Мал молча принимает коробку и закрывает дверь. Несколько долгих мгновений он стоит, повернувшись ко мне спиной, его плечи напряжены. Когда он поворачивается ко мне лицом, я холодею.
Его челюсть сжата. Глаза черные. Выражение лица каменное.
Что бы ни было в этой коробке, это нехорошо.
Он медленно пересекает квартиру, пока снова не оказывается передо мной. Просто стоит там, держа коробку, и смотрит на меня так, словно наступил конец света.
— Что это?
— Это для тебя.
Пустота его голоса пугает меня. Я смотрю на черную коробочку с красивой белой лентой и невольно делаю шаг назад.
Мал ставит его на большой мраморный остров и кладет сверху руку. — Это платье.
Теперь я в замешательстве. — Платье? Для меня?
— Да.
— О. Тогда почему ты такой странный?
— Потому что я его не покупал.
Мой желудок скручивается в узел. Что-то неприятное ползет по позвоночнику, ощущение, будто по моей коже ползет сороконожка, ее крошечные ножки холодные и колючие.
— Кто его купил?
— Пахан.
Единственный звук, нарушающий наступившую тишину, — это жужжание микроволновки. Мы смотрим друг на друга, пока не звенит таймер, затем Мал говорит: — Он пригласил нас на ужин. Мы уходим через десять минут.
— Прямо сейчас? Должно быть, уже около часа ночи.
— Время не имеет значения.
Я чувствую все виды странностей, исходящих от него. Это заставляет мои и без того измотанные нервы нервничать еще больше. — Это нехорошо, не так ли?
Он колеблется. — Это неожиданно.
Он уклоняется от ответов. Есть что-то, о чем он не хочет, чтобы я знала, и это выводит меня из себя. — Ты рассказал ему обо мне?
— Нет.
— Как он тогда узнал?
Он снова колеблется. — Любым из миллиона способов. Он самый могущественный человек в России.
Мое дыхание прерывистое, сердцебиение учащенное, ладони начинают потеть, и я смотрю на коробку так, словно она полна змей. — Но... но если он прислал это платье, значит, он знал обо мне еще до того, как мы сюда приехали.
— Да.
О боже. Он наблюдал за нами? И если наблюдал, то…почему?
Я могу с ходу придумать несколько причин, ни одна из них не является хорошей. Адреналин переполняет мой организм, заставляя меня дрожать.
Мал подходит ко мне и берет мое лицо в ладони.
— Тебе ничего не угрожает.
— Ты уверен? Потому что звучит так, будто ты говоришь это только для того, чтобы убедить себя.
— Это шахматный ход. Силовая игра. Он хочет, чтобы я знал, что он знает о тебе, вот и все. Я бы никогда не привез тебя в город, если бы думал, что ты не будешь в безопасности.
Я облизываю губы и пытаюсь сглотнуть. Во рту сухо, как в пустыне. Страх вытянул всю влагу из моего тела. Я закрываю глаза и прерывисто вдыхаю.
— Посмотри на меня, малютка.
Когда я смотрю ему в глаза, он яростно говорит: — Любой мужчина, который хотя бы посмотрит на тебя неправильно, умрет. Любой мужчина, включая его. Если я почувствую хоть малейший намек на угрозу, если случится что-нибудь, что мне не понравится, я лишу его жизни. Ты меня понимаешь?
Дрожа, я говорю: — Не совсем.
— Но ты доверяешь мне?
Его глаза полны ярости. От его силы захватывает дух. И правдивость его слов очевидна в каждой напряженной линии его тела, в каждом мускуле и поре.
Этот человек убьет, чтобы защитить меня. Даже его собственный босс, самый могущественный человек в России, не избежал петли палача.
Пистолет. Нож. Что бы он ни использовал. Факт остается фактом: мой убийца прикрывает мою спину.
Укрепленная этой мыслью, я выпрямляюсь и перевожу дыхание. — Да.
Он притягивает меня к своей груди, крепко обнимает и выдыхает мне в волосы.
— Хорошо. Теперь давай одеваться. Чем скорее это закончится, тем лучше.
С этим загадочным заявлением, висящим у меня над головой, Мал берет коробку и ведет меня в спальню.
38
Райли
За исключением кровати размера "king-size", в главной спальне так же пусто, как и во всей квартире.
Стены выкрашены в ярко-белый цвет. Пол выложен глянцевым белым мрамором. Сама кровать выполнена в мужском стиле с черным пуховым одеялом и угловатыми подушками. Здесь нет ни ковров, ни штор, которые могли бы заглушить эхо наших шагов.
Кто бы ни оформлял это место, он не хотел, чтобы оно было удобным. Здесь почти так же уютно, как в мавзолее.
Мал показывает мне комнаты, затем оставляет в ванной, целуя в макушку и напоминая, что у меня есть пять минут до того, как нам нужно будет уходить. Я стою посреди огромного космоса, чувствуя себя так, словно совершила аварийную посадку на Марсе, а враждебные пришельцы кишат за горизонтом.
Когда я ставлю коробку на раковину и открываю ее, ощущение обреченности усиливается.
Дело не в платье, которое прекрасно. Оно из сапфирового бархата без рукавов, с длинной узкой юбкой и затянутой талией. Дело даже не в туфлях, в паре элегантных туфель на низком каблуке с ремешками цвета шампанского, которые загадочным образом оказались моего размера.
Все дело в контактных линзах.
На этикетке снаружи маленькой прямоугольной коробочки с контактными линзами напечатано мое имя, а также мой рецепт.
Мой точный рецепт, включая мощность, изгиб, значение цилиндра, ось и марку. Все необходимое для идеальной коррекции моего астигматизма.
Короче говоря, кто-то провел небольшую беседу с моим окулистом по поводу моих глазных яблок.
Это не какое-то дерьмо, которое ты хватаете с полки. Это линзы на заказ. Обычно на их доставку, когда я их заказываю, уходят недели, и они дорогие. Они также нежные и легко рвутся, вот почему я снова перешла на очки.
Но сегодня вечером мои очки останутся дома.
Я не смею оскорблять самого могущественного человека в России до того, как познакомлюсь с ним.
Я снимаю одежду, которая на мне, и оставляю ее сложенной на раковине. Я надеваю платье, которое сидит идеально. Туфли тоже, как и линзы.
Затем я стою и смотрю на себя в зеркало, задаваясь вопросом, может быть, я все еще в больнице и все это странный сон.
По крайней мере, я снова набрала вес, который сбросила, благодаря стряпне Мала. А цвет и покрой платья очень идут мне. Кем бы ни был этот Пахан, у него вкус получше, чем у Слоан.
Сегодня вечером никто не примет меня за секс-работницу.
Это слабое утешение, но я беру то, что могу получить. Я поворачиваюсь спиной к зеркалу и направляюсь в спальню, где резко останавливаюсь и втягиваю воздух.
Мал стоит и ждет меня в изножье кровати.
На нем красивый приталенный черный костюм с накрахмаленной белой рубашкой, расстегнутой у горла, без галстука. Его черные кожаные туфли начищены до зеркального блеска. Его волнистые темные волосы зачесаны назад и смазаны каким-то гелем. Непослушные кончики волос выбиваются из-под воротника.
От него захватывает дух. Гангстерский шик, опасный зверь, замаскированный под одежду джентльмена.
Он окидывает меня одним жадным взглядом, облизывает губы, затем горячо рычит что-то по-русски.
Моя кровь стучит в венах, я шепчу: — Ты тоже хорошо выглядишь.
— Иди сюда.
Рука, которую он протягивает, — магнит. Как и этот голодный взгляд в его глазах, притягивающий меня. Я пересекаю комнату, бабочки бешено порхают в моем животе, и оказываюсь в его объятиях.
Он сильно целует меня, одной рукой обнимая за талию, а другой крепко сжимает мою шею сзади. Когда я уверена, что вот-вот вспыхну, он прерывает поцелуй и хрипло говорит: — Ты чертовски вкусная.
В голосе Большого Злого Волка и близко не могло звучать такой же жадности. Я дрожу, прижимаясь ближе к его твердой груди и крепче обнимая его за плечи. — Спасибо.
— Я хочу вырвать тебя из этого платья зубами.
— Не думаю, что у нас есть на это время.
Глядя на меня горящими глазами, он снова облизывает губы. Мгновение он размышляет, затем нетерпеливо качает головой. — Ты права. Позже. Где твои очки?
— На тумбочке в ванной. В коробке с платьем была пара рецептурных контактных линз. Фактически, это был мой точный рецепт.
Он сухо говорит: — И я уверен, что платье и туфли точно твоего размера.
— Я изо всех сил стараюсь не волноваться, потому что я доверяю тебе, но это похоже на очень преднамеренное послание, которое посылает твой босс.
— Да, это так.
— То, что ты соглашаешься со мной, не заставляет меня чувствовать себя лучше.
Мгновение он смотрит на меня с задумчивым выражением лица. Затем убирает прядь волос с моего лба и заправляет ее за ухо.
— Я собираюсь тебе кое-что сказать. Это важно.
— О, черт.
— Просто слушай меня внимательно и запомни это. Если Пахан задаст тебе вопрос, какой бы он ни был, скажи ему правду. Всю, без прикрас. Не пытайтесь приукрасить это или сделать так, чтобы это звучало красиво.
Он понижает голос. — И особенно не пытайся лгать. Он чует ложь, как акула чует каплю крови в воде.
Чувствуя тошноту, я еле слышно говорю: — Этот его образ великолепен, спасибо.
Он обнимает меня и крепко целует в губы. — С тобой все будет в порядке. Ты готова?
— Нет.
— Ты готова. Мы уходим. Помни, что я сказал.
С этим последним предупреждением, эхом отдающимся в моих ушах, он берет меня за руку и выводит за дверь.
Ресторан находится в десяти минутах езды от апартаментов. Кажется, мы находимся в центре города. Небоскребы возвышаются вокруг нас на многие мили. Пешеходы повсюду, хотя уже очень поздно. Здесь царит шумная, космополитичная атмосфера 24/7, которая еще раз напоминает мне Сан-Франциско, но гораздо больше и без крутых холмов.
Я жду, когда меня охватит тоска по дому, но она так и не приходит.
Сидя рядом со мной на заднем сиденье Phantomа , Мал молчит.
Я не могу сказать, напряжен ли он. Его тело расслаблено, но в глазах читается настороженность. Определенная манера переводить взгляд с одной точки на другую напоминает мне большую кошку, подстерегающую в высокой траве газель.