Мне нужен дракон.
Он нужен мне, навсегда, и это все.
Позже, потная и насытившаяся, я лежу в его объятиях, прижавшись щекой к его груди, и мое сердце пылает.
В темноте гостиничного номера я шепчу: — Что теперь будет?
Он шевелится, приподнимаясь, чтобы поцеловать меня в макушку. — Что ты хочешь, чтобы произошло сейчас?
Мой ответ мгновенный. — Я хочу вернуться в твою хижину в лесу.
Его смешок звучит низким рокотом у меня над ухом. — Ты имеешь в видунашу хижину.
У меня сводит пальцы на ногах от счастья.
— Между прочим, По скучает по тебе.
—Я тоже скучаю по нему, по этой большой тупой самоуверенной птице.
— Не позволяй ему слышать, как ты называешь его тупицей. Он украдет все твои шнурки и сделает из них себе накидку.
—Держу пари, он бы так и сделал. Знаешь, по чему еще я скучаю?
— По чему?
Я улыбаюсь. — Пора мыться.
Я слышу улыбку в его голосе, когда он отвечает. — Мне показалось интересным, что героиня твоей книги тоже часто принимала ванну. Странный поступок для призрака.
Мысль о том, что он в комнате просматривает мои желтые блокноты, пока мы были порознь, заставляет мое сердце петь. — Это было в память о ней. До того, как она умерла.
Он задумчиво произносит: — Это верно, она не знала, что мертва.
—Судя по твоему тону, я чувствую, что мне, возможно, придется внести некоторые изменения.
Он скользит открытой ладонью по моей спине и берет за подбородок, наклоняя мою голову для поцелуя. Он шепчет: — Нет. Это идеально. За исключением того, что мужчина, в которого она была влюблена, когда была жива, выглядит как горилла.
—Он не горилла! Он мачо!
Он многозначительно смотрит на меня. — Пожалуйста, скажи мне, что ты не взяла за основу его персонажа кого-нибудь из своих знакомых.
У меня милая улыбка. — Я бы никогда. В любом случае, это, вероятно, незаконно.
—Что незаконно, так это размер его члена. Держу пари, именно так она и умерла, верно? Проколотые легкие?
—Ладно, знаешь что? Ты больше не читаешь мои незавершенные работы.
Он поджимает губы. Я могу сказать, что он пытается не смеяться надо мной.
Я тыкаю его в ребра и, вздыхая, кладу голову ему под подбородок.
Когда он заговаривает снова, его голос становится серьезным. — Это будет опасно.
Он имеет в виду свою жизнь. Как будто я этого еще не знала.
— Если ты сможешь незамеченным проникнуть на конспиративные квартиры по всему миру в окружении вооруженной охраны и сорвать свадьбу гангстеров, ты сможешь защитить меня. Я тебе доверяю. Кроме того, посмотри на это с другой стороны. Я умею стрелять из оружия!
—Но с ребенком…
— Мал, — говорю я предупреждающим тоном. —Осторожно. Я не хочу больше слышать от тебя всякую чушь о том, что мы не вместе, потому что это слишком опасно. Тема закрыта.
Он хихикает. — И ты говоришь, что я люблю командовать.
—Послушай, я знаю, что — Тринадцать" —это не бойз бэнд, ладно? У этих парней есть жены и подружки, и они умудряются поддерживать в них дыхание. Ты тоже можешь.
После короткого молчания он говорит: — Кто рассказал тебе о Тринадцати?
—Деклан.
Он перекатывает меня на спину и смотрит на меня сверху вниз. Его голос убийственно нежен. — Ты только что произнесла имя другого мужчины в моей постели?
О, черт. Начинаем отступление. – Я… Ты вроде как спросил. И если ты не владелец этого отеля, технически это не твоя кровать.
Он рычит: — Хорошая попытка, детка. Я действительно владелец этого отеля.
—Что?
—У меня много недвижимости по всему миру. Пахан очень хорошо заплатил мне за то, что я для него сделал.
—Очевидно, недостаточно хорошо, чтобы нанять декоратора по интерьеру.
—Прости?
—Твою квартиру в Москве нельзя назвать уютной, милый. Я думаю, что скелетам она понравилась бы, но для людей из плоти она немного холодновата.
Его глаза блестят. Ноздри раздуваются. Он не знает, смеяться мне или отшлепать.
Я прижимаюсь к нему ближе, ухмыляясь.
—От тебя одни неприятности, маленькая птичка, ты знаешь это?
—Да, но ты любишь неприятности.
Его взгляд смягчается. Он целует меня так, словно я самое дорогое, что есть на свете, затем хрипло говорит: — На самом деле, я люблю неприятности. Я люблю это больше всего на свете.
Это решает дело. Моей следующей татуировкой будет слово – Trouble (прим. Проблема).
Я позволю тебе выбрать, где на моем теле я должен это сделать.
Я невинно говорю: — Знаешь, что я люблю больше всего на свете?
—Нет, что?
—Эта гориллу, которую я встретила. Если забыть о пугающей внешности и хрюканье, он действительно милый.
Его улыбка такая же ослепительная, как и любовь, сияющая в его глазах. — Я слышал это о гориллах.
Он снова целует меня, на этот раз более глубоко, его язык проникает в мой рот, а рука слегка обхватывает мое горло.
Я накрываю его руку своей и заставляю сжать крепче.
Он хихикает мне в губы и шепчет что-то по-русски, что звучит непристойно. Затем он говорит по-английски: — У тебя будет мой ребенок. Ты будешь моей женой. Ты будешь центром моей вселенной и королевой, которая будет рядом со мной.
Его голос понижается. — Но сначала я собираюсь трахнуть тебя снова и показать тебе, кто твой король.
Он переворачивает меня на живот, ставит на колени и шлепает по заднице пять раз.
Я зарываюсь лицом в одеяло, смеясь.
Да, папа дома.
О, да, он дома.
Эпилог
Паук
Через две недели
Мы вдвоем в кабинете Деклана, сидим по разные стороны его стола с виски в руках.
Это первая ночь после его возвращения из свадебного путешествия в Грецию. Он загорелый и расслабленный, откинувшийся на спинку стула в белой рубашке и черных брюках, выглядящий таким, какой он есть.
Мужчина, у которого есть все, о чем он когда-либо мечтал.
Если бы я посмотрел в зеркало, то увидел бы противоположное этому.
Он не утруждает себя светской беседой. Ни у кого из нас это никогда не получалось. Он просто начинает словами: — Я повышаю тебя до заместителя командира.
Когда он видит мое потрясенное выражение лица, он говорит: — Ты думал, я тебя уволю?
—За то, что испортил вашу свадьбу? Да.
—Не драматизируй. Ты ничего не испортил. Все, что ты сделал, это устроил маленькое шоу.
—Твоя жена тоже так к этому относится?
Выражение его лица становится тоскливым. — Было бы здорово, если бы кто-нибудь здесь хоть раз притворился, что мое мнение имеет значение.
Я опускаю взгляд на стакан в своей руке. Я сжимаю его так крепко, что костяшки пальцев белеют.
Я никак не могу выбросить из голоты свадебную ночь. Она крутится у меня в голове, дразня меня.
Этот чертов русский ублюдок. Я должен был застрелить его в туалете, когда у меня был шанс.
Теперь он семья. Гребаная семья.
Какой кошмар.
Сквозь стиснутые зубы я спрашиваю: — Они вернулись в Россию?
Он колеблется. — Да. И я бы посоветовал тебе забыть об этом.
Это невозможно, но я прикусываю язык.
—Паук. Посмотри на меня.
Я поднимаю взгляд.
Он говорит: — Ты хороший человек. Верный и храбрый. Ситуация далека от идеальной, но это то, с чем нам приходится иметь дело.
—Как ты можешь так спокойно относиться к этому? Он хотел тебя убить!
—Да. Хотя на самом деле я не могу его винить, не так ли? Если бы он убил моего брата, я бы тоже хотел убить его.
Я с горечью говорю: — Как великодушно.
—Вернись к делу, приятель. Мне нужно, чтобы ты сосредоточился. У нас тут чертово дерьмовое шоу, с которым нужно разобраться. Только между Кейджем и итальянцами я сойду с ума.
—Что происходит с Кейджем? Учитывая, что он присутствовал на твоей свадьбе, я предположил, что вы двое заключили соглашение.
Он встает и подходит к окну, скрещивает руки на груди и смотрит в вечернее небо. — Я должен ему маркер. Он сказал какой.
Я хмурюсь в замешательстве. — Он использовал маркер для приглашения на твою свадьбу?
Смех Деклана мрачный. — Нет, это была просто политика.
Я издаю звук понимания. — Твоя жена и его.
—Да.
—Итак, что он хочет за маркер?
—Чтобы я убил одного из его людей.
Жестоко, но меня это не удивляет. Русские — животные. Они съели бы собственных детей, если бы были достаточно голодны. – Из-за чего?
—Нелояльность.
—Почему он сам не убьет парня?
—Потому что это мужчина, которому я обещал своей жене, что никогда не причиню вреда. Он поворачивается и смотрит на меня. — Что делает это отличным видом спорта для Кейджа.
Когда я говорю — Ставрос, Деклан кивает.
—Ой. Если Слоан узнает ...
—Я потеряю свои яйца. Должен признать, этот сукин сын знает, как играть грязно.
—Что ты будешь делать?
Он снова отворачивается к окну. Слабая улыбка приподнимает уголки его рта. — То, что я всегда делаю, когда есть только два дерьмовых варианта. Создаю третий.
Он этого не объясняет, а я не спрашиваю. Если бы он хотел, чтобы я знал, он бы мне сказал.
—Что происходит с итальянцами?
Он тяжело вздыхает, проводя рукой по лицу. — Они чертовски сумасшедшие, эта компания. Ты знаешь, что у них все еще есть браки по расчету?
—Они не могут сейчас хотеть, чтобы ты женился на одной из их девушек!
—Нет, не я, очевидно. Но Карузо вбил себе в голову выдать свою дочь замуж за мафиози.
Джанни Карузо —глава одной из Пяти семей. С тех пор как некоторое время назад был убит капо Коза Ностры, сицилийцы соперничают друг с другом за должность. Пока никто не вышел на первое место.
—Почему мы?
Он сухо отвечает: — Потому что мы такие красивые и обаятельные.
—Или потому, что у нас есть то, чего они хотят.
—Точно.
—Есть ли у них что-нибудь, что нам нужно?
—Да. Территория. Распространение. Торговые пути. Наличные. У нас было предварительное соглашение, когда Диего был главным, но оно расторглось, он отошел от дел. Но это вряд ли имеет значение, учитывая, что у меня нет никого из членов семьи мужского пола, кого можно было бы продать в рабство.