– Или.
Он поежился.
– И что это может быть?
Я устало пожал плечами.
– Хрен знает. Он… никогда не повторяется. Но пообещай мне, Брэнд. Если что-то заподозришь… Если поймешь, что тебе или Хелен что-то угрожает – обязательно зови меня. Лады?
– Договорились. А что у вас с рукой?
Я только сейчас заметил, что чешу левое запястье. Зудело оно так, будто с десяток комариных укусов расположились на площади в монету.
Задрал рукав.
– Метка! – ахнул Брэндон.
На коже чернела татуировка – пара каких-то закорючек, обведенных неровным овалом. Вокруг, будто проступающие сквозь кожу вены, расползалась паутина узора, охватывающая руку почти до локтя. Пятна, извилистые линии. Никакой симметрии. И никакого смысла.
Видел я как-то странно – будто через трубу. Четкая картинка была только прямо перед глазами. По краям всем заволокло мутным темным туманом, в котором подрагивали багровые проблески. И сердце все никак не успокаивалось – стучало гулко, тревожно. Во всплывших в поле зрения элементах интерфейса сразу бросилась в глаза полоска здоровья – короткая, пульсирующая.
– У меня хитпойнты почти на нуле. Какой-то яд.
Брэндон кивнул и торопливо зашарил в подсумках. Сунул мне один за другим два стеклянных флакона.
– Пейте. Только быстро!
Я, не особо разбирая вкуса, вылакал обе склянки. Заметно полегчало. Напоследок парень протянул мне бутылку виски.
– Тоже полезно будет. Алкоголь на какое-то время повышает сопротивляемость любым токсинам.
– То, что нужно.
Виски был все тот же – «Черный туург». Дрянное пойло, но я уже понемногу начал к нему привыкать.
– Покажите еще раз метку.
Я закатал рукав повыше.
После зелий и выпивки проступающие сквозь кожу пятна и вены заметно потухли, а вскоре и вовсе стали почти неразличимы. Осталась лишь одна небольшая татуировка.
– Легендарка, – упавшим голосом выдохнул Брэндон.
– Чего?
– Есть тут такие штуки – пророчества. Дают их либо колдуны вуду, либо индейские шаманы. По сути, это линейки квестов. Только напрямую задания не даются – надо самому догадываться. Идти от одной подсказки к другой. Но зато в конце и награды можно получить уникальные. Особенно если пророчество, как у вас – легендарное. Такие попадаются раз в десять реже обычных. Эх, как же мне не повезло в реку эту гребаную свалиться!
– Да я бы и рад с тобой местами поменяться, старина. Отдал бы я тебе эту метку, а сам лишний раз искупался. Но сейчас уже ничего не изменишь. Может, попробовать найти эту чернявую снова?
Он покачал головой.
– Даже если эта схватка у реки – повторяющееся событие, хрен знает, какой у него цикл. Может, неделю надо ждать, или больше. Но самое главное – второй раз точно такую же метку не получишь. Колдуны просто поглощают магию, заключенную в элайских монетах, и с её помощью выдают случайное пророчество. Это чистой воды лотерея. Беспроигрышная, правда. Любое пророчество полезно. Какую-то награду можно получить. Плюс, пока на вас метка – она дает некий постоянный эффект.
– Я заметил, – проворчал я, поглядывая на полоску здоровья.
До конца она так и не заполнилась, и дрожала, то проседая немного, то снова восполняясь. Похоже, яд во мне сейчас боролся с лекарствами, и пока установился очень зыбкий баланс.
– Эта хреновина по-прежнему отравляет меня. Так и должно быть?
– Не знаю… – растерянно пожал плечами Брэндон. – Обычно эффекты от пророчеств положительные. Проверьте в дневнике – там все должно отображаться.
Я присел на большой валун у самого потока и полистал дневник.
Да, точно, вот оно.
«Вы получили пророчество „Поцелуй кобры“. Пока его метка активна, вы получаете +1 к удаче и эффект отравления, каждые 30 секунд отнимающий 2 % вашего максимального здоровья. От этого эффекта невозможно избавиться обычными средствами. Противоядия будут давать лишь временный эффект».
«Предсказание Мериманге: Борись, и станешь сильнее. Но истинную ценность дара ты сможешь узреть, когда научишься смирению. И когда твой взор и рассудок будут чисты».
– Вот ведь невезуха… – покачал головой Брэндон. – То есть, с одной стороны, все здорово. И удача плюс один. И живучесть с сопротивляемостью ядам прокачаете. Но процентный снос хитпойнтов – это очень хреново… Можно симптомы купировать с помощью противоядий и лечебных зелий. Но только на время.
– А иммунитет никак не получить?
– Единственный путь – это проходить пророчество дальше. Скорее всего, на одном из этапов избавитесь от яда. Но до тех пор вам придется туго. Этот яд снимает именно проценты от максимального здоровья, а не просто сколько-то единиц. Так что без разницы, сколько у вас хитпойнтов – хоть миллион. Все равно каждый раз, как закончится действие зелий, эта штука будет убивать вас. Меньше, чем за полчаса.
– Ты же сказал, что сопротивляемость ядам будет прокачиваться?
– Да. И, поскольку вы теперь постоянно как бы ранены, будет качаться регенерация. И общий запас здоровья. Но и яд будет становиться сильнее.
– Зашибись! Наверное, и правда, лучше было валить ведьму, а не тех ребят из Конкисты.
– Да тут оба варианта так себе. Но, может, в Сэвен-Синсе удастся разузнать что-нибудь об этом пророчестве. Если нет – так хотя бы зелий закупим. У меня есть небольшой запас, но такими темпами надолго не хватит.
Да уж. Вызвался помочь отпрыску, а в итоге, наоборот, превращаюсь для него в обузу. Может, Хелен была права, и от меня одни неприятности.
– А далеко до города-то? – спросил я.
– Ну, если это вообще можно назвать городом… – Брэндон заглянул в карту. – Нет, недалеко. Надо подняться немного вверх по реке, а там – рукой подать. Минут через двадцать будем. Если только не вляпаемся еще куда-нибудь.
Идти, и правда, оказалось недалеко. Как я уже заметил, здесь, в Диких землях, ландшафт очень лоскутный, и может резко меняться буквально каждые полмили. Только что мы пробирались по густым зарослям вдоль реки. И вдруг тропинка, карабкающаяся по крутому склону, вывела нас на каменистую площадку, примыкающую к огромной отвесной скале из слоистого, как торт, песчаника, изъеденного оспинами пещер.
Именно здесь и расположился Сэвен-Синс. И городом это, действительно, можно было назвать с большой натяжкой.
Поначалу я решил, что мы набрели на какое-то кладбище, огороженное стеной из плоских длинных камней того же песчаника, уложенных без раствора. По гребню стены то тут, то там белели черепа. По большей части рогатые – коровьи, козлиные, оленьи. Но попадалось и немало человеческих. На выбеленных ветрами жердях колыхались какие-то странные плетеные конструкции, украшенные перьями – что-то вроде ловцов снов. Ворот в стене не было – просто в одном месте зияла огромная брешь, будто пробитая гигантским тараном.
Было безлюдно, но из-за стены доносился непрерывный гул – будто из гигантского осиного гнезда. И глухие утробные удары барабанов.
Когда мы были шагах в двадцати от ограды, на одну из жердей, торчащих из каменной кладки, тяжело опустилась большая белая птица. Поворочалась, перебирая лапами, устроился поудобнее. И, наклонив голову, уставилась на нас красным, блестящим, как капля крови, глазом.
Ба, да это же ворона! Ну, или ворон, кто их там разберет. Только белая. Среди птиц тоже бывают альбиносы?
Ворон продолжал разглядывать нас. Слишком долго и слишком пристально, чтобы считать это совпадением.
– Чего вылупился? – проворчал я, когда мы проходили в ворота. Наклонился, чтобы подобрать камень, но ворон, будто только и ждал этого – каркнул, взмахнул крыльями и взлетел.
За стеной нас ждал настоящий лабиринт. Все те же глыбы песчаника были уложены без цемента в стены и небольшие башни – на первый взгляд, совершенно хаотичные расположенные. Возможно, это были развалины древнего города, после заселенные последователями Лоа Гуэде. Либо, наоборот, временные строения, сооруженные второпях, чтобы дать хоть какой-то кров и защиту. Понять было сложно. Выглядели эти груды камней так, что с одинаковым успехом могли быть собраны только что или простоять сотни лет.
На входе в город эти стены и лачуги, кажется, были специально расположены так, чтобы мешать пройти. Мы, петляя по узким, как коридоры, улочкам, кое-как выбрались в центральную часть поселка. И внезапно погрузились в людской водоворот – будто из трубы водяной горки вылетели в огромный бассейн.
Заодно поняли, откуда этот шум, разносящийся далеко над стенами.
Это было какое-то массовое шествие – что-то вроде карнавала, но, на мой вкус, мрачноватого. Из музыки были только барабаны и всякие мелкие трещотки вроде маракасов. Причем частенько сделанных из человеческих черепов. Большие барабаны, бахающее где-то вдалеке, задавали общий ритм, в который большинство шествующих по улице старались попадать. При каждом ударе барабана люди делали шаг, наклоняясь вперед или слегка заваливаясь набок. В этот момент они замирали ненадолго – будто старались надежнее впечатать оттиск ступни в дорожную пыль.
Было много чернокожих. Все, как один, размалеваны белой и красной краской, у многих маски, украшенные вороньими перьями. Прямо перед нами, мелко трясясь на каждом шаге, прошла высокая негритянка, у которой бусы и краска на теле были единственной одеждой. Несмотря на вполне соблазнительные формы, эмоции она вызывала тревожные. В движениях ее было что-то паучье, тело было неестественно гибким, а лицо скрыто жутковатой маской, кажется, напрочь сросшейся с кожей.
Таких персонажей в этой мерзотной процессии было немало. Кости, перья, черепа, полуголые чернокожие тела сплетались в одно многоголовое чудовище, ритмично вышагивающее по улице под бой барабанов и редкие возгласы откуда-то справа – там располагалась голова колонны.
Скай нервно крутил головой и жался к ногам Брэндона. Но, на удивление, вел себя тихо. Только однажды зарычал, когда здоровенный негр, обмотанный шкурами и с белым кольцом в носу, вдруг остановился и уставился на нас, что-то бормоча. Брэндон потянул меня за рукав, и мы нырнули в толпу, скрываясь от взгляда верзилы.