Ну так вот, в конечном итоге вызвали военных, полковника Арахнида Бен Дрисса, его люди разъезжали по городу на грузовиках, отлавливали «бензиновых мальчиков», вывозили за городские стены, брили им головы и расстреливали из пулемета. Уцелевшие ушли в подполье или бежали в пустыни и горы, где создали себе новый образ жизни и освоили новые способы боевых действий.
– Они невероятно выносливы. Банда диких мальчишек может проходить до пятидесяти миль в день. Чтобы преодолеть такое расстояние, им достаточно горстки фиников, кусочка сахара и кружки воды. Звуки, которые они издают перед атакой… Я видел, как от шума вдребезги разлетелись стекла оранжереи на расстоянии пятидесяти ярдов. Позвольте вам показать, как выглядит атака диких мальчишек. – Он повел меня в проекторную. – Разумеется, это документальные съемки, но я смонтировал материал в своего рода повествование. Как вам известно, я был в одном из первых экспедиционных отрядов, посланных против диких мальчишек. Позднее я перешел к ним. Я видел атаки с обеих сторон. Вот один из моих первых фильмов.
Полковник осаживает лошадь. Это скверное место. Склоны холмов круто спускаются к узкому руслу пересохшей речки. Он внимательно разглядывает склоны в полевой бинокль. Холмы поднимаются к черному плоскогорью, иссеченному жилами железной руды.
– С самого прибытия в означенный район наш полк обхаживало местное население, твердившее, дескать, они так рады, что храбрые английские солдаты пришли избавить их от диких мальчишек. Женщины и дети забрасывали нас на улицах цветами. Это попахивало вероломством, но мы были одурманены жутким бор-бором, который они подсыпали нам в еду и питье. Бор-бор – наркотик вызывающий женские образы, и говорят, что тот, кто принимает бор-бор, не увидит дикого мальчика, пока не станет уже слишком поздно.
Вот тут, видите, наш полк уже прошел полдолины. Все еще жаркий полдень, воздух угрюмо наэлектризован. И внезапно они возникают по обе стороны от нас, четко видимые на фоне черного плоскогорья. По долине проносится эхо их жуткого боевого клича, эдакого шипящего выдоха, вроде безбрежного: «ХТО-О-О!..» Глаза у них светятся, как у кошек, а волосы стоят дыбом. И они с невероятной скоростью несутся по склону, перепрыгивая с камня на камень. Мы палим, что есть мочи, а они все равно наступают. В них нет ничего человеческого, скорее уж они напоминают маленьких злобных духов. Они вооружены восемнадцатидюймовыми охотничьими ножами с кастетами на рукоятках. Целая их орда хлынула в пересохшее русло реки, они прыгают на нас со склонов, размахивая ножами. Если одного убивают, его тело оттаскивают в сторону, и место занимает другой. Полк выстроился в каре и протянул… Секунд тридцать.
Я предусмотрительно спрятал свое имущество в пересохшем колодце и залег рядом в зарослях чертополоха, чтобы наблюдать за резней. Я видел, как полковник разрядил револьвер в нападавших и исчез под десятком диких мальчишек. Мгновение спустя они подбросили в воздух его окровавленную голову и принялись играть ею в футбол. На закате дикие мальчишки собрались и побрели прочь. Трупы они раздели догола, у многих отрезали гениталии. Из человеческой мошонки дикие мальчики делают маленькие мешочки, в которых носят гашиш и листья и веточки ката[78]. Заходящее солнце залило искромсанные тела розовым светом. Я ходил, благополучно жуя сандвич с курицей и останавливаясь время от времени, чтобы осмотреть любопытный труп.
Существует множество групп, разбросанных на обширном пространстве от окрестностей Танжера до Голубой Пустыни Безмолвия… Мальчики на парапланах, вооруженные луками и лазерными винтовками, мальчики на роликовых коньках, их – отличительные черты голубые плавки, стальные шлемы и охотничьи ножи. Есть нагие мальчики с духовыми ружьями, эти носят длинные, до середины спины волосы и малайский крис на бедре. Есть мальчики с пращами, есть метатели ножей, есть лучники, есть такие, кто дерется голыми руками, есть мальчики-шаманы, оседлавшие ветер, и те, кто подчиняет себе змей и собак. Есть мальчики, наловчившиеся насылать проклятие, указав на врага костью, а есть такие, кто способен поразить врага, заколов его отражение в тыквенной бутыли с водой. Есть мальчики, умеющие призывать и насылать саранчу и блох, есть пустынные мальчики, пугливые, как лисы-феньки. Есть мальчики-сновидцы, которые умеют проникать в сны друг друга, и мальчики-молчальники из Голубой Пустыни. В каждой группе развились особые навыки, каждая обрела особое знание, пока не превратилась в подвид человечества. Один из самых впечатляющих отрядов – внушающие ужас Бойцовые Муравьи из мальчишек, потерявших в сражениях обе руки. Они носят сандалии и плавки из алюминия, их головы туго стягивают стальные шлемы. Им прислуживают музыканты и мальчики-танцоры, врачи и электронщики, которые носят за ними оружие, ввинчивающееся в их культи, закрепляют на них пряжками плавки, зашнуровывают сандалии, омывают и умащивают их тела мускусом из гениталий, роз, карболового мыла, гардений, жасмина, гвоздичного масла, амбры и слизи прямой кишки. Эта одуряющая вонь – первый признак их появления. Мальчики помладше экипированы острыми как бритва клешнями, которые могут отхватить палец или подрезать сухожилия на ноге. Бросаясь в атаку, они клацают клешнями. У мальчишек постарше к культям привинчены длинные обоюдоострые ножи, способные рассечь в воздухе шарф.
На экране – прежний полк, тот же каньон, тот же полковник. Полковник беспокойно принюхивается. Его конь встает на дыбы и ржет. Внезапно возникают вспышки серебристого света, солнце играет на шлемах, на ножах и сандалиях. Мальчики налетают на полк словно смерч, у самой земли «Муравьи» помладше подрезают сухожилия, ударные отряды старших обеими руками прорубают себе дорогу сквозь ряды солдат, за ними взлетают вверх отрубленные головы. Все заканчивается в считаные секунды. Из полка не уцелел никто. Дикие мальчики не берут пленных. А после первым делом заботятся о своих тяжелораненых, не имеющих шансов выжить.
Полковник сделал паузу и набил трубку кифом. Казалось, он всматривается в нечто очень далекое и давно прошедшее, и я поморщился, потому что в то время был придирчивым фулбрайтовским педиком, страшащимся вульгарно интимного опыта с эротическим призраком арабского мальчишки. Я думал, как же зануден полковник со своими аляповатыми побасенками в духе старины Лоуренса, на руках у которого умирают верные туземные юноши.
– Как я вам уже говорил, первые племена диких мальчишек возникли из тех, кому удалось спастись от террора полковника Арахнида бен Дрисса. Эти подростки были втянуты в водоворот беспорядков, воплей сжигаемых заживо и пулеметных очередей и выброшены из времени. Кочевые приматы в бензиновой трещине истории. Официальные лица отрицали, что за какими-то несуществующими беспорядками последовали какие-либо несуществующие репрессии. «В марокканской армии нет никакого полковника Арахнида, – заявил представитель министерства внутренних дел. – Не удалось найти свидетелей, которые заметили бы что-то из ряда вон выходящее, если не считать самого жаркого августа за много лет. И «бензиновые мальчики», и полковник Арахнид привиделись пьяному корреспонденту агентства «Рейтер», который лишился рассудка, когда его лакей ушел к англичанину-кондитеру». Как вы могли догадаться, «корреспондентом агентства «Рейтер» был ваш покорный слуга.
…Вот мальчики готовят еду на кострах… Тихая долина у речки, спокойные молодые лица омыты рассветом, предшествующим творению мира. Старые фаллические боги Греции и аламаутские убийцы все еще таятся среди марокканских холмов, подобно печальным пилотам, ждущим, чтобы подобрать уцелевших. Звуки флейты плывут по улице Сент-Луиса вместе с осенними листьями.
На экране старая книга с золотым обрезом. Заглавие золотым тиснением – «Дикие мальчики». Холодный весенний ветер треплет страницы.
Погодные мальчики с облаками, радугой и северным сиянием в глазах изучают небо.
Планирующие мальчики с розовыми и алыми крыльями парят на голубых сполохах заката, из золотых лазерных ружей рвутся стрелы света. Мальчики на роликовых коньках медленно кружатся по развалинам предместий, полумесяц цвета китайской лазури в утреннем небе.
Голубые вечерние тени на старом катке, запах пустых раздевалок и заношенных плавок. Мальчики сидят кружком на гимнастическом мате, обняв руками колени. На мальчиках только шлемы из голубой стали. Взгляд камеры медленно движется от паха к паху, безмолвно, напряженно, и останавливается на худом смуглом юнце, его лицо усеяно подростковыми прыщами. У него встает. Он выходит на середину и трижды поворачивается кругом. Садится, подтянув к груди колени, лицом к опустевшему месту, где только что сидел. Он медленно поворачивается на пятой точке, глядя по очереди на каждого мальчика. Его взгляд встречается со взглядом одного из них. Легкий щелчок, капля смазки появляется на кончике его фаллоса. Он откидывает голову на кожаную подушку. Избранный мальчик опускается перед ним на колени, внимательно рассматривает его гениталии. Он сжимает кончик, вглядывается внутрь сквозь линзу смазки. Играет тугими яйцами, осторожно пробегает медленным и точным движением пальца вверх и вниз по стволу, размазывая смазку вдоль разделительной линии, нащупывая чувствительные места головки. Мальчик, которого мастурбируют, откидывается назад, прижимая колени к груди. Мальчики в кружке сидят молча, рты приоткрыты, наблюдающие лица безмятежны, как лезвия бритвы. Мальчик содрогается, становясь прозрачным, он наполняется голубым светом, видны жемчужные железы и нежные коралловые очертания позвоночника.
Голый мальчик на хрупких крыльях парит над голубым ущельем. Воздух полон крыльев… планеры, запускаемые с лыж, санок и коньков, летучие велосипеды, небесно-голубые планеры разрисованы птицами, воздушная шхуна раздувает белые паруса, устойчивости ей придают пропеллеры. Мальчики карабкаются на снасти и машут руками с хрупких палуб.