– Ох.
– И даже секс, если уж мы о нем заговорили: да, я знаю, что для этого нужно время и практика, но откуда они у нас возьмутся?
– Е-мое, Сиб, так можно же начать прямо здесь и прямо сейчас. Думаешь, у других не так? Есть момент – пользуйся.
– Но я так не хочу. Не хочу быть как люди, которые занимаются сексом на вечеринках, и так далее. Как будто напоказ.
– Значит, ты ко мне охладела.
Если бы! Я смотрю на него и борюсь с желанием прыгнуть на него, плюнув на разговор, но мое романтичное «я» требует ухаживаний, прогулок без определенной цели, совместного просмотра скверных телепередач, песен, возможности доверять друг другу и пользоваться доверием.
– Ну скажи, к примеру, кто твой любимый поэт?
Он явно изо всех сил старается проявлять терпение. А мне, хоть я и отталкиваю его, ужасно его жалко.
– Да я как-то не задумывался… ну, может, Уильям Блейк. Ну что, теперь можно?..
– Ты что, не понимаешь? Что я хочу, чтобы события развивались по порядку?
– Вообще-то нет. Разве у нас не век мультизадачности, трех мониторов, параллельных вселенных?
Он смотрит на меня и мрачнеет: до него наконец доходит, что я имею в виду совсем другое.
– Знаешь, все, что ты описала, – не спешить, поговорить, книги… все это очень похоже на то, как было у вас с Майклом. Так, может, ты уже дошла до нужной стадии после… скольких там? Десяти лет?
– Двенадцати.
– И теперь готова трахаться с ним?
– Ого! Это, между прочим, подло. При чем тут Майкл?
– Ага… да насрать, проехали, – он встает. – Ты, главное, дай мне знать, если у тебя чувства переменятся.
Чувства? Да как у него язык повернулся сказать такое?
– Дверь открыта, – добавляет он. – Мое тело – твое, – он разводит руками, поворачивается и уходит.
Я откидываюсь на спину, смотрю, как голубое небо проедает дыры в светлой и темной листве, а слезы скатываются к вискам, горячими струйками пробегают по волосам и капают на землю.
Что ты сейчас чувствуешь, Сибилла? Что мне сказать, чтобы все исправить? Конечно, мы можем поставить секс на паузу. Я сделаю все, что понадобится, соблазню тебя так медленно, как ты захочешь.
Я буду ухаживать за тобой и воспламенять тебя. Буду ждать, пока мы не наверстаем все, что упустили. И разбужу тебя волшебным поцелуем, когда придет время. Я буду петь тебе всю звездную ночь напролет. Буду смаковать тебя, как молодой персик первого лета.
Он возвращается. Я шмыгаю носом и вытираю лицо, но он подходит лишь настолько близко, чтобы я услышала его слова: «У-Тан Клан».
И отворачивается, не замечая – или «не замечая» – слез. А это или бессердечие, или деликатность. Нельзя же, в самом деле, спать с парнем, пока не узнаешь его настолько хорошо, чтобы понять, бессердечный он или деликатный, верно?
Уходя, он говорит:
– Так что вот музыка для начала, ага?
Дождавшись, когда он уйдет, я перечисляю:
– «Лаксмитс», Пэтси Клайн, «Велвет Андерграунд», «Чеарлифт». На этой неделе. Спасибо, что спросил.
Я твержу себе: когда люди встречаются, они ссорятся. Идеальные парни существуют лишь в стране воображения. А мне еще повезло – меня выбрал сам Бен Капальди. Давно пора расслабиться, у всех бывают неудачные дни, и это еще не значит, что мы расстались.
Оказывается, среди всех этих объяснений нет кнопки, надежно выключающей слезы.
77
пятница, 23 ноября
В этот черный день Холли превзошла себя.
Время ужина. Пятница. Пятничная фриттата, что само по себе удручает.
Присцилла кромсает все остатки овощей, какие под руку попадутся, сооружает для них яично-сырное покрытие, которое зажаривает до состояния резины, режет на ломти, а мы пытаемся переварить их.
Письмо у Холли.
Я не сразу поняла, что она задумала и почему затеяла все это именно сейчас. Ведь прошло уже недели две с тех пор, как письмо пропало.
А она – до сих пор не верится, что она способна на такую гнусность, – начала зачитывать отрывки из письма вслух, не говоря, кто это написал и кому.
Все радовались представлению и хохотали, а Холли скармливала слушателям лакомые кусочки яда.
Ты – моя твердыня, мой центр притяжения.
Ты – мой ориентир на планете, на которой я всегда чувствую себя инопланетянином.
Все вокруг встречали презрительным фырканьем каждую строчку. Я делала вид, будто не слушаю, старалась поскорее доужинать и уйти, когда вдруг оглянулась и увидела Майкла. Он был совершенно белым.
И смотрел, как его лучшая подруга смеется вместе с остальными. Над его письмом.
Сибилла спросила:
– Ну и кто он такой, этот твой таинственный поклонник, Холли?
Я скручиваю нити твоих магических волос и глотаю их невинную силу.
– О, так он волосами питается, – не унималась она. – Это что-то новенькое. Где ты его выкопала? В интернете?
Это было все равно что видеть, как человек вот-вот попадет под машину, и при этом находиться на другой стороне улицы, на расстоянии четырех полос от него, и не иметь возможности предотвратить катастрофу. Холли готовилась нанести решающий удар.
– По-твоему, странное письмо?
– Не просто странное. Дикость какая-то. – Сибилла засмеялась.
– Значит, ты не хотела бы получить такой знак внимания?
– Шутишь, что ли, – удивилась Сибилла. С какой стати мне хотеть, чтобы кто-то ел мои волосы? Нет уж, спасибо.
– Ну что ж, не повезло, – потому что это письмо не для меня, а для тебя. От твоего дружка. – Холли указала на Майкла и протянула Сибилле не меньше десяти исписанных страниц, ехидно добавив: – Правильно ты сказала – дикость.
Все уставились на Майкла.
Он смотрел только на Сибиллу.
В этот момент она могла бы спасти его. Но об этом она даже не задумывалась. На лице у нее были написаны только стыд, ужас и отвращение.
Она отвергала его уже тем, как держала его письмо.
– Это не про меня, – заявила она. – Майкл и я?.. Мы же никогда не встречались. Абсурд какой-то.
Она негодовала и вместе с тем конфузилась, так что можно было подумать, что ей неловко от того, что ее тайну раскрыли.
Майкл абстрагировался от насмешек и острот, которые слышались отовсюду, и ждал только вердикт Сибиллы – ничто другое его не волновало. Потом взглядом показал, что понял ее, и вышел.
– Тот еще придурок, – сказала Холли.
У Бена, который держал Сибиллу за руку под столом, был недовольный вид. Может, он решил, что у Сибиллы и Майкла есть тайна?
Он заставил себя невозмутимо улыбнуться – так, как всегда делал, когда злился. Ну и ну, а он, оказывается, умеет скрывать свои чувства.
Сибилла все еще держала в руке письмо. И смотрела на него так, словно не понимала, что это и почему она сидит здесь. Кто-то попытался выхватить у нее письмо, но она не дала.
– О-о, глядите-ка, Сибилла скрывает свой тайный роман, – протянул кто-то.
– Нет никакого романа. Он мне не парень.
– Очень мило с твоей стороны, что ты так бережешь его письмо, – заявила Холли. – Это же просто умора, мне не было так весело с тех пор, как мы сюда приехали.
А я еще никогда не встречала человека, которого ненавидела сильнее, чем Холли.
Сибилла хочет остаться одна, чтобы прочитать письмо или решить не читать его.
Хочет выйти следом за Майклом.
Хочет быть девушкой Бена.
Хочет быть раскованной и популярной.
Хочет убедиться, что с Майклом все хорошо.
Хочет отнестись к происходящему спокойно и не выглядеть глупо.
Хочет, чтобы Бен не имел никакого отношения к ее смущению.
Хочет, чтобы Бен знал: ему не о чем беспокоиться.
Она сунула письмо в карман и заявила: прикольно, и все такое, но я такая голодная, что могу съесть даже фриттату от Присциллы.
Холли метнула в Бена взгляд «ну, что я тебе говорила?». В ответ он пожал плечами. Какую бы игру она ни затеяла, попахивает она скверно.
Пора прощаться, мой внутренний дневник. Пора включиться в действие и хоть немного вразумить Сибиллу.
Я перехватываю ее позднее, на обратном пути в корпус.
Спрашиваю:
– Ты виделась с ним?
– Еще нет.
– Как ты могла так поступить с ним, Сибилла?
– Я? Письмо ведь написал он.
– Но не собирался отправлять.
– Откуда ты знаешь? – удивляется она.
– Это я предложила ему написать его.
– Как так?
– Ты же знаешь, как он к тебе относится; это способ излить душу.
– Дурацкий способ, – вырывается у нее.
– Способ нормальный. Обычный прием психотерапии. Все дело в Холли. Она не имела права красть письмо. До сих пор не могу поверить, что она прочитала его вслух, да еще высмеивала его.
– Да. Ты говорила с ним?
– Я его еще не видела.
– Поговорю с ним завтра.
– А письмо прочитаешь?
– Не знаю… а ты прочитала бы?
– Я… наверное, если честно, – признаюсь я.
– Но ты же говоришь, он не собирался его отсылать?..
– Может быть, оно поможет тебе лучше понять его.
– Знаешь, вообще-то досадно слушать, как ты объясняешь мне, что я обидела своего самого давнего друга, – говорит она.
– А кроме меня, больше некому. Тебе вечно не хватает времени для своего самого давнего друга. Ты, похоже, гораздо внимательнее к этим отморозкам, дружкам Бена. С каких это пор они для тебя важнее Майкла?
– Ты ведь знакома со мной меньше семестра. Незачем спрашивать «с каких это пор?». Лучше скажи, что мне делать? Как бы поступила ты?
– Для меня все очевидно: я сделала бы вид, что это шутка, понятная только нам двоим. Будто бы мы с давних пор смешим друг друга дурацкими письмами. Вот и все. Ничего особенного. А потом я перевела бы стрелки на Холли: как к ней попало это письмо? С какой стати она сует нос в чужие дела?
– А ты находчивее, чем я. Мне сначала надо все как следует обдумать, и только потом я решу, как быть. Так что я все еще думаю. Я сейчас на стадии «