Он смеется.
– На разлив есть только это. – Тоби указывает на пивные краны. – И это – в бутылках.
На маленькой меловой доске позади него перечислено всего пять сортов пива. Я распознаю почерк Мюриэль: план сада, который она мне нарисовала, был написан им же. Все буквы – заглавные. Даже ее почерк требует послушания.
– Правда? И нигде не припрятано бутылки водки?
Тоби ставит передо мной два подстаканника, на одном – реклама пива «Бад», на втором – местного светлого эля, который варят здесь, в Трапперс Кроссинг.
– Что за пивная тогда «Пивной домик»? – выдавливаю я дрожащий смешок. – Тогда, полагаю, мне бутылку «Короны».
Это единственное название, которое я узнаю, помимо «Будвайзера».
– Сейчас будет.
Я изучаю большую переполненную людьми залу, пока Тоби достает мое пиво из белого кухонного холодильника, стоящего в углу. Атмосфера здесь сегодня непринужденная, но заряженная. Похоже на воссоединение семьи, где все друг с другом знакомы.
И большинство этих лиц – европейцы, отмечаю я. Как и население этого района. Это сильно отличается от Бангора, где по крайней мере половина населения – коренные жители Аляски: юпики, атабаски и алеуты.
– Немного оживленнее, чем в тот первый раз, когда ты пришла сюда, да? – спрашивает Тоби.
– Немного, – со смехом соглашаюсь я. – Кто все эти люди?
Он откупоривает крышку и выставляет пиво на стойку. Без лайма, замечаю я. Судя по цене на них в местном продуктовом, я его не виню.
– Многие из местных, но большинство здесь – сезонный народ.
– Ага. Я заметила их по пути сюда.
Дома, мимо которых мы проезжали, теперь проявляют признаки жизни – ограждения на дорогах сняты, рядом припаркованы машины. А одна женщина даже прибивала новый деревянный знак «Добро пожаловать» к дереву в конце своей подъездной дорожки.
– Остальные – постояльцы. Большинство наших домиков сдаются на выходные. Есть даже парочка палаточников.
Я содрогаюсь при этой мысли. Прошлой ночью было едва выше нуля градусов.
– Они будут аж до самого снега. Просто подожди до пика лососьего сезона в июле: гостиница будет забита под завязку, все домики будут заняты. Здесь всегда становится многолюдно в это время. Люди будут толкаться плечами на берегу во время рыбалки. Напомни, ты рыбачишь? Я не помню…
Я бросаю на Тоби недоуменный взгляд, который вызывает у него смех.
Он протягивает мне через стойку салфетку, хотя, похоже, ничего не было пролито.
– А как там дела с садом?
– Знаешь что? На удивление… неплохо.
– Мама сказала, что тебе так скучно, что ты начала украшать все и там.
Могу только представить себе тон Мюриэль, когда она это говорила.
– Я сделала таблички для растений.
Бирки, вырезанные из коробочек из-под сока, которые Мюриэль выдала мне для идентификации грядок, показались мне маленькими и непривлекательными, так что я заменила их более крупными и красивыми, которые смастерила из старых палочек для размешивания краски, которые обнаружила в мастерской – эта идея пришла мне в голову после того, как я увидела нечто подобное на Пинтересте.
Я также сделала надпись «Садик Каллы» белым цветом на ржавой лопате, которую откопала в полуразрушенной теплице, и поставила ее у ограды, чтобы найти старому инструменту хоть какое-то применение и обеспечить себе симпатичные фото для Инстаграма. Это не потребовало больших усилий, но идея так понравилась подписчикам, что Диана теперь написывает мне каждый день, чтобы я начала делать еженедельные посты об аляскинском саде. Разумеется, Мюриэль не преминула хмуро заметить, что лопата по-прежнему функциональна, а белая краска будет пачкаться каждый раз, когда пойдет дождь.
Тоби переводит взгляд на Мюриэль, которая, оттолкнув локтем Тедди, занимается раздачей порций чили.
– Знаю, она может показаться немного своевольной. И напористой.
– Да быть того не может, – говорю я с насмешливым удивлением, однако улыбаюсь, чтобы Тоби понял, что я не питаю к его матери никакой неприязни.
Он смеется.
– Но ты ей нравишься. Она постоянно говорит о тебе.
– Правда? – На этот раз мое изумление искреннее. – Я почти уверена, что она считает меня дурочкой.
– Да, я понимаю. Со мной такое тоже случается, а я ее сын. Но неужели ты думаешь, что она стала бы возиться с тобой, если бы это было правдой?
– Честно? Я не думаю, что она сможет удержаться.
Мюриэль из тех людей, которым нравится брать шефство над другими.
Жилистый мужчина через три стула от меня машет в воздухе пустой бутылкой, и Тоби быстренько и безо всяких вопросов заменяет ее новой.
– Она любит быть занятой всякими делами и проектами, вот и все. Она всегда была такой. А после смерти Дикона…
Мой взгляд тут же смещается в сторону двух лиц, обрамленных позолоченной рамкой.
Тоби трясет головой.
– Скажем так, иногда она откусывает больше, чем может прожевать, но вряд ли когда-нибудь признается в этом.
– Полагаю, ее последний проект – это я?
– Думаю, да. – Тоби делает небольшую паузу. – И она определенно откусила слишком большой кусок.
– Очень смешно! – Я хватаю подставку и бросаю в него.
Он безо всяких усилий ловит ее.
– Наша семья живет здесь уже более ста лет, и мама считает, что именно она должна заботиться о том, чтобы люди здесь были настоящей общиной. Поэтому она председатель городского совета и состоит почти во всех комитетах, в которых только можно состоять. И именно поэтому мы устраиваем подобные вечера, чтобы собрать людей. Это трудно, когда зима длинная, половина местных живет тут только летом, а жителям приходится ездить за покупками и на работу в соседний город. Как бы то ни было, мама не считает тебя дурочкой, Калла. Она была очень впечатлена твоим усердием. Сказала, что ты ни разу не пожаловалась.
– Не вслух. – И снова я оказываюсь потрясена собственной интерпретацией хмурых взглядов и комментариев Мюриэль по сравнению с тем, что говорит мне ее сын. – Для нее важно видеть, что этот сад продолжает расти, так?
Он кивает.
– Она верна земле до глубины души, а Колетт была ей хорошей подругой. Одной из немногих, кто мог ответить ей на ее дерьмо. – Тоби смотрит на своих родителей какое-то мгновение. – К тому же она убеждена, что вы с Джоной умрете от голода до конца зимы.
Я смеюсь.
– Потому что поблизости нет продуктовых магазинов?
– Именно. – Тоби смеется. – У нее свой взгляд на вещи, и она не отступит, пока не убедит тебя в том, что ее путь – единственно правильный, но… – Он пожимает плечами. – Она на своем месте.
– Думаю, так оно и есть.
Возможно, именно поэтому я терплю ее дольше, чем думала, что когда-либо смогу вытерпеть. Я наблюдаю за Мюриэль с минуту, ее широкая улыбка заразительна, когда она зачерпывает из кастрюли с надписью «№ 2» и передает бумажную тарелку женщине, а затем ее взгляд ищет следующего получателя. Держу пари, Мюриэль знает имена и адреса всех присутствующих здесь, а если и не знает, то к концу вечера обязательно будет знать.
– Ты ведь в курсе, что она станет кошмаром для любой девушки, которую ты приведешь домой?
– Почему ты думаешь, что у меня никого нет?
Щеки Тоби вспыхивают, пока он забирает пустой стакан из-под разливного пива у мужчины и подходит к бару, чтобы снова наполнить из крана. Полагаю, новые стаканы для каждого напитка – здесь роскошь.
– Знаешь, у кого тоже никого нет? – Я жду, пока взгляд Тоби остановится на мне. – У Мари, ветеринарши.
Тоби ухмыляется, и его лицо становится еще более красным.
– Она кажется милой.
– И умной, и красивой…
И, возможно, если она начнет с кем-то встречаться, то перестанет изображать из себя дорогого и внимательного друга Джоны, ожидая, пока наши отношения подойдут к концу. Вот в чем я себя убедила: что ее позиция такова. Я имею в виду, именно так я бы и поступила, если бы была влюблена в своего хорошего друга и считала, что его женщина ему не подходит.
Как бы Джона ни дорожил их отношениями, после прошлой недели я вряд ли уже буду полностью доверять ей, независимо от того, коварны ее намерения в отношении меня или нет.
К счастью, я доверяю Джоне.
Его громкий смех разносится над толпой. Я знаю его достаточно хорошо, чтобы понять, что он не притворяется. Джона вообще никогда не притворяется. У этого парня самое ужасное выражение лица, когда ему кто-то не нравится.
А значит, он хорошо проводит время со своими новыми знакомыми.
– Так как ты думаешь, Джона примет предложение Джека? – спрашивает Тоби, наливая кружку пива парню, который вполне мог бы сойти за двойника Тедди – еще один тучный и бородатый тип, похожий на Санта-Клауса.
– Я еще не знаю. Что это за «Большая игра на Аляске»? Они занимаются охотой, да?
– Ага. Люди платят большие деньги, чтобы воспользоваться услугами Джека. Двадцать-тридцать тысяч за перелет, полный лагерь и проводника.
С моих губ срывается негромкий свист.
– Это за сколько мест?
Тоби бросает на меня взгляд.
– За одного.
– Ни хрена себе.
Я автоматически перевожу эту сумму в голове в канадскую валюту. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем я перестану так делать.
– Ага. Он только что потерял одного из своих пилотов, перешедшего в авиакомпанию где-то на юге. И мама упомянула при нем о Джоне. У твоего парня хорошая репутация, поэтому Джек уже был наслышан о нем.
Моя гордость раздувается от этих слов.
– Так что… – Тоби снова наклоняется вперед, чтобы опереться локтями на стойку. – Если Джона сможет договориться с Джеком, то в каждом сентябре, перед тем как сезон начнет сходить на нет, сможет получать солидные деньги.
– Я не знаю, нравится ли ему самому эта работа.
Хотя почему нет? Работа, которая будет хорошо оплачиваться каждый сентябрь, – это именно то, в чем заинтересован Джона.
– Без обид, но он будет сумасшедшим, если не согласится на предложение Джека. Но я понимаю… Не всем нравится так долго торчать в Макграте.