— Во-во, туда и двину! Служил коммунякам, а теперь попробую «вечнозагнивающим»! Из огня — да в полымя!
Когда-то Учитель прорицал ему: «Либо ты в белом лагере, либо в черном, и в борьбе между ними проявляется смысл жизни!» Ну что ж, логично, значит — еду, и никаких гвоздей!
Продав все, что было в его маленькой квартире, он собрал сумму, которой должно было хватить и на «левое» оформление загранпаспорта, и на последующую дорогу. А чтобы жилище на Родине не пустовало, а приносило доход — впустил семейство квартирантов. Объяснил им, что уезжает надолго, но пусть не радуются: когда вернется, за каждый месяц проживания они заплатят валютой и сразу. Практично? Наверное, капитализм так капитализм! Нормально оформить заграндокументы в конце восьмидесятых «бывшему» пока было проблематично, но с «левым» паспортом да с баксами — «nо problem»! В ноябре его встретил погранпост Чоп, что в Западной Украине, рядом с Ужгородом. Сцена, разыгравшаяся на таможенном контроле, известна многим «совковым», часто мотающимся туда-сюда за шмотками и авто. Дошла очередь осмотра Фетисова.
— Ну ты здоров, братан! А знаешь, что у тебя туристический ваучер — «липа»? — спросил его таможенник средних лет.
— А вам что, за державу обидно, товарищ? — попытался съехидничать Юра.
— Что, крутой — много разговариваешь? А ну, пройди-ка в комнату для личного досмотра! — это был уже приказ, которому надо подчиняться…
«Обида за державу» стоила пятьдесят долларов, венгерский таможенник был менее обидчив — двадцать! Это привело к тому, что, добравшись до Будапешта, Фетисов ощутил проявление экономического кризиса в своих карманах. Особенно это отозвалось на животе — в нем «кишка кишке фиги начали крутить». И ничего не попишешь: валюты оставалось только на дорогу до Загреба — столицы Хорватии.
«Ни хрена — прорвемся, наших так просто не взять, мы курсы проходили — соцвыживаемости!» — думал Юра, кося глазом на лотки торгашей: где бы что спереть? Однако ничего не выходило: слишком заметная фигура. Терпеть пришлось еще сутки — на одной воде…
И вот — вокзал Загреба. Начиналось знакомство со страной, в которую он приехал жить, работать, а может, и воевать. Прогуливаясь по вокзальной площади, он неожиданно услышал родную речь. Разговор шел между двумя офицерами из русского батальона ООН: один уезжал на Родину, другой его провожал. А обсуждались насущные проблемы служебной коммерции.
— Неплохо я этот раз крутанулся! Долги отдать хватит, а на остаток, может, «тачку» еще прикуплю, если моя спиногрызка разрешит!
— Ну, если ты сумел, то я смогу тем более, в голове-то не опилки!..
«Наши везде наши, какую форму ты им ни нацепи!» — подумал Фетисов. Но влезать в разговор, а тем более знакомиться с такими «важными птицами», не стал: не того он пока полета. Между тем, его все больше беспокоило отсутствие калорий в желудке, ну и, конечно, дензнаков на их приобретение…
На Загреб опустилась ночь. Прогуливаясь по городу, он увидел: одну из фруктовых лавок свернули и убрали, а на ее месте остался ящик с наполовину сгнившими фруктами. А через дорогу — парк, там — никого, да и на всей улице пустынно: поздно уже. Это было то, что надо…Через минуту добыча стояла в парке на лавочке, и Юра, перочинным ножом обрезая гниль, шустро перемалывал отходы торговли: бананы, яблоки, груши, мандарины, киви… «Ужин» длился минут десять.
Рядом с местом пиршества стоял столб, на котором белело какое-то объявление. Закончив чревоугодие и убрав следы «преступления», Фетисов подошел и попробовал его прочесть. Наконец, после долгих мучений, до него стал доходить текст:
«Взвод „Z“ проводит набор добровольцев, подразделение специальное диверсионное, служба по контракту».
Больше перевести для себя он ничего не успел: появившийся внезапно из темноты полицейский наряд с собакой запросил документы, а после этого… «ТТ», направленный в лоб, наручники, пластиковая дубинка, допросы, средства «раскрытия памяти» и приговор суда через семь суток: «Сербский шпион — пять лет тюрьмы! Альтернатива — служба в хорватской армии, на передовой!» За эти дни память русского так раскрылась, что он немало слов успел выучить «по-ихнему».
— Хвала лэпо![22] — неожиданно для хорватов сказал Фетисов, затем продолжил на своем родном: — Я вам который день уже пытаюсь втолковать: служить я хочу, воевать! Отвезите меня, в конце концов, во взвод «Z», пока я у вас тут дуба не врезал!
Воспоминания о полиции Загреба у него остались такие: обслуживание, сервис и кормежка — люкс! (действительно — и душ по желанию, и телевизор в камере), но методы расспросов грубоваты — совсем как дома, в родном «совке». Память о той, первой, отсидке позволила Юре никогда в дальнейшем не конфликтовать с законами Хорватской Республики…
— А сейчас — спать! — Айс взглянул на часы. — Я не хочу, чтобы вы предстали перед Гариком этакими «мокрыми курицами». Особенно это касается наших женщин: первое впечатление зачастую становится решающим фактором дальнейших отношений!
— А?.. — открыл было рот Шнифт.
— А доскажу эту историю я у Гарика на фазенде! Уверяю вас, времени там будет предостаточно! Договорились?
…Через полчаса в двух соседних купе погас верхний свет. Но слабое свечение ночника, смутно обрисовывающее фигуры уснувших, доказывало: здесь не происходит ничего предосудительного!..
Глава 10Лети, «дикий гусь»!
Гарик даже слегка обалдел, когда увидел, с какой кучей людей приехал Айс. Вокруг девчат он ходил, как петух вокруг курятника, и тут же, усадив всех прибывших за шикарно сервированный стол, отозвал Айса на террасу — покурить.
— Ты где откопал такие экземпляры? Я, правда, не видел их еще голенькими, но если фигуры соответствуют вывеске — я завтра же поувольняю половину моих «королев», а на их место поставлю твоих протеже!
— Послушай, парень! — взвился Айс, — Я к тебе, кажется, не телок с фермы припер на случку, а вполне самостоятельных женщин, запомни это! У каждой из них имеется независимая жилплощадь, а у Лины так даже и спонсор имеется. Покруче, возможно, чем ваше величество! — съязвил он. — Так что если ты настроился хамить или командовать в своей обычной манере — можешь даже и не начинать — они просто плюнут тебе в физиономию и сядут на обратный поезд! — Айс блефовал в открытую, но надо же было сразу поставить этого князька на место — пока он тут всех не перессорил. — Так что не спеши пока увольнять своих красавиц, Лина, Юля и Инесса перед отъездом сюда поставили мне условие: понравится — остаются, не понравится — ты уж не обессудь!
— Да? — Гарик обескураженно зачесал затылок. — Конечно, у них есть чем козырять, здесь ты прав на все сто! А что, это даже интересно — завоевать. Именно в этом и заключается смысл жизни, ничто не дается без борьбы! Ладно, ты меня почти убедил. А ребята, которые с тобой приехали, это что — твоя будущая команда? Я бы с удовольствием одного из них — ну, того, здоровенного — в свою взял!
— А второй отлично метает любые колющие предметы (Шнифт хвалился этим, но вот проверить времени не хватило)! А третий снимет с тебя штаны так ловко и незаметно, что ты и не почешешься! Но, как бы тебе объяснить: только вместе, да еще с хорошим старшим, они составляют отличную команду, порознь же начинают совершать непредсказуемые поступки и чаще всего оказываются в тюрьме. Тебе знаком такой типаж?
— Постой, постой, а ведь мне двое из них знакомы: тот, здоровенный, и второй, длинный такой: я их когда-то с этапа переправил прямиком в Карабах. Правда, меня они не видели…
— Ты им только не говори об этом! — посоветовал Айс. — Мало ли…
Они вернулись к столу, за которым шел оживленный диспут. Увидев Айса с Гариком, все замолчали и уставились на них.
— О чем спор? — Айс ухватил ляжку копченой индюшки и с удовольствием запустил в нее зубы.
— Да вот не совсем ясно, попал твой друг в наемники, или его благополучно вытурили за пределы Хорватии? — Инка хитро прищурилась.
— Продолжения желаете? — догадался он.
— Ну, после такого классного завтрака и расслабиться не грех! — Шнифт с довольным видом затянулся «Примой».
— Благодарю за оценку! — Гарик церемонно преклонил голову. — А что за продолжение? — повернулся он к Айсу.
— Да рассказываю одну историю о моем друге — наемнике. Хочешь послушать?
— С удовольствием! Только дам распоряжение заменить воду в бассейне.
После того, как все расселись кружком вокруг огромного, с ведро, арбуза, Айс продолжил свое повествование:
— Переправили, конечно, Фетисова в этот самый взвод «Z», чего ж терять наемного солдата! Новоиспеченный «дикий гусь», по условиям контракта, как рядовой должен будет получать до восьмисот долларов в месяц. Это оклад. Плюс премии за «качество работы». Обговаривались также страховки в случаях ранения и смерти при выполнении боевых операций. Но… размер выплат определялся после каждого такого случая только командиром-хорватом.
«Интересное кино получается! — думал Юра. — А на хрена деньги покойнику?.. Да ладно, поживем — увидим!» — с этими мыслями он и направился на тест-контроль. Процедура по обследованию его здоровья длилась недолго — уже через два часа он возвращался в штаб для подписания контракта, имея на руках заключение медкомиссии: «СПИДа нет, наркотической зависимостью не страдает, организм способен переносить многодневные перегрузки…Здоров, годен». Коротко и ясно!
Сразу после подбора формы Юра отправился знакомиться с Миланом, командиром взвода «Z». Знакомство состоялось на территории учебного городка, Милан сразу же предложил новенькому показать на тренажерах, на что тот способен, для определения последующего срока нахождения в «учебке» перед выходом на боевое задание. И вот тут-то выяснилось — Юра зря думал, что постиг все. Нужно было как свои пять пальцев знать американское, итальянское, израильское, немецкое и вообще непонятно еще чье оружие, поскольку наши «калаши» не всегда и не для всех условий — лучшие (по выражению Милана, система Калашникова — агрегат для революций и национально-освободительных движений, а не для «Special soldier»). Также необходимо выучить десятки видов мин, включая электронные; научиться водить любую технику: авто-, мото- и броне-, знать цену каждого патрона, комплекта формы и вида медикаментов. А если что не так по расходу или износу — вычтут по-черному из зарплаты. Для нормального уровня физо нужно уметь: жим на кулаках в битом стекле — сто раз с одного подхода, а не шестьдесят, как Юра; марш-бросок на выживаемость — сто километров за двадцать четыре часа с полной выкладкой в двадцать пять килограммов (этот зачет Фетисов про себя назвал «адом при жизни»).