— Это кто ж его так лихо?
Айс дернул за кофточку открывшую было рот Юльку.
— Двое их тут было, — объяснил он, — что-то, видимо, не поделили, так тот его — шампанским по кумполу… И сбежал, а мы вам вот…
— Молодцы! — прервал его один из сержантов, — Вы совершили мужественный поступок, помогая правительственным органам в розыске и задержании особо опасного преступника! Один, без оружия…
Юлька прыснула за спиной Айса.
— …позвольте вашу фамилию для вынесения благодарности! — достал сержант блокнот.
Только этого и не хватало для полного счастья! Айс беспомощно оглянулся назад.
— Ну зачем же вмешивать посторонних в дела милиции? — выдвинулся Шнифт. — Ваш преступник, вы его и задерживайте! А нам некогда с этими протоколами возиться — на поезд опаздываем!
Сержант с сомнением посмотрел на Айса: кому же, мол, не хочется прославиться?
— Вы тоже разделяете мнение этого гражданина?
— Целиком и полностью! — поспешил подтвердить тот. — Каждый должен заниматься своим делом: милиция — ловить преступников, а пассажиры — сидеть в вагонах.
— Ну что ж, тогда… — сержант, заломив руку очухавшемуся преступнику, сорвал с его руки кастет. А вытрусив из заднего кармана штанов выбросной нож, многозначительно присвистнул.
— Ну, милок, теперь ты всей лаврушкой Северного Кавказа не откупишься! — и сунул его по загривку: — Давай, шагай, параше навстречу!..
— Теперь долго будешь скучать по соседям! — Айс улыбнулся Паше. — А в случае чего…
— Загляни под стойку! — прервал его тот. Айс заглянул — автомат Калашникова и две гранаты.
— Солидный арсенал! А если бы менты…
— Они дальше стойки не идут! Получил «на лапу» — и на выход!
— Ну, тогда счастливо оставаться! Будет трудно — черкни! — Айс набросал адрес родителей, — Я периодически появляюсь в этом районе…
Они уже подходили к месту посадки, когда Батон вдруг резко притормозил и дернул Шнифта за рукав.
— Ты погляди-ка, кого нам билетная касса в попутчики снарядила!
На перроне курили, оживленно переговариваясь, те самые — шестеро в камуфляже.
— Ну нет, я этого не потерплю! — Батон подскочил к самому разговорчивому там, в кафе. Прихватив его одновременно за шиворот и за штаны на заднице, приподнял и покачал на весу, как кутенка, вроде примеряясь швырнуть на рельсы, по которым к станции приближался поезд Москва — Адлер.
— Привет, земеля, вот и встретились! Хочешь полетать?
Несчастный заизвивался так, словно хотел выпрыгнуть из формы. Остальные бросились уговаривать Батона.
— Слушай, извини, а? Во всем виноват этот ненормальный с вокзала! Мы стояли себе пиво пили, вдруг он бежит, кричит: «Русские козлы азеров бьют!»…
— Что? Повтори, что ты сказал! — взревел Батон, бросая свою ношу и хватая за грудки говорившего — крепкая ткань подозрительно затрещала… — Да на зоне за это слово…
— Он сказал, не я сказал! — заорал перепуганный «земляк», — Извини, друг!
— Так бы и давно, — Батон отпустил парня, — хотя в друзья к тебе я не набиваюсь! Куда путь держите, соколики?
— Дембель, дембель! — заговорили все разом, радуясь, видимо, что конфликт окончился столь благополучно.
— Ну и езжайте на дембель! — разрешил Батон. — Только другим поездом! А то знаете, как бывает: вышел человек в тамбур покурить, допустим, и вывалился вдруг из вагона на полном ходу: дверь плохо проводник прикрыл. Бывает такая ситуация в дороге? — повернулся он за подтверждением.
— Случается иногда… — неопределенно подтвердил Айс, поправляя за поясом пистолет, рукоятка которого нахально высовывалась через прорезь рубашки.
«Дембеля» невольно попятились и вскоре скрылись за зданием вокзала, что-то злобно приговаривая.
Инеска вдруг сорвалась с места и исчезла вслед за ними.
— Куда? — Айс рванулся вдогонку. — Поезд всего пятнадцать минут стоит!
— Не трожь! — придержала его Юлька. — Сестричка что-то услышала.
Вернулась Инеска через пять минут. И протянула Айсу… большой черный пугач — почти копию его «Глок-17».
— Возьми и сунь за пояс! — приказала она ему, — А свой на время мне отдай!
— Делай, что говорит! — подтолкнула сзади Юлька.
Айс пожал плечами и, опустив свой пистолет в сумочку Инески, приладил на его место игрушечный. Инеска отошла в сторону…
— Руки! Руки за голову, быстро! — в поясницу Айса неожиданно уперся автоматный ствол. Он машинально вскинул руки и, обернувшись на приказ, увидел давешних сержантов милиции, подошедших из-за толпы незамеченными. За их спинами — «дембельские» рожи.
Пока один из сержантов держал его на прицеле, другой ловко охлопал карманы, прошелся по ребрам…
— Вот он, родимый! — вынул из-за пояса пистолет.
— Что, сержант, милицейская слава покоя не дает? — спросил Айс спокойно и насмешливо. — Руки-то можно опустить?
— Опусти! — тот уже разглядел, что именно за «оружие» держит в руке.
— Племяшу везу, — добил его Айс, — на день рождения!
— Извини, парень!
Сержант отдал ему водяной пистолет, откозырял и пошел к вокзалу. За ним молча поплелся его напарник, опустив дуло автомата. Проходя мимо одного из «черных», он вдруг резко саданул одного из них укороченным прикладом в пах и как ни в чем не бывало пошел дальше, а тот, взвыв, покатился на асфальт перрона.
— Я, пожалуй, добавлю! — Батон рванулся к остальным, но их уже не было — как сквозь землю провалились.
…В поезд «дембеля» так и не сели — Батон лично проследил.
— Ну какие же вы умницы! — Айс в купе обменялся с Инеской стволами, — Как догадались?
— Не догадались — поняли по их разговору! — Инеска благодарно улыбнулась за похвалу. — Мы же с Юлькой почти два года возле них околачивались. Вот и нахватались верхушек азербайджанских! А насчет подмены я потом уже сообразила.
— Спасибо за сообразительность! А теперь…
Состав резко дернулся и за окном уехало назад здание вокзала.
— Ну и везет же мне с этой станцией! — признался девчатам Айс. — Вот и в прошлый раз… — он заговорщически переглянулся с Юлькой и Инеской, и все трое разом захохотали, снимая стрессовое состояние последнего часа. Остальные с легким недоумением следили за ними. Остальным о той, первой, встрече знать вовсе не обязательно…
— Ну что, спать будем, или продолжим разговор по душам? — Айс пытливо вглядывался в лица сидящих на двух нижних полках молодых людей, с которыми отныне связал свою судьбу, надолго ли — это покажут обстоятельства. — Я это к чему… рассказ о судьбе моего друга, который я предложу вашему вниманию, напрямую связан с теми событиями, которые вас ожидают в недалеком будущем, — имею в виду парней. Вы решили стать солдатами по найму, а что вы знаете об их службе кроме того, что за нее хорошо платят? Вот так же начинал когда-то и мой друг — Юра Фетисов…
— Ну что стоишь и смотришь на меня, как баран на новые ворота? Донесения писать так и не научился, да и хотел ли? А сколько раз я тебе повторял — не суй нос не в свои дела? Эх, не дорос ты еще, товарищ прапорщик, до оперативной работы, так и не смог постичь специфику нашей службы! Вот и допрыгался — иди, сдавай…
— Да в гробу я видел все это! — этими словами, впервые за время службы, прапорщик Юрий Николаевич Фетисов оборвал своего начальника отдела и совсем уж нетрадиционно вышел из его кабинета — смачно, от всей души хрястнув дверью.
«Господи, каким же я идиотом пришел сюда! Неуклонно верил в ум, честь и совесть своей любимой „конторы“ — КГБ! И каким дерьмом все это оказалось при ближайшем рассмотрении: стукач на стукаче сидит и стукачом погоняет! Уволен… и, слава Богу, и хрен с ними — неужели не найду себе занятия по теме, с моим-то уровнем подготовки!» — это он продумывал уже на ходу, спускаясь по лестнице к выходу из своего бывшего «родного» управления.
И действительно, причин для беспокойства, вроде бы, не было: с детства он готовился к такой вот службе — это позволило ему еще до армии получить мастера спорта по пулевой стрельбе, довольно сносно говорить на английском и иметь пятилетний стаж занятий боевым у-шу. Дальнейшая служба в спецподразделении КГБ Москвы также внесла немалый вклад: Юра возмужал, окреп физически и морально, несколько раз «работал» по боевым задачам… После срочной изъявил желание продолжить службу в органах и поступил учиться заочно. Рост — 196, вес — 95, отличное владение всеми видами и системами вооружений и своим телом… И с такими данными — нам ли быть в печали?
Но на практике все оказалось не так-то просто: на заводах, фабриках, в фирмах, даже в магазинах, куда он пытался приткнуться на работу, «товарищи», отвечающие за кадры, узнав, где до этого обитал Юра, быстренько от него отделывались: «Извините, по вашей специальности работы нет!» Все правильно, а вдруг — стукач? Хотя, с другой стороны — какой дурак будет поступать на работу для «стукачества», в открытую заявляя, что служил в ГБ? Непруха, и все тут…
Родители у Фетисова и были, и в то же время как бы не были. Как это? Да вот так: до его двадцатилетия они были заядлыми коммунистами, и, в основном, это их заслуга, что сын с тринадцати лет заболел службой в Комитете. А с 1986-го, убедившись в крахе своих идей морального кодекса строителя коммунизма и разуверившись во всем, они довольно резко ударились в христианскии евангелизм и… прокляли сына за службу в «бесовской» системе, попутно разменявшись с ним квартирами. Теперь Фетисовы виделись редко: у родителей — дел по горло в связи с миссионерскими командировками чуть ли не по всему свету, а у сына — своя служба и жизнь…
Для безработного бывшего кагэбэшника настало время думать: пришла осень 1989-го. По сообщениям прессы и телевидения на Балканах — в бывшей Югославии — кто-то чего-то с кем-то не поделил. Там начиналась бойня, которой пророчили «многие лета». Интересно? Кому-то не очень, кому-то…
«А может, поехать туда? Навести порядок да и подзаработать неплохо: наверняка там „зелеными“ платят!»
У знакомой туристки-торгашки он узнал, что из всех участвующих в «разборках» наиболее прокапиталистически настроены хорваты.