Наблюдая за моими мыслями, Паук мягко говорит: — Слоан чувствует себя ужасно.
— Ты имеешь в виду, что она не поверила мне о мужчине, находившемся в туалете ресторана.
— Да. Деклан говорит, что она безутешна. Винит себя за то, что не поверила тебе на слово, за то, как она разговаривала с тобой при ребятах, за все. Он делает паузу. — Наверное, мне не следовало тебе этого говорить.
Я мрачно бормочу: — Не волнуйся. Я больше никогда не буду разговаривать со своей сестрой, так что я все равно не смогу это повторить ей.
Он улыбается мне, качая головой.
— Что?
— Вы двое так похожи.
— Скажи это еще раз, и я позабочусь о том, чтобы ты никогда не смог иметь детей.
Киран фыркает. — Ты просто доказываешь его точку зрения, девочка.
—О, нет. Только не говори мне, что ты такая же заноза в заднице, как и он.
Паук притворяется раненым. — Ой! Я сижу прямо здесь!
— Успокойся. Я уже называла тебя так. Тебе в лицо.
— Да, но раньше ты шутила.
Язвительно спрашиваю: — Ты в этом уверен?
Пытаясь не рассмеяться, Паук поджимает губы между зубами.
Наш спуск заканчивается очередным толчком. Киран выключает пневматический подъемник и паркует внедорожник у стены, затем выпрыгивает с водительского сиденья. Паук тоже выходит, обходя меня сбоку, чтобы открыть дверь. Когда я выхожу из машины, я вижу, что мы находимся в небольшом гараже, где может быть припарковано около дюжины машин.
Мы здесь единственные.
— Сюда, — говорит Киран, придерживая дверь.
Мы втроем входим в короткий, освещенный коридор. В конце его еще одна дверь. Киран вводит код на клавиатуре на стене, и дверь открывается.
— Дамы вперед, — говорит Киран, жестом показывая Пауку идти впереди нас.
— Чума на твою мать, гаечный ключ.
— Заткнись о моей маме, ты, гребаный болван, или я тебя разорву.
Их дружелюбные, непонятные оскорбления заканчиваются, когда я протискиваюсь мимо них обоих в дверь. Они громко протестуют, как будто я нарушила какое-то древнее, нерушимое правило мачо.
— Мы должны осмотреть место, девочка! — раздраженно говорит Киран. —Ты не можешь просто ввалиться, как чертова королева!
— Подожди, что? Тебе нужно осмотреть конспиративную квартиру?
— Да!
— Тогда, по определению, это небезопасно!
Паук снова прикусывает губу. Я знаю, он думает, что именно это сказала бы моя сестра, и посылает ему взгляд, недвусмысленно дающий понять, что маленький бешеный барсук собирается дать ему затрещину.
Он поднимает руки, сдаваясь. — Я не сказал ни слова.
— Умный человек.
— Подожди здесь минутку, девочка. Мы сейчас вернемся.
— Ты можешь принести мне сэндвич, когда вернешься? Я умираю с голоду. Я как следует не ела с тех пор, как мы встретились. Я питалась конфетами, которые привезла с собой.
Киран шокирован этой крупицей информации. Он в ужасе поворачивается к Пауку. — Ты пытаешься уморить голодом бедную девочку?
— Да, Паук. Ты пытаешься уморить меня голодом?
Он игнорирует нас обоих и направляется внутрь, качая головой.
Киран смотрит ему вслед, ворча. — Не волнуйся, девочка. Я покормю тебя, как только мы закончим осматриваться.
— Спасибо тебе, Киран. Я знала, что ты мне нравишься с самого начала.
Он выпячивает свою большую грудь и гордо поднимает подбородок. — Мне говорили, что я очень симпатичный.
Затем он с важным видом уходит вслед за Пауком, оставляя меня гадать, не Слоан ли сказала ему это.
Учитывая, как мне везет в последнее время, это вполне вероятно.
Паук возвращается примерно через пять минут, как раз когда я собираюсь сесть на пол. Все чисто. Заходи.
— Ты проведешь мне экскурсию?
Он выглядит удивленным. — Да, если хочешь.
— Просто я никогда раньше не была на конспиративной квартире мафии. Эй, за стенами спрятаны наличные? Золотые слитки? Наркотики?
Он фыркает. — Нет.
Я странно разочарована этим.
Я следую за ним внутрь заведения, с любопытством оглядываясь по сторонам. Внутри все как в обычном доме, только с гораздо большим количеством спален и без окон.
Еще одна вещь, которой я не вижу, — это выход.
— Этот гараж — единственный вход?
Показывая мне спальню, которая будет моей, он говорит: — Там есть туннель, которым мы можем воспользоваться в экстренной ситуации. Он проходит под этим кварталом и заканчивается на другой стороне городского парка. Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня. — Почему? Ты собираешься снова угрожать сбежать?
— Я никуда не убегаю. Я просто испытываю небольшую клаустрофобию, не имея возможности видеть, что происходит снаружи.
— Через несколько недель к этому привыкаешь.
Услышав это, я начинаю паниковать. — Недель? Подожди минутку — ты хочешь сказать, что я застряну в этом подземном бункере так надолго?
Он мягко говорит: — Не от меня зависит, как долго ты здесь пробудешь, девочка.
— Это не то, о чем я спрашивала!
— Приоритетом является твоя безопасность, независимо от того, займет ли это несколько дней или несколько недель.
— Это?
Выражение его лица мрачнеет. — Разборки с Малеком.
По тону Паука я понимаю, что — иметь дело с ним будет неприятно. Или легко.
Я помню выражение отвращения в глазах Малека, когда я сказала ему, кто я такая, и дрожь страха пробегает по мне.
Возможно, когда он сказал, что мне с его стороны ничего не угрожает, это потому, что он принял меня за проститутку.
Возможно, то, что я стала Деклану почти свояченицей, меняет правила игры к худшему.
И, возможно, мне следовало держать свой большой жирный рот на замке, потому что, возможно, печально известный русский убийца хотел стереть всю семью Деклана с лица земли.
— О, черт, — говорю я, широко раскрыв глаза.
Паук хмурится. — Что такое?
— Малек преследует Деклана из-за чего-то конкретного?
Когда мышца на челюсти Паука напрягается, я знаю, что это будет плохо. Но я никогда не могла предположить, насколько это будет плохо.
— Да. Деклан убил брата Малека.
И я собираюсь убить свою сестру за то, что она втянула меня во все это.
Пока я просто стою и в ужасе смотрю на Паука, он берет меня за плечи и твердо говорит: — Здесь ты в безопасности. Ничто не связывает это место с Декланом. Никто не знает о его существовании. Ты в безопасности, девочка. Я это обещаю.
Он убежден, что то, что он говорит, правда, но в моей голове звучит встревоженный голос, напоминающий мне, что обещания даются для того, чтобы их нарушать.
И всего через несколько часов моя правота будет доказана.
Потому что я просыпаюсь от того, что огромная рука Малека зажимает мне рот, а его яростные зеленые глаза впиваются в мои.
16
Райли
— Еще раз здравствуй, птичка. Пикни, и я сверну тебе шею.
Слова произнесены убийственно мягким тоном, который не оставляет сомнений в том, что в ближайшее время он не подарит мне еще одну белую розу.
Мое сердце начинает колотиться. Меня охватывает холод. Все мое тело взрывается паникой.
Я лежу совершенно неподвижно, уставившись на него в чистом ужасе, убежденная, что вот-вот умру.
Или что-нибудь менее приятное.
Малек опускает руку к моему горлу. Когда я задыхаюсь, он сжимает ее.
— Давай, — шепчет он, сверкая глазами. — Кричи. Я с удовольствием заставлю тебя замолчать.
По какой-то причине, вместо того, чтобы напугать меня еще больше, этот комментарий по-королевски разозлил меня. Ледяной холод, который сначала охватил меня, теперь превращается в обжигающий жар.
— Здесь я напоминаю тебе, что ты дал мне слово, что не причинишь мне вреда.
Мой тон такой язвительный, что заставляет его моргнуть. Но он быстро приходит в себя, наклоняясь ближе, пока наши носы почти не соприкасаются.
— Я солгал.
Это злит меня еще больше. Кипя от злости, я свирепо смотрю на него. — Тогда ты жалкое подобие человека. Лжецы хуже всех. Знаешь почему? Потому что они трусы. Давай, убей меня, но будь готов к тому, что мой призрак будет преследовать тебя вечно. И когда я говорю "вечно", я имею в виду буквально. Я держу обиду, как молодые матери держат своих младенцев.
Его глаза вспыхивают. Как и его ноздри. Он не может поверить в мою наглость.
Я тоже не могу. Но, по-видимому, неминуемая смерть пробуждает моего внутреннего Ниндзя, который, сука, хочет ударить каждого, кто попадется на глаза.
Мы сердито дышим друг на друга, пока он не рычит: — У тебя слишком длинный язык для такой мелочи.
— И у тебя достаточно мозгов для такого большого дела. Даже если ты убьешь меня, ты действительно думаешь, что выберешься отсюда живым?
Он огрызается: — Твои телохранители даже не знают, что я здесь.
— Это ты так думаешь. Я уже нажала тревожную кнопку рядом с кроватью. У тебя есть десять секунд, чтобы уйти, прежде чем они ворвутся в дверь с оружием наперевес.
Сквозь стиснутые зубы он говорит: — Здесь нет тревожной кнопки.
—Думаю, мы это выясним, не так ли?
Он издает еще один рычащий звук. Этот звук исходит из глубины его груди. Он низкий, рокочущий и опасный, как предупреждение медведя.
Его бесит мое отношение. Но он также не душит меня, поэтому я думаю, что дерзость может быть хорошим отвлечением.
— Кстати, как ты сюда попал? Это место — крепость.
— Ты всегда так много говоришь, когда вот-вот умрешь?
— Да. Я нахожу разговор перед смертью расслабляющим. Ответь на вопрос.
Его рука сжимается на моем горле, он рычит: — Ты здесь не главная, маленькая птичка.
Я действительно хотела бы, чтобы он не так хорошо пахнул. И не выглядел так хорошо. Его привлекательность нервирует. Я смотрю в его сверкающие зеленые глаза, удивляясь, как это возможно, что у нас с сестрой такой ужасный вкус на мужчин.
Хорошо, что мы никогда не встречали Теда Банди. Очевидно, нам нравятся харизматичные, жестокие убийцы.
— Я понимаю, что я не главная, но мне любопытно. Кажется, ты можешь проходить сквозь стены.