– Какая ирония, – с горечью произнес мой сосед, опираясь подбородком на изящную рукоятку трости и наблюдая за ареной из-под полуопущенных век.
Я обернулся к нему, ожидая, что он продолжит свою мысль, но он лишь продолжал лениво наблюдать за схваткой. Потом и вовсе отвлекся, полез за чем-то в карман.
Я прищурился, пытаясь разглядеть его ник, но это пока не удавалось – похоже, у него, как у Марго, какой-то перк на скрытие информации. Либо платная услуга – к ней прибегают многие туристы, стремящиеся сохранить инкогнито.
– В чем ирония-то, старина? – спросил я.
Он достал из кармана пиджака пригоршню крупных черных семечек и высыпал их горкой на перила перед собой. Рядом аккуратно положил свой цилиндр.
– Во всем этом, – он взмахнул ладонью, указывая на ряды зрителей перед нами. – Проходят века. Расцветают и рушатся империи, рождаются новые религии. Человек все глубже вгрызается в ткань мироздания, стремясь к познанию. А любимое развлечение толпы прежнее. Наблюдать за убийством или совокуплением себе подобных. Тысячи лет эволюции – а внутри мы все те же агрессивные и похотливые обезьяны.
– Так и ты сейчас не в консерватории на скрипке пиликаешь.
– А я и не отрицаю, – пожал он плечами. – Ах, простите, мистер Шарп, я не представился. Зовите меня Андерс. Андерс Беринг.
Он протянул мне свою узкую бледную ладонь. Я едва успел пожать её, как толпа взорвалась восторженными возгласами. Зрители на передних рядах повскакивали со своих мест, так что и мне пришлось подняться, чтобы разглядеть, что же там творится на арене.
Вот это поворот! Один из Диксонов – тот, что в светлом плаще – валяется в луже крови, придавленный сверху трупом здоровяка в костяной кирасе. Двое оставшихся бойцов яростно сцепились, полосуя друг друга ножами.
У бугая была одна надежда – на живучесть. Но Диксон оказался шустрее и сообразительнее. Страшный тесак его противника больше подходит для рубящих ударов на средней дистанции. Поэтому главарь Леммингов бросился в клинч и принялся жалить врага в бок, всаживая клинок по самую рукоятку. В реале бы хватило и пары раз. Тут здоровяк выдержал не меньше дюжины, прежде чем начал шататься.
Проклятье… Все-таки один из людей Крысолова будет участвовать в турнире. Ну, ничего, у меня тоже припасен козырь в рукаве. Только вот где он, этот мой рыжеволосый козырь?
Верзила, наконец, рухнул в песок, и толпа снова завизжала и заулюлюкала. Я вернулся на свое место и снова обернулся к соседу. Тот сидел, как ни в чем не бывало – будто происходящее на арене его интересовало куда меньше, чем семечки, которые он лузгал, аккуратно складывая шелуху на перила.
– А на кого ставил ты, Андерс? – спросил я его.
Он усмехнулся.
– Мне, если честно, безразлично, кто там кого прирежет. Мне куда интереснее наблюдать за ними, – он снова широким жестом указал на рассевшихся на трибунах зрителей.
– Что уж тут интересного?
– А вы задумайтесь, мистер Шарп. Кто вокруг нас? Кто эти люди? Это ведь не древнеримский плебс, воспитанный в жестокое дикое время. Это – офисные клерки, преподаватели, инженеры, домохозяйки… да кто угодно. Подключение к Эйдосу становится дешевле с каждым годом. Это наши с вами цивилизованные современники. И с какой радостью они вцепляются друг другу в глотки!
– Ты повторяешься, приятель. Да, да, люди – скоты. Этого не изменишь.
Он покачал головой.
– Я так не думаю. Просто нужна… последовательность в действиях. Мы не одно десятилетие угробили на то, чтобы привить людям хоть какую-то толерантность и цивилизованность. Но вот – новый ящик Пандоры открыт. Куда, как вы думаешь, ведет нас Эйдос?
Он наклонился ближе ко мне, чтобы его голос не заглушили очередные выкрики из толпы.
– Во мрак, Шарп. Эйдос – это туннель в самые темные глубины человеческой души. Мы все сгинем в нем, если вовремя не остановиться. Но пока человечество несется по этому пути прямо в пропасть, как стая безмозглых леммингов.
Сейчас, когда он говорил мне прямо на ухо, я, наконец, расслышал знакомые интонации. Замер, будто боясь спугнуть чуткую птицу. Медленно повернулся, заглядывая во внимательные, чуть насмешливые глаза. Правая ладонь сама собой легла на рукоять револьвера.
На арене тем временем ударил гонг, и толпа зрителей взревела – похоже, начался очередной тур для претендентов. В сгущающихся сумерках один за другим загорались факелы. Вокруг самого Кровавого кольца их было больше всего. Фигуры бойцов в красноватых отсветах пламени казались наполовину сотканными из теней. Где-то там, среди них, должна быть и Марго. Скорее всего, это последний отборочный раунд – солнце уже почти у горизонта. Но сейчас не было времени разглядывать арену. Было куда важнее то, что творилось у меня прямо под боком.
На перила перед нами бесшумно, как тень, опустился белый ворон. Гулко стукнул клювом по дереву, склевывая приготовленное для него угощение.
Крысолов улыбался, наблюдая за мной.
Я никогда толком не задумывался над тем, как поступлю, когда встречусь с ним. Но уж точно не предполагал, что впаду в такой ступор. Ярости не было. Как и особой радости. Это ведь всего лишь Эйдос. И Крысолов, хоть и сидит сейчас рядом – по-прежнему призрак, ничуть не более реальный, чем голос в голове, что преследовал меня во время той истории с самоубийцами из «золотой молодежи».
Голова слегка кружилась, и к горлу подкатывал скользкий горький ком. Я огляделся. Зрителям вокруг не до нас – они увлечены происходящим на арене. Занятно. Ты посреди толпы, но в то же время – один на один с заклятым врагом, будто вырванный из окружающей реальности. Даже выкрики сидящих рядом болельщиков доносятся будто бы сквозь толстый слой ваты.
Я тряхнул головой, и наваждение немного отступило.
– Так вот в чем дело? – спросил я. – Собираешь свой маленький крестовый поход против Эйдоса? Ты не священник, часом?
– Нет, что ты! – отмахнулся Андерс. – Я, если уж тебе интересно, психоаналитик. И немного преподаю. Но это неважно. Я скучный маленький человек, Шарп. Но иногда даже простые люди способны очень на многое.
Я усмехнулся, разворачиваясь к нему в полкорпуса. Револьвер выскользнул из кобуры, рукоятка надежно легла в ладонь. Вот только привычная тяжесть оружия почему-то в этот раз не придавал уверенности.
– И что же ты собрался провернуть с помощью Повелителя Духов?
– Увидишь. Совсем скоро.
– Ну, не торопи события. Чтобы получить нужный бонус, тебе нужны как минимум три предмета. И за кинжал Огуна еще нужно будет основательно подраться.
Он рассмеялся.
– Так ты думаешь, что я здесь из-за какого-то там ножика? Ты меня разочаровываешь, Шарп.
Он по-прежнему смотрел прямо в глаза – спокойно и чуть насмешливо. Странная штука. В нем не было ничего устрашающего. Наоборот – совершенно заурядный мужик, мягкий, интеллигентный, с незапоминающимся лицом. Но от него будто бы исходила какая-то тягучая плотная аура, постепенно обволакивающая, подавляющая…
Черт возьми, а может, так и есть! Наверняка вуду или еще какая-нибудь хрень из арсенала местных игроделов.
Я, снова мотнул головой, пытаясь отбросить все сильнее окутывающий меня морок. Вскинул руку с револьвером. Ствол «Скофилда» уперся Крысолову в подбородок, чуть приподнимая его. Но палец намертво замер на спусковом крючке. Меня будто бы парализовало – все мышцы задеревенели, сведенные судорогой.
– Шарп… – укоризненно покачал головой Андерс. – Пора бы уже тебе понять – ты всегда на шаг позади меня. А уж в этом мире у тебя и вовсе никаких шансов.
Я дернулся было, но не мог пошевелить даже губами. Словно бы вмерз в глыбу льда. А ведь всего-то и надо – чуть-чуть двинуть указательным пальцем! Я сосредоточился на спусковом крючке. Ну же! Еще немного!
Крысолов отвернулся от меня, будто потерял всякий интерес. Обвел взглядом трибуны, погладил кончиками пальцев свою жутковатую белую птицу с красными кровоточащими глазами.
Я перестал трепыхаться и затаился. Злость и осознание собственной беспомощности едким ядом выжигали меня изнутри. Но я старался не поддаваться. Может, наконец-то научился смирению, как советовала чернокожая провидица.
Если наброшенный на меня паралич – это какое-то заклинание, то у него наверняка должно быть и время действия. И есть шанс, что Крысолов расслабится и прозевает момент, когда это время истечет. А вот я – буду наготове.
– А впрочем, надо отдать тебе должное, – проговорил Крысолов, не сводя взгляда с арены, но чуть склонившись ко мне, чтобы я его услышал сквозь шум толпы. – Ты, как туповатый, но настырный бульдог – раз уж вцепился, то не отвяжешься. И ведь как-то даже умудрился выследить меня. Впрочем, теперь все это уже не имеет значения. Ты снова опоздал, Шарп. Ты всегда слегка не догоняешь.
Он усмехнулся и похлопал меня по щеке.
– Ну, а теперь – пора, наконец, начать мою небольшую репетицию. Я ждал этого турнира. Но мне действительно плевать, что там сейчас творится на арене. Гораздо важнее то, что сейчас здесь на трибунах – что-то около восьми тысяч игроков. Редкий случай. Грех им не воспользоваться.
Он поднялся. На уровне моих глаз оказалась его правая ладонь, на которой успел появиться крупный перстень из желтого металла. Вместо драгоценного камня в него было инкрустировано глазное яблоко. Живое. Оно двигалось, водя черным расширившимся зрачком в разные стороны.
Крысолов, поймав мой взгляд, сжал ладонь в кулак. Глаз в перстне уставился прямо на меня.
– Ты прав, Шарп. Мне нужны три предмета. Это – Око Легбы.
Он потянул массивную желтую цепочку на жилете. Вместо часов на ней оказался круглый медальон с черепом, глазницы которого светились ядовито-зеленым.
– Это – талисман Ошумаре. Ну, а это…
Из внутреннего кармана он извлек знакомую железную маску. Она ожила, едва он коснулся ею своего лица. Края маски задвигались, плотнее обхватывая его голову, а глазницы вспыхнули огнем.
– Ну, а это – маска Осайе. Кстати, забрать её у парня оказалось куда проще, когда он, наконец, послал тебя ко всем чертям. Он сам мне её отдал. Он ведь умный малый. Вовремя сообразил, что не стоит водить дружбу с таким, как ты. И иметь такого врага, как я.