Так что она с мечтательной улыбкой глубже погрузилась в ванну. Бывало, что она неделями не могла найти нормальную речку или пруд, чтобы искупаться. Около ее убежища была пара запруд, где она брала воду для себя и лошади, но они не подходили для купания, так что каждые три дня Макс ездила дальше на восток к огромному озеру, чтобы искупаться и постирать одежду. Но это было не самое приятное купание, ведь домой приходилось ехать мокрой.
Она вымыла себя с головы до пят. Максин не помнила, когда чувствовала себя такой чистой в последний раз. А голова! Мыло, которым пользовалась она, не подходило для волос и раздражало кожу головы, так что она просто перестала его использовать. Она пробовала просто мыть их водой, но это не особо помогало. Так что Макс не чувствовала себя чистой.
То ли дело сегодня. Волосы почти высохли, но когда она потрясла головой, оставшаяся вода разбрызгалась вокруг ванны. Несколько капель попали на зеркало, поэтому Максин посмотрела туда. И засмеялась.
Макс даже почувствовала к Дигану нежность за этот подарок. Совсем немного. Хотя, наверное, нет. Макс просто не гневалась на него больше, но и не доверяла ему.
— Ты что, заснула там? — спросил Диган.
Девушка услышала шорохи: он принёс сумки обратно. К ней моментально вернулось ясное понимание своей сегодняшней затруднительной ситуации. Настало время отправляться в тюрьму.
Макс повернулась на голос Дигана:
— Нет, я просто ждала свою одежду.
Она увидела, что сумки лежат за ширмой, и поняла, что он может попытаться помочь ей взять их, поэтому она закричала:
— Я возьму их сама!
Она вылезла из ванны, вытерлась и высунула руку из-за ширмы, чтобы взять сумку.
Вытянув костюм, она увидела свою рубашку на дне сумки. Она была мягкой и сделана очень изящно, так что она не надевала ее слишком часто. Но так как ее сумку могут конфисковать в тюрьме, то Максин решила оставить свою лучшую одежду при себе.
— Я забыл это, — сказал Диган и перебросил через ширму нижнее белье, которое ей дала Луэлла.
Она еле поймала его, чтобы бельё не оказались в ванне с водой. А она и забыла, что он стащил это из её кармана. Она надела белье, но сразу же покраснела от одной мысли о том, что Диган видел его. Видел, что оно шёлковое, более того, держал его в руках.
Она закончила одеваться и вышла из-за ширмы, держа в руках сумки и чистую пару носков. Диган следил за ней, ей не нужно было даже смотреть на него, чтобы почувствовать это. Остальная одежда лежала на кровати, а обувь стояла на полу. Она взяла ботинки и села на кресло, чтобы обуть их. Максин не будет садиться на эту кровать, ни за что! Даже взгляд на неё напомнил ей о том, как глупо она пыталась соблазнить его. На этого мужчину не действуют её чары. Ну и ладно. Она сбежит от него при первой же возможности, оставив его с носом.
ГЛАВА 14
— ТЕПЕРЬ они выглядят не так ужасно.
Макс слегка покраснела. Замечание Дигана насчёт волос подтвердило, что он за ней наблюдал, и всё еще наблюдает. Она взяла листок из его книги, ничего не ответив.
Она сознательно не смотрела на него, когда пересекала комнату. Когда Максин посмотрела в его сторону, он складывал ширму и прислонил её к стене. Ей показалось это странным, пока Диган не остановился возле ванны напротив тумбочки с бритвенными принадлежностями. Его волосы были влажными — очевидно, успел искупаться. Но ещё не побрился. Она поняла, почему он собрал ширму. Теперь ничто не будет заслонять ему обзор другой части комнаты, где находилась она, пока он не закончит приводить себя в порядок.
Максин непринужденно прошлась к двери, пока он был занят в углу комнаты. Она должна проверить. Девушка вздохнула, когда попробовала повернуть дверную ручку и не смогла. Он снова запер дверь. Она была уверена, Диган видел, что она только что сделала, но никак это не прокомментировал.
Она шагнула в центр комнаты, прежде чем поддаться желанию и понаблюдать за ним, пока он бреется. Мужчина действительно был отлично сложен. Но баланс соблюдается всегда, ведь никто не может быть идеален. Его баланс был таков: слишком красив, но слишком опасен.
— Я всегда брила отца, до того как его не стало, — вызвалась она. — Он любил, чтобы всё было гладко выбрито кроме усов. Я довольно хороша в этом. Хочешь, покажу тебе?
Его смех был спонтанным, но таким коротким. Она даже засомневалась, что вообще его слышала. Потом она поняла, таким способом он показывает, что думает о том, чтобы подпустить её к своему горлу с бритвой в руках. Но её больше заинтересовал сам факт смеха, даже если смех был саркастический, ведь было очевидно, что он не хотел смеяться.
— Чувствуешь себя не в своей тарелке, когда смеешься? — раздумывала она.
Максин не ожидала ответа, потому что он казался больше сосредоточенным на процессе бритья, чем на ней, но получила его:
— В моей профессии запрещается проявление эмоций.
— Потому что ты убываешь людей? — предположила она.
— Наступает момент, когда ты уже насколько ловок с оружием, что не приходится убивать. С другой стороны, я сбился со счета, скольких человек я ранил, но обычно они от этого не умирают.
— Значит, ты никого не убил, даже для самообороны?
— Этого я не говорил.
Он больше ничего не сказал. Конечно, он был убийцей. Это было написано у него на лице. Она молча понаблюдала за ним еще минуту. Он очень медленно и тщательно сбривал щетину с лица. Может из-за того, что Максин мешала ему сосредоточиться. Девушка ухмыльнулась. Она могла бы сделать это быстрее и без единого пореза.
— Так чем ты обычно занимаешься, когда не участвуешь в перестрелках?
— Берусь за работу, где будут полезны мои способности.
— Наёмник? И ты никогда не берешься за работу, где нужно кого-то убить?
— Это не работа, это убийство.
Она подняла бровь:
— Ты действительно провел черту? Приятно осознавать это.
Никакого ответа не последовало, и она позволила ему закончить бритьё. Максин хотелось взять немного мыла, что так ей понравилось, пока они не покинули номер. Поэтому она покопалась в сумке, которая лежала позади него возле ванны, в поисках маленького кожаного мешочка. А когда нашла, то высыпала его содержимое в ванну.
Диган развернулся, чтобы посмотреть на неё. Возможно потому, что не доверял ей, когда она была так близко у него за спиной.
— От чего это ты избавляешься?
— Золотой песок, — она взяла одну из баночек с мылом и осторожно отлила жидкость в мешочек. — Я намыла немного, когда впервые сюда приехала.
— Ты предпочитаешь мыло золоту?
— Это только песок, вряд ли за него много дадут. Это мыло более ценное… для меня.
— Почему бы тебе просто не взять одну из бутылочек?
— Это будет воровством.
— А то, что ты взяла мыло, не считается?
— Конечно, нет. Как они узнают, что ты не использовал всё, чтобы вымыть своё большое крепкое тело?
— Возможно из-за того, что я пользовался ванной комнатой дальше по коридору, и служащему это известно.
— Ну, что же. Тогда они вытянуть из тебя еще несколько пенни. Что сделано, то сделано.
Она сунула небольшой мешочек обратно в свою сумку. Но потом нахмурилась:
— Мне позволят помыться в тюрьме?
Он уже повернулся к овальному зеркалу:
— Понятия не имею. У меня никогда не было повода увидеть тюремную камеру изнутри.
Ну, конечно. Он, скорее всего, застрелит шерифа, который попробует его задержать.
Максин отошла от него и направилась прямиком к своему пальто. Так как в настоящее время он отвлёкся, она могла спокойно прочесть письмо от бабушки. Она вынула конверт из кармана пальто и раскрыла его. На глаза набежали слёзы, когда она увидела бабушкин почерк.
Дорогая Макс!
Я так за тебя волновалась! Я счастлива получить от тебя весточку и узнать, что ты в добром здравии. Я знаю, что последние двадцать месяцев были для тебя даже более тяжёлыми, чем для нас с Джонни. Мы так по тебе скучаем. Мне нездоровится. Пожалуйста, возвращайся домой. Несмотря на трагедию, что стала причиной твоего исчезновения, я уверенна, что с тобой поступят по справедливости, если ты только приедешь и объяснишь …
У Макс упало сердце. Что её бабушка подразумевает под «нездоровится»? А под «трагедией» подразумевается, что Карл умер?
— У меня в саквояже лежит портфель, — слова Дигана прервали её мысли. — Возьми его и скажи, если узнаешь кого-то из мужчин, изображенных на плакатах о розыске.
Смахнув слёзы, чтобы Диган их не увидел, Макс сунула письмо и конверт обратно в карман пальто. Она закончит читать, когда будет одна в тюремной камере. Она развернулась и открыла его саквояж. Вынув тонкий кожаный портфель, под ним она увидела свой кольт и тоже взяла его.
— Не возражаешь, если я его надену? — спросила она через плечо, держа револьвер поднятым.
— Я чувствую себя не в своей тарелке, не ощущая тяжести на правом бедре.
— Возражаю.
— Но ты же вынул из него патроны.
— Это все равно тяжелое оружие.
Она состроила гримасу. Он продумал абсолютно всё? Максин сунула револьвер обратно в саквояж. Прихватив портфель, она села на стул и открыла его. Вытащила оттуда стопку бумаг и пробежалась по ним взглядом.
Спустя мгновение она посмотрела в его сторону:
— Так зачем я это просматриваю?
— Я должен привести троих из этих преступников, до того как маршал вернётся в Монтану.
— Ты собираешься собрать всех вместе, перед тем как сдать? Меня это устраивает, — ухмыльнулась она.
Никакого ответа. Она дошла до своей листовки и прочитала страницу с заметками, что к ней прилагались.
— Здесь сказано, что я не грамотна, — она нахмурилась. — Это ложь.
— Вероятно, это просто предположение, основанное на твоей ужасной манере выражаться.
Она подняла бровь:
— Знаешь, меня ни капельки не беспокоит, если тебе не нравится, как я выражаюсь.
— Я уже это понял, — его губы слегка изогнулись. Она не могла сказать, была ли это улыбка.