Снаружи снова затрещали револьверные выстрелы, но быстро потонули в могучем реве рогатых исполинов. Вдруг истошно заржала лошадь, следом полился поток отборной брани – кого-то из преследователей вышибли из седла. Снова выстрелы, снова ругань и рев.
Наши лошади упрямо тащили оставшуюся без колеса повозку дальше, и туурги почему-то пропускали ее дальше. Похоже, благодаря стараниям Брэндона. А вот наши преследователи завязли. Выглянув в очередной раз, я увидел, что они отстали уже метров на тридцать, и беспомощно бьются, пытаясь продвинуться в плотном потоке огромных туш.
Кто-то из них додумался даже выстрелить в одного из туургов. В ответ зверюга одним движением мощной шеи подбросила всадника вверх вместе с лошадью. Остальные еще плотнее сгрудились вокруг обидчиков, и те отчаянно заверещали. Бежать им было особо некуда – ни верхом, ни спешившись. Стадо тянуло их все дальше за собой, а тех, кому не повезло оступиться – просто перемалывало в кашу огромными копытами.
Наш фургон тоже шатался от ударов, но все они проходили вскользь. Хотя продвинуться далеко все равно не получилось – один из туургов, снес еще одно колесо, и дилижанс завалился на заднюю ось. Лошади встали.
– Скорее, наружу! – крикнул Брэндон. – Скай, за мной!
Пес мохнатым комом выкатился из-под сиденья и завилял хвостом, прижимаясь к ногам хозяина.
– Да вы что? Я не полезу! – дрожащим голосом запротестовал паренек-турист.
– Да ты-то сиди, – успокоил я его. – И молись, чтобы эти зверюги не раздолбали фургон в щепки. А как стадо пройдет – спокойно вылезете наружу.
Мы выкарабкались через окно на крышу дилижанса, потом пробрались к лошадям и освободили двоих из упряжи. На то, чтобы покинуть пределы стада, понадобилось не меньше получаса – хотя благодаря маске Осайе туурги не трогали нас и даже пропускали. Просто само по себе стадо было огромным – несколько тысяч голов, и шло сплошным потоком, как оползень.
Укрылись мы в узкой полоске леса в паре миль от дороги. Лошадей отпустили – они все равно были без седел, и ехать было неудобно. Натерпевшиеся страху животные рысцой затрусили в разные стороны и вскоре скрылись из виду.
Брэндон, стянув, наконец, маску, в изнеможении распластался прямо на земле. Скай улегся рядом, прижимаясь к нему боком, и положил морду на передние лапы. Я сел неподалеку, прислонившись спиной к стволу дерева.
– Хреново дело, – констатировал я после нескольких минут тишины. – Ну, допустим, они знали, что мы были в Сэвен-Синсе. Но мы уже за много миль от тех мест. Как они умудрились нас выследить?
Брэндон, кряхтя, поднялся, обхватил руками колени. Он, похоже, был расстроен куда больше меня – едва не плакал.
– Это, наверное, я виноват, – наконец, выдавил он. – Я говорил Сельме про то, что идем к кхандаарам.
– Той девчонке? Когда?!
– Вчера… Мы виделись в реале. Она тоже живет в моем квартале, мы даже учились в одной школе. Она мне нравится с самого детства…
Я закатил глаза.
– Ну что вы рожи корчите? Она хорошая девчонка. Просто… запуталась немного. Мы в последнее время часто общаемся.
– Брэндон, ты же сам рассказывал, что к Леммингам сунулся, потому что тебе они показались подозрительными. Теперь ты точно знаешь, что Профессор реально опасен. И все равно подставляешь нас под удар?
– Да наврал я! – отмахнулся он. – Я к Леммингам сунулся ради Сельмы – чтобы быть к ней поближе. Ну, и вообще, чтобы меня зауважали наши местные ребята, которые в этой банде.
– А мне тогда зачем наплел про расследование?
Он невесело покачал головой.
– Мама про вас почти ничего не рассказывала. Я знал только, что вы коп, и что одержимы своей работой. Подумал, что удастся вас заинтриговать, если попрошу помощи. Хотел узнать вас поближе. Я без отца рос, и…
Голос его предательски дрогнул, и он замолчал.
Я опустил голову. Наверное, самое время как-то его подбодрить. Но в голову совершенно ничего не лезло. Какой же я все-таки болван по этой части!
– Ладно, проехали, – наконец, буркнул я, так и не найдя, что ответить. – Что ты еще успел ей рассказать?
Брэндон поморщился и дернул плечом.
– Да ни о чем… Мы просто разговаривали. Она делилась своими проблемами в реале. А меня особо и не расспрашивала.
– Ну да, зачем. Если ты и так ей все выболтал.
– Знаете, что – идите-ка вы к черту, мистер Шарп! – взвился Брэндон.
Поднявшись с земли, он подозвал к себе пса и зашагал куда-то прочь. Затрещали ветки кустов, сквозь которые он попер напролом.
– Да куда ты? Постой!
Я догнал его уже у самой опушки.
– Ну, извини, Брэнд. Брякнул сгоряча. Но и ты тоже хорош – из-за девчонки чуть не завалил все дело!
– Какое еще дело? – огрызнулся он. – Это для вас вся игра превратилась в очередное ваше расследование. Я-то совсем не собирался заваривать такую кашу. Это же просто игра, и вас я позвал, чтобы узнать поближе.
– После той заварушки в пещерах это все перестало быть просто игрой. Ты не понимаешь! Я упустил этого ублюдка в Нью-Йорке, где он загубил с десяток таких же вот молодых недотеп, как ты. И я должен его прищучить здесь, пока он еще большего дерьма не натворил!
– Да, да, да! – издевательски рассмеявшись, закивал Брэндон. – Больше же некому охотиться за этим маньяком, кроме вас. Вы ведь на пенсии, разве нет?
– Ну и что ж теперь – молча пройти мимо? Я не могу!
– Да я уже понял. И еще я понял, что ради того, чтобы поймать этого вашего Крысолова – вы всех на задний план отодвинете. И меня тоже.
– Зря ты так…
– Да неужели? Я еще не забыл, как вы застрелили Сельму там, в пещерах. И я уверен, если похожая ситуация опять повторится – вы опять поступите так же. Вам наплевать на мое мнение. Вы через меня перешагнете. Как в свое время перешагнули через маму и бабушку.
– Брэндон…
Он выставил перед собой ладони, давая понять, что слушать ничего не собирается.
– С меня хватит, ладно? Я что-то подустал от вас. И вообще… от всего этого. Наверное, мама была права – от вас одни проблемы.
Он отвернулся, окинул взглядом расстилающуюся вокруг прерию и зашагал прочь. Скай, сидевший на земле чуть поодаль от нас, насторожил уши и заскулил. Брэндон молча похлопал себя по бедру, подзывая пса, и тот с готовностью ринулся следом.
– Ну и что дальше-то, Брэнд? – окликнул я его. – Что собираешься делать?
– А это уже не ваша забота, – не оборачиваясь, отозвался он. – Прощайте, мистер Шарп.
Глава восемнадцатая. Логово гризли
Медведь поплескался немного в реке, время от времени шлепая лапой по воде – видно, пытался подцепить когтями рыбу. Один раз ему это даже удалось – блестящая серебристая тушка шлепнулась на берег, отчаянно молотя хвостом. Сожрал он её моментально – делов-то на два жевка. Потом, фыркая и отряхиваясь от воды, снова потопал к дереву, на котором я сидел. Задрал морду, привстал на задние лапы, разглядывая меня. Влажный розовый язык трепетал в клыкастой пасти, и на нем еще были видны остатки рыбьей чешуи.
Зверюга облизнулась, разглядывая меня, и негромко зарычала.
– Да иди ты в задницу! – устало огрызнулся я. – Тебе заняться больше нечем, кроме как меня караулить?
Видимо, нечем. Мало того, гризли, поурчав, обхватил передними лапами ствол дерева, и когти заскрежетали по коре, оставляя глубокие борозды, а кое-где и вовсе обнажая желтоватую древесину. Полез-таки опять.
– Давай, давай, – издевательски подбодрил я его. – Тебе прошлого раза не хватило?
Медведь здоровенный – самец в полтонны весом, с сероватой, будто подернутой сединой, шерстью. Карабкаться ему тяжело. Я сижу на развилке толстой ветки метрах в четырех над землей. Вроде бы близко – лапой подать. Это его и бесит. По стволу ему удается подняться на метр-полтора, и даже достать лапой ветку, на которой я сижу. Но дальше он замирает, кое-как балансируя. Когти у него длиннющие, как ножи, и прямые – только мешают цепляться.
Широченная морда с черным влажным носом, похожим на свиной пятачок – буквально в метре от меня. До меня доносится отчетливый запах мокрой шерсти и не очень-то приятный аромат из пасти. Медведь скалит клыки и пыхтит, пытаясь продвинуться чуть дальше. Я поднимаю уже давно заготовленную дубинку из выломанной с этого же дерева ветки и луплю его прямо по носу. Один раз, другой. На третий он срывается и брякается вниз, оглашая всю округу обиженным рёвом.
– Ох, и тупой же ты, старина, – вдыхаю я и, достав из инвентаря последнюю бутылку виски, делаю еще один глоток. Держать ее приходится обеими руками – на мне до сих пор наручники Конкисты, и как от них избавиться – я пока не придумал.
Поглядываю на полоску здоровья. Просела уже почти наполовину. И регенерировать не получается. Действие лечебных зелий и противоядий недавно закончилось. Других у меня в инвентаре нет. Остался только алкоголь, но он лишь немного снижает воздействие яда. Да и того осталось на донышке.
Я, рассмотрев бутылку на просвет, покачал головой и одним махом допил остатки.
У гризли тем временем случился очередной припадок ярости. Стоя на задних лапах, он ревел и пытался дотянуться до меня передними. Это мы тоже уже проходили. Хоть размеров он и огромных, но до ветки, где я сижу, чуть-чуть не дотягивается. Я на всякий случай поджал ноги – когти его мелькали в воздухе совсем рядом.
Потом, изловчившись, швырнул пустую бутылку из-под виски ему в морду. Снова попал прямо по носу. Медведь, фыркнув, замотал башкой и снова опустился на четыре лапы.
– Вот так-то, – хмыкнул я, снова свешивая ноги вниз и поудобнее усаживаясь на ветке.
Метка Мериманге на запястье зудела все сильнее. Я закатал рукав и в очередной раз взглянул на темные извилистые линии, все ярче проступающие под кожей вокруг татуировки. От этого пророчества все больше проблем. Стоило мне приловчиться бороться с его последствиями и даже порадоваться быстро прокачивающейся живучести, как тут – такой облом. С тех пор, как наши с Брэндоном дорожки разошлись, пополнять запас лечебных зелий мне стало сложнее. А вот теперь и вовсе настал момент, которого я так боялся – все допинги кончились, и я остался один на один с ядом.