Генерал, — а Гарри уже успел догадаться, что это Раки, — продолжал размахивать руками, стараясь зацепить кого-нибудь из женщин, и неуверенно бросался на пустоту. Женщины же с визгом уворачивались от его объятий и отскакивали в сторону. Они прыгали вокруг него, как веселящиеся котята, избегая его прикосновений, заходили ему за спину, дергали за мундир, после чего бросались прочь с пронзительными криками и смехом.
Черная девушка в белой кружевной ночной рубашке, будучи, очевидно, посмелее своих товарок, забежала генералу за спину и дернула его за левое ухо. Тот тут же цапнул рукой пустое пространство, она отскочила, но споткнулась на своих высоких сандалиях и едва не упала. Гарри увидел, как взметнулись вверх ее руки, когда она пыталась восстановить равновесие. Ногти на ее смуглых детских пальцах были выкрашены в ярко-розовый цвет и заточены, как стрелы. На каждом пальце блестели кольца, а на тонких запястьях переливались браслеты.
Смеясь, девушка поднялась на ноги и вернулась к игре. Когда она поднималась с пола, Гарри заметил ее высокие круглые ягодицы под почти прозрачной кружевной рубашкой. Со счастливым хохотом девушка опять подбежала к генералу с завязанными глазами и подняла было руку, чтобы дернуть его за ухо еще раз.
Но Раки услышал ее приближение, резко развернулся и схватил ее за руку. Вокруг поднялся дикий визг. Генерал поласкал груди девушки, ущипнул за соски и крикнул:
— Нома!
В качестве отдыха от многодневного напряжения и ответственности победитель сражения за Куинстаун забавлялся игрой в жмурки.
Гарри догадался, что эти женщины, включая и старшую из всех, которая сидела на корточках у стены и неодобрительно косилась на играющих, были женами и любовницами генерала. Они, как и их сестры, матери, подруги и служанки, не знали, что такое церковное венчание и брак.
Одна из этих экзотических созданий вдруг заметила стоявшего в дверях Гарри, указала на него, потом на солдата, держащего на руках сверток шелка и пронзительно вскрикнула.
Женщины тут же остановились, прекратили игру, сгрудились и стали о чем-то оживленно перешептываться.
Генерал Раки сдернул с себя черную повязку. Казалось, он нимало не смущен тем, что его застали за подобным занятием. Он направился к Гарри, и бриллианты на его высоких шнурованных ботинках, засверкав всеми своими гранями, тут же выстроили на потолке полноцветную радугу. «Бриллианты на ботинках — это что-то, — подумал Гарри. — Впрочем, не стоит, видно, опасаться того, что они вдруг могут пропасть». Он знал, что на острове Пауи никто никогда не посмел бы украсть даже шнурки от ботинок генерала Раки.
— Приветствую вас, господин Скотт, — сказал генерал вальяжно. Желтоватые зрачки расширились так же, как увеличился оскал желтоватых зубов. Он двигался легко и быстро, что выдавало в нем хорошо тренированного и подвижного человека. Его рукопожатие было сухим, быстрым и нервным.
— Как вам нравится наш новый флаг, а? — спросил генерал и кивнул в сторону стола, на котором был растянут лоскут ярко-оранжевой материи с малиновой полосой посередине. Он подхватил мачете, сделал вид, что роняет его и в последний момент поймал, потом снова проделал тот же трюк пару раз. В его движениях чувствовалась какая-то смутная угроза. Как будто в тебя целятся из револьвера, в котором всего три патрона, непрерывно крутя барабан.
Гарри сказал:
— Он очень красив, сэр.
Раки взглянул на Гарри. Он не любил австралийцев в 1938 году — в тот год, когда родился генерал, — Пауи все еще находился под австралийским надзором. Офицеры полиции Пауи все еще были белыми, хотя младшие чины и рядовые набирались из числа островитян. Отец Раки был школьным учителем, который восхищался автралийской администрацией на острове. В конце концов он ушел из школы и поступил на работу в управление полиции, где довольно быстро дослужился до сержантских нашивок. Он вел хозяйство и обращался со своими детьми, руководствуясь требованиями строгой дисциплины, с которой сталкивался каждый день на работе. Однажды он твердо решил, что старший сын должен пойти по его стопам в жизни. Эта дисциплина (явление необычайное на вольном и легкомысленном острове) дала свои плоды. В то время образование на Пауи было еще, главным образом, в руках миссионеров, которые могли дать детям островитян лишь самые начальные знания.
Раки рос в строгом послушании, а образование его было столь недостаточным, что только смущало юное сознание. Тем не менее вскоре стало ясно, что мальчик слишком развит для того, чтобы влачить монотонное существование островитянина-сельчанина. С другой стороны, было видно, что он не сможет стать специалистом ни в одной области, если не продолжит образование. В 1949 году, когда Раки исполнилось одиннадцать лет, подручный его отца устроил так, что мальчика приняли в находящийся под опекой миссионеров иезуитский колледж в Порт-Морсби. Цели, которые преследовались, были вполне определенными: по окончании учения предполагалось, что Раки станет преемником дела своего отца и поступит на службу в управление полиции. Дисциплинированность, к которой приучил его отец, помогла юному Раки сдать выпускные экзамены по высшей категории и получить диплом, эквивалентный диплому высшей школы США.
Уже будучи школьником, Раки не испытывал никакого желания лизать задницы австралийцам, как делал его отец. Он был неугомонным подростком. В 1954 году, в возрасте шестнадцати лет, он оказался вовлеченным в неприятную историю: во время драки в портовой пивной Куинстауна он придушил какого-то белого бродягу. Отец, использовав все свое влияние, замял это дело и запихнул сына на грузовое судно, готовое к отплытию на Манилу. Там Раки жил в семье своей бабки по материнской линии, филиппинки по национальности.
К 1965 году, когда власть на Филиппинах отхватил Маркое, Раки было уже почти двадцать семь лет и он занимал должность капитана в подразделении К-7 армейского корпуса. В 1968 году на смену умершему президенту Пауи пришел новый руководитель, по имени Канта. Он происходил из того же племени, к которому относилась и семья Раки. Молодой офицер и его отец тут же увидели все выгоды, которые можно было извлечь из этой ситуации. Раки вернулся на Пауи и занял высокий пост в управлении полиции, намереваясь захватить власть — пусть даже и силой — едва лишь белые «канаки» уберутся из страны.
Наступил 1975 год, и австралийцы убрались с острова. Целую неделю после этого на острове пьянствовали все взрослые мужчины, а затем в управлении полиции были розданы повышения всем тем, кто мог взять их. То есть только сильным личностям. В тридцать семь лет Раки уже был начальником управления полиции. Он жалел только о том, что до этих дней не дожил его отец, так надеявшийся, чтобы сын получил от него по наследству сержантские нашивки. Старик и мечтать не мог о том, что Раки намного переплюнет его.
Спустя два месяца был подписан первый контракт с «Нэксусом». Президент Канта получил в подарок свою первую моторную лодку, а Раки — свой первый гонорар.
В 1983 году Раки был спешно отправлен в Дарвин с перитонитом. Болезнь на два месяца приковала его к госпитальной койке. За время его отсутствия власть на Пауи поменялась: левые силы совершили удачный государственный переворот. Выписавшись из госпиталя. Раки взял с собой своих четырех законных жен, любовниц, выводок детей и уединился в Порт-Морсби, где проводил все время в размышлениях и составлении планов. И вот он во второй раз — на этот раз с полным триумфом — вернулся на родной остров.
Симпатичная девушка по имени Нома дернула Гарри за рукав и спросила:
— Ты привез ночные рубашки из Сиднея? Раки резким голосом отдал какую-то команду, и женщины отбежали в самый дальний конец комнаты, где собрались в небольшие группки и стали гадать, кому же достанется шелк, который принес с собой этот белый. Генерал Раки взглянул на Гарри;
— Вы хотите о чем-то поговорить со мной, господин Скотт?
— Да, сэр. Группа моих коллег, которые останавливались в отеле «Пэрэдайз-Бэй», бесследно исчезли.
Генерал Раки развел руками, покачал головой, состроил сочувственную гримасу на лице и сказал:
— Да, я наслышан об этой печальной истории. Они были на борту рыболовного катера, который то ли взорвался, то ли загорелся… Говорят, беда случилась оттого, что у штурвала был не профессионал, а кто-то из них. И потом, в панике люди совершают разные глупости, которые только усугубляют положение. Кто теперь скажет? Очень печальная история.
Гарри сказал:
— Кому-то, я уверен, известно точно, что там произошло. Для начала я хотел бы узнать местонахождение хозяина отеля и персонала.
— Мне говорили, что на берег выбросило много обломков катера, но спасшихся не было, — сказал генерал Раки. — К тому же у нас за рифами водятся акулы. Плохое начало для нашего туристского бизнеса… Сделаю все от меня зависящее, чтобы подобное больше не повторилось.
Гарри сказал:
— Я прошу у вас разрешения установить во всех подробностях то, что произошло с ними.
Генерал вновь стал играть со своим мачете.
— Кто теперь нам расскажет об этом? Все погибли, и мы теперь может строить только предположения. Вечерняя прогулка на катере казалась им, очевидно, хорошим отдыхом после целого дня, наполненного деловыми переговорами. Лично я совершенно не представляю себе, что там могло случиться. — Он покачал головой, выражая свою печаль. — Разумеется, мы выразим наши соболезнования через обычные каналы. Тем не менее сразу должен уведомить, что этот несчастный случай лежит не на моей ответственности. — Он снова пожал плечами и покачал головой. — Мне говорили, что эта трагедия произошла при заходе солнца во вторник. То есть до моего возвращения на остров. Как хорошо, что вас не было с ними, господин Скотт!
Что-то в тоне, каким он сказал последнюю фразу, было такое, что напомнило Гарри, что ему следовало быть с группой высших чинов из «Нэксуса» в тот вечер. Он сказал;
— Сэр, я очень обеспокоен практически полным отсутствием какой-либо информации о наших людях. Военные, которые нам встретились в отеле, ничем не смогли помочь. Надеюсь, вы понимаете, что граждане Соединенных Штатов не могут исчезнуть без всяких следов?