— Ой, окоченела уже! — закричала она, не удержавшись от смеха.
— Поцелуешь — отпустим! — сказал Кайрак.
— Вот еще! Ишь что придумали!
— Поцелуй нас по очереди, иначе прихватим с собой! — поддержал Данеш напарника.
— Так и быть, негодники!
Девушка потянулась на цыпочках, чмокнула их в щеки, сначала Данеша, за ним Кайрака.
— Ну вот! Теперь отпустите!
— Э, так не пойдет, — запротестовал Кайрак. — Почему ты сперва целовала Данеша? Придется все повторить! Но теперь ты начнешь с меня!
— Данеш, скажи ему. Пусть отпустит.
— Ладно, Кайрак, отпусти ее.
— Может, ты думаешь, что я боюсь Данеша? — усмехнулся Кайрак. — Как бы не так! Целуй — и все тут!
— «Как бы не так»! — передразнила девушка. — С такой небритой рожей, хоть бы был еще холостой!
Она ловко вывернулась из рук оторопевшего Кайрака, отбежала на несколько шагов, показала ему язык, а потом поманила Данеша:
— Данеш, поди сюда. Скажу что-то!
Джигит подошел к ней с опаской. Но вот она прошептала ему что-то на ухо, и Данеш заулыбался широко и светло.
— Эй, скажи и мне! То же самое! — потребовал уязвленный Кайрак.
Но доярка засмеялась и убежала в коровник. А Данеш вернулся к саням, улыбаясь своим потаенным мыслям.
— И что же она сказала тебе? — спросил Кайрак небрежно, будто это его не очень-то интересовало, но вздрагивающие широкие ноздри выдавали его волнение.
— Что она говорила? Да так просто, — рассеянно произнес Данеш.
На губах его бродила счастливая улыбка.
— Значит, так? Скрываешь? Ну, ну, можешь не говорить, — сказал Кайрак обиженно и полез в свои сани. — Давай трогай! Что стоишь? — прикрикнул он на Данеша.
— Поезжай, поезжай! Я сейчас же, следом, — очнулся Данеш.
— Следом? Ишь ты! Значит, я должен тебе путь расчищать? Так, что ли, выходит?
— Ладно, ладно, первым поеду я, — немного смутился Данеш и добавил, стараясь закончить шуткой этот спор: — Ты еще заведешь и себя и меня куда-нибудь на обрыв! А, по-о-ошли, коняшки!
Он прыгнул в сани, дернул вожжи, свистнул, щелкнул кнутом с рукоятью из вереска и пристывшие на холоде кони рванулись с места, рысью вынесли сани на дорогу, словно только и ждали хозяйского сигнала.
Ветер потихоньку смел с дороги не успевший слежаться снег, открыл покрытый старым гололедом путь, гладкий, точно полированная доска. По нему-то и пустил своих коней Данеш.
Кони опушились инеем с головы до хвоста, и оттого не разобрать, кто из них рыжей, а кто темно-гнедой масти. На гривах намерзли сосульки, а мерно вздымающиеся бока темнели одинаковыми пятнами. Копыта коней гулко стучали по наледи, сани скользили легко, и полозья напевали тягучую мелодию, будто кто-то тихонько наигрывал на кобызе.
Дорога то тянулась вверх на холмы, то скатывалась в низины, и сани взлетали, будто стружка на гребнях волн. А по обочине караулили рыхлые, коварные сугробы. Попробуй ступи в сторону от дороги, тотчас увязнешь в белой ловушке. Опытные кони чувствовали это и держались знакомой и надежной колеи. Они бежали резво, точно знали, что впереди их ждет корм, точно их нервные ноздри уже ловили далекий аромат сухого сена.
Данеш стоял в санях, прочно расставив крепкие, чуточку кривые ноги. Он оделся полегче, в ватник и стеганые шаровары, чтобы одежда не связывала движения. Данеш свистел, хлопал кнутом по воздуху, и воздух звонко разрывался, словно от выстрелов. Кони прядали ушами и неслись все быстрей и быстрей, и, может, поэтому не сразу его догнал отчаянный вопль Кайрака:
— Э-эй! Дане-е-е-ш!
Данеш придержал коней и, обернувшись встревоженно, увидел, что упряжка Кайрака стоит чуть ли не поперек дороги, что передние ноги лошадей едва не увязли в сугробе, а сам Кайрак стоит перед лошадьми, держа их под уздцы.
Данеш вылез на дорогу и заспешил к напарнику. Кайрак смотрел на него из-за широкого воротника шубы.
— В другой раз, если захочешь избавиться от меня, придумай что-нибудь получше. Вилами только покалечишь коней, — пошутил Кайрак, но глаза его были злыми.
Только сейчас Данеш заметил лежащие посреди дороги вилы. Они выпали из его саней и, наверное, чудом их острые зубья не угодили под ноги лошадям Кайрака. Данеш виновато почесал затылок — ну что тут скажешь! Но Кайраку, видно, было мало того, что человек обескуражен своей оплошностью.
— Хочешь сказать: случайно? Так я тебе и поверил. Это ты нарочно подстроил, — не унимался Кайрак. — Подстроил, чтобы я твоему свиданию не помешал. Ведь она тебе свидание назначила. Угадал?
«Далось ему наше свидание. Он до сих пор не обращал на девушек внимания. Ни на эту, ни на других», — забеспокоился Данеш.
Впрочем, у них с Кайраком давно были сложные отношения, еще с раннего детства. Но теперь его неоправданная злость вызвала у Данеша чувство протеста.
— Ты угадал! А что касается вил, то, кто знает, может, еще бы немного, и они воткнулись бы тебе в живот, — сказал он, насильно улыбаясь.
Данеш поднял вилы и зашагал к своим лошадям. По дороге он оглянулся. Кайрак уже сидел в своих санях, ссутулился под огромной черной шубой, ни дать ни взять копна, охваченная белой изморозью. Он сделал все для большего удобства, даже концы вожжей подложил под себя, чтобы не очень-то утруждать свои руки.
Данеш залез в сани и тронул коней, Кайрак пустился следом. И снова запели полозья, но теперь их песня царапала сердце печалью.
Мороз крепчал, царапал лицо ледяным языком. Кайрак все глубже зарывался в просторную шубу, но мороз доставал его и там, щипал за нос и щеки. Брр!.. А Данешу хоть бы что! Стоял в полный рост, посвистывал, погоняя лошадей, да помахивал кнутом. Когда он поворачивался в профиль, Кайрак видел его красное, словно распаренное лицо, и почему-то его беззаботность в этакую стужу возмущала Кайрака.
— Ишь: «Вилы тебе в живот», — вспомнил Кайрак слова Данеша. — Я тебе такие вилы воткну! Слабак, а туда же еще… И вечно ему везет. Вот вчера, например.
Вчера по случаю ненастья они встретились в гостях у одного из сверстников. Вначале был обед из телки, которую хозяин специально зарезал для гостей. Наевшись, джигиты уселись за карты, и Данешу, конечно, везло, как всегда. Но ему и этого было мало. Каждый раз, когда заканчивалась игра, он приговаривал:
— Вот как надо играть! Учитесь!
Пришлось возражать: мол, зря не хвастайся, если бы я играл под интерес, ты бы не выиграл ни одной партии.
Но Данеш, вместо того чтобы уняться, сказал:
— Ну коль ты такой игрок, сыграй на свою жену! Что, Кайрак, боишься?
Конечно, Данеш шутил, но все же было неприятно, что шутил не кто-то, а именно Данеш. Жаль, не к чему было придраться, не то бы он, Кайрак, показал ему, почем фунт лиха.
Кони его зафыркали и встали, точно перед ними оказалась стена. Кайрак поднял голову, выглянул из-за ворота и обнаружил, что у Данеша опять выпали вилы. Только Данеш на этот раз заметил сам и вылез из саней, не ожидая окрика. Он поднял вилы и пояснил сокрушенно:
— Какое-то наваждение. Кажется, накрепко привязал — и на тебе! Опять упали!
Но Кайрак уже очутился во власти бешенства.
— Я же предупредил тебя: придумай что-нибудь другое, — процедил он с ледяной улыбкой. — Попробуй еще урони, и я вгоню их в брюхо твоих лошадей. Если уж ты хочешь найти им такое применение! И не я, а ты потащишь сани на себе!
В глазах Данеша мелькнула растерянность, но затем этот самолюбивый парень взял себя в руки и сказал с замороженной улыбочкой:
— Ну тогда, Кайрак, мне придется постараться, чтобы в третий раз они все-таки попали по назначению.
«Что за шутки у нас? Будто мы бандиты с большой дороги», — подумал Кайрак с досадой и выпалил первое, что пришло в голову:
— Ты совсем потерял голову из-за… из-за той девки!
— Я человек холостой, — возразил Данеш, пожимая плечами. — Это у тебя жена и сын. И кроме жены тебе никто не нужен.
— Больно ты знаешь, — раздраженно пробормотал Кайрак.
— Больно не больно, а видел, как ты смотришь на нее.
Кайрак помолчал, не найдя, что сказать.
И опять под копытами коней, под санями замельтешила дорога. По сторонам мелькали и оставались позади заснеженные холмы, издалека похожие на прилегших пушистых зайчат. Но Кайрак не сводил глаз со спины Данеша. «Вот такие и нравятся всем. Такие кого хочешь обведут вокруг пальца. Мол, свой парень», — думал он, и ему хотелось обидеть тех, кто любит Данеша, а еще более его самого. И тут еще эта стужа!
— Эй, Данеш, куда так спешишь? Никак на похороны отца? Можешь не торопиться, он помер давно! — крикнул Кайрак, не сдержавшись.
Он понимал, что говорит не то, но уже не мог остановиться.
— Слышишь, Данеш! Можешь не торопиться!
Данеш обернулся. Тесемки его шапки-ушанки были туго завязаны под подбородком, поэтому его пылающее от мороза лицо было точно обрамлено древним шлемом. Брови его казались седыми. Данеш приоткрыл губы, и из его рта вырвалось густое дыхание. Данеш засмеялся. Так пронзительно он смеялся только в тех случаях, когда им овладевала холодная ярость. И кто-кто, а Кайрак знал это с детства.
Данеш ткнул пальцем в его сторону, точно собираясь пригвоздить к серому небу, и крикнул:
— Мой отец погиб на войне смертью храбрых! А вот где твой отец, Кайрак, кто это знает?
Кайраку почудилось, будто лошади рванули вперед, напуганные страшными словами Данеша. Он качнулся, встал коленями на охапку сена, служившего сиденьем, и отвернул ворот шубы. Стужа сейчас же вцепилась в его беззащитное лицо, провела по нему острыми когтями. Но он не заметил этого, так больно его ударили слова Данеша. Данеш знал, куда бить.
Их поединок тянется с тех пор, как они помнят себя. Родились они в один и тот же год и росли вместе, как жеребята-одногодки. В одном табунке бегали, играли и дрались. И все эти годы копят по капельке яд друг против друга, словно та пестрая змейка, что ползает среди полыни. Размером змейка с палец джигита, но от укуса ее нет никакого спасения. Бывалые люди говорят, что набирает свой яд эта змейка все лето, капелька по капельке, капелька по капельке. Так вот и они.