Если фейри и понял, что означает алый оттенок моих глаз, то не стал на это ссылаться. И он не стал меня ждать. Он двинулся вперед, занеся над головой клинок с роговой рукояткой, готовясь нанести удар.
— Полагаю, мы пропустим вступление, — сказала я и встретила его клинок своим. Он был силен, и от его мощи мои кости затрещали почти так же, как от магии.
Я сделала выпад в сторону фейри, занеся клинок, и порезала ему плечо, когда он пытался увернуться. Он закричал от боли и снова нанес удар, кончик его клинка задел край моего бедра, вызывая у меня в животе обжигающий жар.
Мы вместе с монстром бросились вперед и замахнулись нашей катаной, разрывая кожу и мышцы на икре фейри и отправляя его на землю.
Часть меня была напугана. Часть меня была в восторге.
К нам подошел другой фейри, и мы крутанули катаной, сбивая с ног мужчину.
— ЛШД вернулся! — сообщил голос в моем наушнике. — «Юнайтед-Центр» мелькает.
— Нет!
Крик был резким и пронзительным. Я огляделась и увидела, как фейри поднес клинок к шее офицера, которого он схватил сзади. Фейри перерезал горло офицеру и бросил его на землю. Потом он поднял глаза и встретился со мной взглядом. Это был тот фейри, который убил Томаса, который угрожал мне ножом.
Он повернулся, намереваясь бежать, но увидел женщину на краю парка, человека, которая не переехала или которая вернулась, чтобы посмотреть, что происходит с ее городом, она нацеливала камеру на разворачивающуюся драму.
— Стоять! — крикнула я.
Он схватил ее и побежал, таща ее за собой. Поэтому я тоже побежала.
— Элиза! — услышала я позади себя голос Коннора, когда бросилась к краю парка.
Подо мной загрохотала земля. Травяной холм запузырился, исчез, потом снова запузырился, пока мастера сражались за превосходство.
Женщина закричала, и я прибавила скорости, но фейри был быстр.
Холм становился все больше, трава расползалась, пока «Аква» сжималась и исчезала под покровом камня и неба. А потом поднялась дюжина камней. Полтора метра в ширину и с каждой секундой становясь все выше, образуя холм на том месте, где когда-то жили люди.
Фейри развернулся, пытаясь уклониться от них, но натолкнулся на новый камень. Он повернулся, встав к нему лицом, и своими тонкими пальцами обхватил запястье кричащей женщины.
— Отпусти ее.
Фейри оглянулся на меня, его глаза были полны ярости.
— Кровопускательница, — пробормотал он.
— Отпусти ее, — сказала я, и мы взмахнули катаной. — Или узнаешь, кто такие кровопускатели.
Его глаза сузились. Он толкнул ее за спину, но не отпускал ее руку, в свободной руке держа клинок, все еще пахнущий человеческой кровью.
— Я вижу, кто ты, — произнес он и нанес удар. Но он буквально сражался, держа одну руку за спиной, и уклониться было довольно легко.
Я схватила его за запястье и вывернула ему руку, пока он не выронил нож и не ослабил хватку на женщине. Она отпрянула назад.
Он ударил ногой, попав мне по колену сзади, и я растянулась на земле. Я схватилась за пучок травы, чтобы не упасть с холма, и когда он снова сделал выпад, я подняла свою катану. Он наткнулся на нее, распоров себе живот, а потом упал на землю и скатился с холма.
И после этого он больше не двигался.
Тяжело дыша, я оглянулась на человека, чувствуя, как монстр смотрит, наблюдает моими глазами.
— Вы в порядке?
Человек закричала.
— Не прикасайся ко мне! Ты такая же чокнутая, как он! — Она вскочила на ноги и побежала вниз по холму.
Я сидела там некоторое время, роса просачивалась сквозь коленки моих джинсов.
Ко мне подошел Коннор.
— Лиз! Ты как?
— Нормально. — Я взяла протянутую им руку и поднялась на ноги. — Человек видела, кто я.
Он поглядел на ее исчезающую фигуру, а потом снова на меня. Его лицо ничего не выражало.
— Ты рисковала своей жизнью из-за того, что фейри мог ее убить. И вместо благодарности она тебя оскорбила. Она монстр. А не ты.
У меня не было времени спорить. И у меня было всего мгновение, чтобы посмотреть вниз и понять, где мы стоим, когда мир снова начал меняться.
Мягкий холм стал более твердым, и мы поднялись так быстро, что у меня заложило уши, словно феникс, несущийся к звездам на крыльях из стали и стекла.
Мы, подпрыгнув, остановились на тонкой полоске бетона между волнообразными балконами здания «Аквы».
Раздался крик, а потом Коннор упал.
Мир затих, за исключением рева крови в моих ушах. Мир замер, за исключением горячей пульсации страха, от которого мне скрутило живот.
— Коннор! — закричала я, упав на колени. Я увидела кончики пальцев, цепляющихся за бетонный выступ шириной пятнадцать сантиметров.
Его лицо было сосредоточено, взгляд прикован к пальцам, а тело болталось в сотне метров над землей.
Он закряхтел, и я легла на живот, втиснув одну ногу между перилами балкона соседней квартиры и молясь, чтобы перила выдержали.
— Не смей падать, потому что я не собираюсь сообщать эту новость Стае.
У него на лбу выступили капельки пота, мышцы были напряжены.
— И тебе придется жить без моего обаяния и убийственной красоты.
Я выдохнула сквозь сжатые губы.
— Вероятно, мир перестанет вращаться.
— На счет «три», — сказала я. — Нам придется выложиться по полной, и всего один раз. Раз… два… три!
Я потянула его, и, перелетев через край, он приземлился прямо на меня.
Его тело лежало поверх моего, мы оба балансировали на полоске бетона полметра шириной, под нами были лунный свет и темнота.
— Мы должны прекратить вот так встречаться, — сказала я.
— Заткнись, негодница.
А потом его рука легла мне на шею, а его рот оказался на моем, его губы были настойчивыми, тело твердым и горячим над моим. Жар и магия возросли так быстро, так плотно меня окружили, что я ахнула ему в рот… а потом запустила пальцы ему в волосы и притянула еще ближе к себе.
Его стон был мужским, удовлетворенным, собственническим.
— Лиз, — тихо произнес он, после чего снова набросился на мои губы.
Когда мое тело разгорячилось, а губы опухли, Коннор отодвинулся, и холод, который заменил его рот, был таким же ошеломляющим, хотя его губы нависли прямо над моими.
А в его глазах было удивление… и уверенность.
Я не осмеливалась пошевелиться, неуверенная, отпустит ли он меня — или захочу ли я, чтобы он это сделал.
— Эм, привет?
Мы оба посмотрели на женщину, которая стояла на балконе, с широко раскрытыми глазами уставившись на нас.
— Вам… Может, вам нужна помощь, чтобы спуститься?
Женщину звали Джоли Бреннан, и она решила не эвакуироваться. Она была сильно удивлена, узнав, что ее многоквартирный дом превратился в холм, и мы были весьма благодарны, когда смогли зайти в дом и спуститься вниз на лифте.
Вернее, Коннор был благодарен. Я же была немного разочарована тем, что не смогу спрыгнуть.
Когда мы наконец вернулись на улицу, некоторых фейри уже схватили и заталкивали в автобусы, которые выстроились в ряд вдоль границы парка. ЧДП и сверхъестественные залечивали свои раны.
Петра и Тео сидели на траве, они поднялись на ноги, когда мы приковыляли к ним.
— С вами все в порядке? — спросил Тео.
— Мы в норме, — ответила я.
Я огляделась по сторонам. Деревья были повалены, торчало много валунов, подобно шипам, а над тем, что, по моему предположению, было траекторией лей-линии, была длинная полоса потрескавшейся и выжженной земли. Рядом с ней стояла Клаудия, выражение ее лица было дерзким, но в ее глазах таилась печаль. Ее предали ее же люди, или, по крайней мере, некоторые из них. Ее сопроводят в замок, где, как я думаю, она поймет, что нужно переделать в своей общине.
— Руадан? — спросила я, поскольку не видела его.
— Клаудия заточила его на зеленой земле, — ответила Петра. — Он будет жить там один до конца своих дней.
— Отрезала его от себя и от остальных, — произнес Коннор. — Никто не будет за него сражаться или тешить его эго. Ему это совсем не понравится.
«Ага, совсем не понравится. Это подходящее наказание, которое он, вероятно, будет расценивать как победу, по крайней мере, какое-то время».
Подошел Габриэль, посмотрев на своего сына, а потом на меня.
— Похоже, вы оба в порядке.
— Да, — ответил Коннор. — С тобой все нормально?
— Ага, — ответил Габриэль. — Но мне не помешало бы выпить.
— Вот уж точно.
Как выяснилось, европейским делегатам не нужна была модная вечеринка, официальные переговоры или дорогие, причудливые закуски. Их просто нужно было собрать вместе в актовом зале Дома Кадогана, когда снаружи бушует хаос — и с лучшим виски моего отца.
Мой папа открыл двери Кадогана всем делегатам, которые хотели укрыться, полагая, что запас еды и оружия, по крайней мере, даст им некоторую передышку и защиту, если Гайд-Парк переместиться на зеленую землю. Пока мы разрабатывали план, как облапошить Руадана, они составили набросок нового вампирского совета. Им еще нужно получить согласие французских и испанских делегатов, но это уже начало.
И когда все было сделано, они практически захватили Дом. Они разлили шампанское и присоединились к вампирам в футболках Кадогана, оборотням и нимфам, чтобы отпраздновать возвращение Чикаго. Телемониторы показывали празднование, где люди выходили из машин на ЛШД, обнимались и радовались, что снова застряли в пробке.
Тео флиртовал с нимфой. Петра и Лулу — которые решили, что с магией покончено, и это просто вечеринка — болтали в углу. Коннор разговаривал со своими дядями, распивая пиво в бутылке и время от времени бросая взгляды в мою сторону. «Нам нужно поговорить о поцелуе… обо всем. Но сейчас мы можем просто расслабиться».
Я переключилась с шампанского на кровь — мне нужно было подкрепиться — и наблюдала, как гуляки бродят туда-сюда по главному коридору Дома. «Мой папа, вероятно, завтра умерит их пыл. Но сегодня пусть все радуются».