Следует ли упоминать, что компьютер в квартире также отсутствовал?
Согласен, не стоит.
При этом бритвенный станок подозрительно чистый, на полу ни волоска, постельное бельё выглядит стерильным. «Окуриватель» или болезненная тяга к чистоте?
Хотите, верьте, хотите, нет, но в тот момент я в правильном ответе не сомневался: конечно, «окуриватель»! Но ради чего? Что у меня есть на подозреваемых? Полная авоська непонятного, вот что у меня есть. А именно…
Достоверно установлено, что в феврале этого года четверо умных и опытных игроков в компьютерные игры неожиданно ушли из проекта, из виртуальности, а госпожа Андронова и господин Гаврилов даже с работы. Весь март они занимались неизвестно чем, после чего я зафиксировал вылезающее из квартиры Кега существо, скорее всего, голема. Затем случилось двойное убийство, скорее всего, совершённое тем самым существом, затем один игрок умер, а трое спрятались так, что их невозможно отыскать даже методами Тайного Города.
Почему невозможно? Потому, что игроки знали: их будут искать именно такими методами.
Возникает вопрос: что произошло две недели назад?
Нет, конечно же, первый вопрос звучал иначе: кто и за что убил собачку Преференцию? Но в тот момент, так уж получилось, я его себе не задал.
Итак, что произошло две недели назад?
Подмывало, конечно, предположить, что бегство игроков связано с моим появлением, что они, обладая необычайно развитым предвидением, догадались, что я выведу их на чистую воду, и решили со мной не связываться, но я решил рассмотреть и другие, менее реалистичные предположения.
Версия первая: у игроков появился опасный враг, компания бросилась врассыпную, троим повезло, старику — нет. Или не повезло всем, но тела остальных моих шустрых подозреваемых выловят лет через триста из обмелевшего залива. Или найдут в каком-нибудь болоте. Или в багажнике новенького жёлтого «Камаро», который сейчас скучает в лесу. Как вам предположение? Вполне жизненное, на мой взгляд.
Версия вторая: старик оказался «слабым звеном», подельники его казнили и на всякий случай залегли на дно. В силу очевидных причин, вторая версия нравилась мне гораздо больше первой и вдохновила на продолжение расследования.
Ещё одним источником вдохновения стал мой новый друг Николай, у которого появились новости, но он наотрез отказался говорить о них по телефону. В результате я пошёл на небольшое нарушение и согласился на личную встречу с информатором Службы. Ну, и пива надо было попить перед долгой ночной дорогой на малую родину, чего уж скрывать.
В общем, теперь вы знаете, как я оказался в уютном баре на Казанской.
— Разве наша встреча не против правил?
— Не волнуйтесь, Николай, я принял меры предосторожности.
Оценить мой тонкий юмор он не мог при всём желании. Дело в том, что, в точности соблюдая инструкцию Службы утилизации № 168/11-ХЗ «О некоторых правилах общения с челами, занимающими официальные должности», я заявился на встречу, активизировав артефакт морока, и мой собеседник видел не мужественного частного детектива из Москвы, а кудрявого брюнета с крупным, слегка грубоватым лицом, предпочитающего дешёвый серый костюм и мятую сорочку. Не знаю, почему в Службе решили, что среднестатистический сотрудник ФСБ выглядит так, но спорить с шасами я не стал и перепрограммировать артефакт морока тоже не стал, воспользовался тем, что дали.
— О чём вы хотели со мной поговорить? — Голос замороченного персонажа мне категорически не нравился: не было в нём той природной силы и музыкальных ноток, которыми наделила меня природа.
— Сервер наконец заработал, и я пробил по базе ваших людей.
— Есть ощущение, что результаты вас удивили, — проницательно произнёс я.
И сделал большой глоток пива. А то странно получается: все вокруг пьют, а я как будто ни при чём. Тем более что пиво в Office подавали отменное, закуски — выше похвал, а что ещё нужно одинокому детективу перед тем, как сесть в ночной поезд?
— Результаты показались мне странными, — медленно произнёс полицейский. — Гаврилов, Снегирёв и Кег перед законом чисты, даже свидетелями не привлекались. А вот насчёт Александры Владимировны Андроновой я получил настолько интересное совпадение, что решил поговорить о нём лично.
Я повторил пива и сформировал на своём мужественном лице предельно заинтересованное выражение:
— Я слушаю.
Надеюсь, артефакт морока достойно передал мои артистические ухищрения.
— Посмотрите на это. — Николай протянул мне планшет, и я быстро пролистал фотографии: закопчённый кирпичный гараж, точнее, остов гаража, сгоревшая «Газель», чёрные трупы. — В среду вечером в Озерках уничтожили мелких наркоторговцев, сначала крепко избили, а потом ещё живых сожгли.
— Бандитские разборки?
— Это основная и единственная версия, — подтвердил мою очередную гениальную догадку полицейский. — И до вашего запроса я тоже её придерживался.
— Что изменил мой запрос?
— Год назад эти четверо проходили подозреваемыми по делу об изнасиловании Александры Владимировны Андроновой.
— Опа! — не сдержался я.
Бывают случаи, когда моё знаменитое хладнокровие дает сбой. Редко, но бывает.
— Потерпевшая указала на них, однако родственники обеспечили четвёрке алиби, и их пришлось отпустить.
Так вот что имела в виду соседка! Вот что пришлось пережить Александре…
— Только не говорите, что на месте преступления видели Андронову, — негромко произнёс я.
— Не видели, — не стал врать Николай. — Убийц или убийцу вообще никто не видел, и это странно.
— Почему странно? Вечер, сильный дождь…
— Откуда вам известно про ливень?
Полицейский задал вопрос с таким пылом, что я буквально почувствовал себя арестованным. И ответил вопросом на вопрос:
— А что, в Питере бывает ясно?
Николай опомнился, сообразил, что общается не с кем-нибудь, а с сотрудником ФСБ при исполнении, и сделал единственно правильный вывод:
— Угадали?
— Угадал. — Я доел последнее луковое колечко и деловито спросил: — В районе видели «Камаро»?
— Ход ваших мыслей наводит на определённые подозрения, — протянул полицейский. — Почему вы спросили о Гаврилове?
А он молодец, мой новый друг Николай: не ограничился выполнением задания, а проработал отправленные мне материалы и запомнил, что Гаврилов владеет редким в наших краях автомобилем. Не слишком ли много ниточек я кинул настойчивому Николаю? А ведь я даже фамилии его не знаю.
— Сегодня я узнал, что Гаврилов и Андронова — любовники.
— А кем вы считали их раньше?
— Сообщниками, — коротко ответил я. — Так что насчёт машины?
— О ней никто не говорил, а мы не спрашивали, потому что не имели вашей наводки.
— Вы и сейчас её не имеете, — напомнил я. — Собственно, мы с вами не разговаривали и не разговариваем. С юридической точки зрения, происходящее вам снится.
— Вы шутник.
— Я остроумно даю вам понять, что не следует мешать моему расследованию.
— Я не дурак. — Полицейский помолчал, повертел в руке куриное крылышко, вернул его на тарелку, сделал глоток пива и продолжил. А продолжить, скажу я вам, ему было чем. — Той же ночью в парадном собственного дома был убит капитан санкт-петербургской полиции Демрел Дашдемирович Шейхзаманлы. Это он вёл дело Андроновой и сделал всё, чтобы оно не дошло до суда. — Николай выдержал многозначительную паузу. — А потом приходите вы и просите навести справки об Андроновой. Что я должен думать?
Что ты должен думать, милый друг? Ха! А что я должен делать? Я впервые оказался в столь идиотской ситуации, и лишь нечеловечески железная воля не позволила мне впасть в панику.
— Не забывайте, где я служу, Николай. — Я говорил негромко, но настолько весомо, что из каждого моего слова можно было вырубить гранитное основание для Медного всадника. — Я этими людьми интересуюсь вовсе не потому, что они от алиментов бегают.
Хорошая новость: как минимум одна из пропавшей троицы жива. Плохая новость: она раздаёт накопившиеся долги. Будем надеяться, что дело не дойдёт до какого-нибудь профессора, завалившего юную Сашу Андронову на сопромате.
— То есть подробностей я не услышу? — не унимался мой полицейский друг.
— Извините, Николай, но как раз за подробностями я к вам приехал.
— Понимаю…
Он вздохнул и подозрительно покосился на угловой столик, за которым сидел черноволосый, восточного вида мужчина с книжкой в руках. Поднимаясь на балкончик паба, я с присущей мне наблюдательностью тоже обратил внимание на читателя, но виду не подал: культурная столица всё-таки, тут и не такое увидишь.
В буквальном смысле слова увидишь, как показывают принесённые Николаем новости…
И тут я наконец сложил «два и два»: убийство наркоторговцев и смерть продажного на все карманы полицейского при всей их чудовищной несправедливости не объясняют необычайного упорства моего нового друга. К чему горячиться, если связь этих смертей с Андроновой исчезающе мала, а сама Александра Владимировна вообще на Сейшелах, если кому интересно… Нет, Николай вцепился в меня потому, что эти смерти кажутся ему частью чего-то большего, и мне кровь из носу нужна картина, которую он уже видит.
Нам как раз обновили пиво, и я, глотнув свежего, произнёс:
— Мысли я читать не умею, но вижу, что вам есть чем со мной поделиться.
— Но вы-то со мной не делитесь, — резонно ответил полицейский, прихлёбывая пиво.
— У меня нет полномочий делиться, — развел я руками. — Но обещаю услышать вас и донести информацию выше.
— И оттуда помогут?
— Но ведь зачем-то вы ко мне пришли?
— За последний месяц произошло несколько громких преступлений, — после недлинной паузы произнёс Николай. — И кажется, я могу увязать их в одну цепочку.
«Всё интереснее и интереснее».
— Всё началось с двойного убийства на Фонтанке.
«Ошибаешься, брат-чел: все началось с убийства йоркширского терьера по кличке Преференция».
— Вы ведь слышали о нём? Не могли не слышать: неизвестный преступник искромсал влюблённую парочку в центре города.