в ответ на эти его мысли зазвонил телефон.
— Рохелио? Это Рикардо. Внезапно заболела Кандида. Пока неясно, что с ней, доктор Кастильо сделал успокаивающий укол, и она спит. Я уже еду, звоню тебе из машины. Если я не успею до Кренкорда, предложи ему выпить и займи какими-нибудь байками. Все. До встречи.
Только он положил трубку и решил обследовать содержимое бара, как раздался еще один звонок:
— Сеньор Рохелио? Это детектив Кастро. Все это время я крутился вокруг вашего дома. Боюсь, что подозрения вашей жены отнюдь не беспочвенны. Я даже не уверен, что справлюсь один. Мне необходимо немедленно поговорить с вами и вашим братом. Оставляю здесь вместо себя агента Рочу и выезжаю к вам в офис.
— Извините, сеньор Кастро, но сейчас мы встречаемся с важным бизнесменом.
— Я задержу вас ненадолго. Это вопрос жизни и смерти. — Детектив, положил трубку.
Рохелио хмыкнул: кому нужно следить за беременной Эрлиндой? Он и позвонил-то в агентство просто так, чтобы успокоить жену, и собирался поручить Кастро вечером встретиться с ней и сказать, что, мол, все проверено, сеньора, беспокойство ваше излишне и объясняется вашим особым состоянием. Наверное, частный детектив сейчас без работы, вот и хочет заставить Рохелио раскошелиться. Что ж, если, он убедит Линду, что она напрасно, волнуется, то хорошо и получит. Но зачем же ему еще и Рикардо? И как можно будет прервать встречу с Кренкордом? Подождет. Скажу секретарше, чтобы не впускала его до тех пор, пока мы не закончим…
— Здравствуйте, господин Кренкорд! Брат будет с минуты на минуту, не выпить ли нам пока чего-нибудь? Что желаете.: виски, коньяк, ром?…
Уже целый час сидели втроем друг против друга братья Линаресы и господин Дэвид Кренкорд, невозмутимый рыжий американец англосаксонского происхождения, поджарый, рослый, лет сорока пяти, сколотивший за десять лет многомиллионное состояние в самых разнообразных международных деловых сделках. Кренкорд прихлебывал маленькими глоточками коньяк, запивал его кофе, курил, много говорил общих слов, комплиментов Мехико и мексиканцам, но никак не переходил к делу. Наконец Рикардо не выдержал:
— Господин Кренкорд, я с вами совершенно, согласен, что Мексика похожа своими очертаниями на карте на мифический рог изобилия, что здесь до сих пор можно получать большую прибыль, но не пора ли нам начать конкретный разговор?
— О, я к тому и веду, сеньоры! Вы помните, вернее, слышали, как появлялись многие баснословные состояния в былые годы. Огромные земельные пространства покупались чуть ли не по сентаво за квадратный метр, а через несколько недель оказывалось, что там начинают прокладывать шоссейную дорогу и возводить жилой район — стоимость участков подскакивала в десятки тысяч раз. У меня есть друзья в ваших правительственных кругах, кое в чем мне обязанные. Вскоре они сообщат мне, какие земли в Мексике стоит купить — очень быстро они сказочно возрастут в цене. Но вы, конечно, знаете, что гражданину другого государства подобную сделку нельзя оформить, тут требуются отечественные бизнесмены, да еще с незапятнанной репутацией. Я не требую от вас немедленного ответа, но и не советую думать слишком долго. Позвоните мне в отель ровно через сутки. О’кей?
— Хорошо, господин Кренкорд, мы так и сделаем, — сказал Рикардо. — А сейчас извините, что не приглашаем вас на обед: непредвиденные домашние обстоятельства. Но обед в вашу честь за счет «Рироли» будет дан непременно.
— Спасибо, сеньоры, всего доброго, до встречи, — Дэвид Кренкорд выпрямился как жердь, бросил недокуренную сигару, в пепельницу, церемонно поклонился и направился к выходу.
Братья уже собирались обменяться мнениями о состоявшемся разговоре, когда в только что закрывшуюся за американским бизнесменом дверь ворвался детектив Кастро. Он был в ярости и плохо скрывал это:
— Сеньор Линарес, я же просил вас принять меня незамедлительно. Это слишком серьезное дело.
— Сеньор Кастро, я не мог ни отменить, ни перенести эту встречу. Тем более что не вижу причин для беспокойства. Вы должны знать, что беременные женщины отличаются своеобразным восприятием действительности. То им хочется соленого огурчика, то сгущенки, а то им что-нибудь кажется.
— Нет, сеньор. Здесь другой случай. И пожалуй, именно беременность, обостренность восприятия и помогли вашей жене обнаружить эту слежку. Обычный человек этого бы не сумел сделать — действуют профессионалы высокого класса.