И на этом кризис был предотвращен, и на земле снова воцарился мир.
Голод, который я игнорировала часами, внезапно пробудился; я не смогла вспомнить, когда ела в последний раз.
— Я иду туда, — сказала я, указав на шведский стол. — И я настоятельно рекомендую никому не вставать у меня на пути.
Они не стали вставать у меня на пути. Вместо этого они встали за мной в очередь, а потом подошли к столу, где мы могли присесть и поесть — и я могла следить за Сери и Марион.
Не было никаких других выпадов, никаких других намеков на насилие. Я заметила несколько фейри — помимо других сверхъестественных, приглашенных моим отцом — но они главным образом слонялись туда-сюда, как и все остальные. Только вот они не ели и не пили, но это касается их культуры. Фейри употребляют пищу, только приготовленную ими самими, потому что они недостаточно доверяют тем, кого зовут «Иными», чтобы разделять их пищу. Это иронично, учитывая что фейри издавна славятся своими хитростью и похищениями. Возможно, они проецируют это на себя. Убедив себя в том, что Иные попытаются навредить им, учитывая склонность фейри это делать.
Мы ели и болтали, и, когда вечеринка начала сбавлять обороты, а Сери не смогла сдержать зевоту, я встала из-за стола.
— Я проверю делегатов Дома Дюма. Похоже, они уже готовы уйти.
— До рассвета осталось пара часов, — сказал Тео, кивнув и посмотрев на свои часы. — Вечеринка, скорее всего, скоро закончится.
— Мой отец вежливо начнет подгонять их к двери, — согласилась я, а потом взглянула на Петру. — Рада была тебя видеть.
— И я тебя, Лиз. Надеюсь, мы еще увидимся, пока ты в городе.
— Посмотрим, как пройдут переговоры. — Потому что это в значительной степени повлияет на то, будет ли у меня свободное время.
Я взглянула на Коннора, готовая вежливо попрощаться, но он разговаривал с Табби, которая присоединилась к нему, когда оставила Уильяма Дирборна.
— Он тебя в любом случае не услышит, — сказал Тео с ухмылкой.
— С этим не поспоришь, — ответила я. Я взяла свой бокал и направилась к пустому подносу, стоящему на краю столов.
Толпа немного поредела, делегаты вернулись в свои Авто и отели, вампиры Кадогана вернулись в свои комнаты наверху.
Я потеряла из виду Сери, повернулась кругом, чтобы ее найти, и учуяла запах, с которым вампиры хорошо знакомы.
«Кровь. И в большом количестве».
Я задрала платье, чтобы шелк не волочился по влажней утренней траве, и направилась к кирпичному патио, окружающему кухню снаружи.
На земле лежал Томас, кирпич под ним пропитала кровь.
Он был лишен головы, которая лежала в полуметре от остальной части его тела.
Склонившись над обеими частями тела, с широко раскрытыми глазами, забрызганной кровью рубашкой и зажатым в руке окровавленным ножом, стоял Райли Сикскиллер.
Глава 10
Я уставилась на место происшествия, пытаясь осмыслить увиденное.
— Райли. Какого черта… что ты наделал?
Мое сердце заколотилось, и не только из-за крови на земле. К счастью, голодом управляла та часть, которая не интересовалась кровью мертвеца.
Райли посмотрел на меня, а потом вниз на тело, и его глаза стали огромными.
— Элиза. Что… — И тогда он, кажется, понял, что держит нож, и сделал два неверных шага назад, как будто мог просто уйти от этого.
— Райли, — снова произнесла я, мое горло сдавило так, что я едва могла шептать. — Что ты наделал?
Прежде чем он смог ответить, воздух разорвал крик. Я обернулась и увидела вампиршу — одну из немецких делегатов — визжащую позади меня.
Металл ударился о камень, и, когда я снова оглянулась, Райли уронил нож, отступая назад. Он успел сделать два шага, прежде чем натолкнулся на Коннора.
— Какого хрена? — проговорил Коннор резким голосом. А потом он обратил взгляд своих огромных и холодных глаз на Райли.
— Я этого не делал, — сказал Райли, но его голос был весьма неуверенным. — Я его не убивал. Я даже не… я даже не знаю его. Чуть раньше ему сорвало башню, и это все, что было между нами. Я, блин, не прикасался к нему.
Все свидетельствовало об обратном, отчего у меня свело живот.
Коннор кивнул, но положил руку на плечо Райли, и его пальцы побелели от напряжения. «Райли никуда не уйдет».
Делегат из Германии снова закричала, и начали сплываться люди, создавая больше шума и хаоса. Я поискала глазами в толпе Келли или своих родителей, или кого-нибудь из офиса Омбудсмена. И хотя раньше я видела многих из них, сейчас никто не появился, чтобы разобраться с кризисом.
— Мэм, — произнесла я, — пожалуйста, прекратите кричать.
Но она не перестала, и этот звук вызвал больше криков от людей, которые присоединились к нам.
— Назад! — перекричал Коннор шум. Его рука по-прежнему лежала на плече Райли, но на этот раз жест казался защитным. — Все отойдите и заткнитесь.
Ближайшие к нам, к Томасу, вампиры, были достаточно умны, чтобы следовать инструкциям разгневанного оборотня. Но подошли другие делегаты из Испании, и начались по-настоящему оглушительные крики — на этот раз сопровождаемые рыданиями.
— Que paso?[49] Кто это сделал? Кто ранил Томаса?
Кто-то попытался оттащить делегата, но он отдернул руку назад, задев другого вампира, который стоял рядом. Подумав, что на него напали, второй вампир набросился на делегата.
Я выругалась и побежала к ним, схватив одного за руку и оттащив от места преступления и драки.
То, что должно было быть тихим порицанием, из-за страха, шока, языковых барьеров и вампирского эго превратилось в комедию ошибок.
— Та светловолосая вампирша напала на них! — крикнул кто-то, и кто-то еще попытался оторвать меня от дерущихся, которых я пыталась разнять.
— Это не я напала! — проговорила я. — Я пытаюсь их разнять! — Хоть моя катана и удобная, но, вероятно, хорошо, что я не взяла ее на встречу вампиров.
Вампиры за мной толкали друг друга, благодаря чему пихнули меня вперед, и я чуть не упала в растекшуюся кровь на патио.
— Элиза! — выкрикнул Коннор мое имя, но он толкнул Райли за себя и ринулся в драку, чтобы разнять вампиров.
Вокруг нас началась потасовка, по вечеринке, которую мои родители так старательно готовили, распространялся хаос, подобно мелкомасштабным волнам.
Мужчина-вампир с платиновыми волосами и бледной кожей побежал к Райли, его лицо выражало злобу. Я двинулась, чтобы остановить его, схватила за руку, которую он занес, чтобы ударить Райли в спину, и вывернула ее.
Вампир был старым и сильным. Он вывернулся и ударил меня тыльной стороной руки, из-за чего я упала бы на землю, если бы до этого не схватилась за его руку.
Мое лицо пронзила боль, и монстр решил, что ждал достаточно долго. В моих костях разгорелся жар, а по коже пробежал огонь, и он начал прокладывать путь сквозь мое сознание, пытаясь прорваться.
Я давала отпор двум противникам — пыталась уклониться от следующего удара вампира и изо всех сил старалась сдержать монстра, чтобы он не выбрался и не захватил надо мной контроль.
Вампир вырвал руку, и на этот раз я ему это позволила. Ему пришлось перенести вес, чтобы устоять на ногах, и я воспользовалась преимуществом — нанесла прямой удар ногой, попав ему в подбородок. Его голова дернулась, и он упал на землю.
Кто-то схватил меня сзади, прижимая руки. Я закричала и пихнула локтем назад, давай отпор, и ударила вампира, который меня держал, из-за чего тот упал назад, а у меня руку прострелило болью.
Боль — это наркотик, который подпитывает монстра, и он становится еще сильнее. Если он не может обрести свободу, то требует крови.
Из-за того, что он восстал, меня потянуло вниз, как будто я медленно опускалась на дно бассейна, наблюдая за миром сквозь испещренную солнечными бликами воду. Мое тело все еще двигалось, но оно было под контролем монстра. А он куда более кровожадный, чем я.
Вампир, которого я ударила рукой, поднялся на ноги и направил в мою сторону разъяренный серебристый взгляд.
Монстр размял мои конечности, расправил плечи, а потом бросился вперед. Ударом сбоку он сбил вампира с ног, а прямым ударом уложил его. Он упал на землю и схватил меня за лодыжку, и я вонзила ему в руку шпильку босоножки.
Он закричал, но монстр упивался этим.
У меня вспыхнуло воспоминание о человеке, которого я оставила избитым до полусмерти на тротуаре, костяшки моих пальцев были ободраны…
«Только не снова», — сказала я себе. — «Я не позволю этому повториться». — Я собрала все силы, пытаясь прорваться вверх, проплыть сквозь магию монстра.
— Прекратите это немедленно!
Слова моего отца послужили землетрясением силы и ярости. И их оказалось достаточно, чтобы каждый сверхъестественный в потасовке замер — а монстр отправился обратно в свои глубины. Я втянула воздух, как ныряльщик, всплывший на поверхность, и почувствовала, как втягиваются мои клыки… И я молила Бога, чтобы мои глаза не были алыми, когда мой папа посмотрит на мое лицо.
Он стоял позади нас, глаза посеребрились, а клыки блестели, в его глазах и линии челюсти была абсолютная ярость. Толпа расступилась, когда он двинулся вперед, первая разумная вещь, которую они сделали.
Он окинул Томаса долгим и мрачным взглядом, но сначала подошел ко мне.
— Ты в порядке? — спросил он, когда подошел.
— Я… да. — Я потерла лоб, скрыв этим жестом свои глаза. — Просто немного кружится голова. Не знаю, кто меня ударил, но у него немало силы. Просто жжет.
У меня не настолько уж кружилась голова, чтобы не переживать по поводу того, что мой отец видел монстра, не беспокоилась, что меня раскрыли. Что другие увидели, как он пробился наверх, и также ужаснулись.
— Через пару минут я буду в порядке. Пап, это было похоже на… массовую истерию.
— Я вижу, — произнес он, а потом обратил свой взор на Томаса.