— Что?! — Кира задохнулась от возмущения. — Нет! С чего ты взял?
— Ну… — Досай на секунду скривил губы. — Вы называете змеев зайцами и котиками, так что разумно предположить, что что-то глупо-жирно-робкое это…
— Так, стоп. — На этот раз пришла очередь Киры давиться смехом и смахивать проступившие слезы.
"Точно как с ребенком. — Девушка улыбалась. — Интересно, я столько же глупостей произношу про его мир?"
"Наивная. Намного больше!" — тут же подсказал внутренний голос.
— Нет, я допускаю, что кто-то кого-то называет пингвинчиками. Но это никак не связано… Просто зайчики, котики, солнышки… Ну, вроде ласковых обращений.
— Ласковых? — не понял василиск.
— Ну-у, — девушка закатила глаза, — милая, хорошая, любимая.
Досай нахмурился. В империях нечто подобное использовалось, но василиски относились к подобному способу общения в парах с прохладой.
— У нас так не принято.
— Почему? — Кира уставилась на змея. Лежать в его объятиях оказалось на удивление приятно. Хотя по большому счету девушка уже ничему не удивлялась.
«Хорошо и хорошо. Уютно и уютно». — Не стремясь зарываться в поиски первопричины, Кира просто устроилась поудобнее, наслаждалась запахом, теплом и близостью Досая.
«Ну вот хочется. И точка. Моё».
— Сложно, — признался Досай. — Смотри. Допустим, есть у василиска две жены. Одну он назовет любимой. А значит — вторая нелюбимая? Неправильно. А если и вторая любимая, то, получается, ему без разницы? Неправильно. Это оскорбит самку. А значит, и самца. Или «милая». Больше звучит как издевательство. Если я сегодня назову свою невесту «милой», а завтра этого не сделаю…
— М-м-м, я сочту, что ты нормальный человек? — предложила девушка свой вариант.
— Нормальная василиска посчитает, что перестала быть мила для своего мужчины. Сердце мое, нам важно, чтобы обращение отображало наше отношение, а не становилось обезличенным плевком. И, пожалуйста, не надо называть меня человеком.
Кира фыркнула.
— Вы слишком заморачиваетесь по этому поводу, — заверила она. — И что, имена тоже не сокращаете?
— Это как ты с «Досей»? — Мужчина нахмурился и приподнял одну бровь.
— Надо же пробовать варианты? — Кира невинно пожала плечами. — С моим именем проще. Кира, Кирочка, Кирюша, Кирюня…
Досай глубоко вздохнул, показывая, насколько ему не по душе.
— Что опять не так?
— Ты словно изнасиловала свое имя, — поморщившись, ответил шер.
— О! Кстати, об изнасилованиях! — Кира вспомнила, по какой причине вообще оказалась на коленях Досая. — Что ты там насочинял по поводу «я умоляла тебя о сексе»?
Губ Досая коснулась легкая улыбка.
— Я не сочинял. Конечно, проявление твоих желаний и фантазий было…. Пугающим. Мягко говоря. Я действительно не знал в тот момент, что мне делать, что с тобой происходит и как помочь…
— А сейчас понимаешь?
— Не совсем, — признался мужчина. — Я подозреваю, что тебя опоили. И в этом состоянии на волю вырвались твои страхи и тайные желания…
Кира покраснела с головы до пят.
— Нет у меня никаких тайных желаний, — процедила она сквозь сжатые зубы.
— Откуда тогда подобные мысли? Я и пальцем тебя не тронул…
— Конечно…
«Не трогал он. То там улыбнется, то тут прикоснется. То… То вообще!»
— Конечно, — прошептал василиск, неожиданно оказываясь слишком близко от губ Киры. — Да и потом… Я никогда не спал с человеческими самками…Вдруг у вас такие заигрывания?
— Милый, если не перестанешь говорить «человеческая самка», то никогда не переспишь, — заметила девушка, легонько отстраняясь от василиска.
— Ну, это вряд ли, — возразил Досай, лукаво подмигивая.
Только слепой не заметит, как Киру тянет к нему. Конечно, она не подвержена той лавине эмоций, что испытывает сам мужчина, но долго стоять в стороне и возводить ненужные стены упрямая зайка не сможет. Пусть у нее нет звериного обоняния и запах Досая не сводит Киру с ума, в то время как змей уже готов молиться о потере острого нюха. Пусть ее кровь не закипает в венах от предвкушения скрепления брачных уз и образования полноценной связи истинных. Все это мелочи.
Интуитивно Кира тянется к своему мужчине, желая оказаться рядом. Она обнимает его ночью, пока крепко спит. И совершенно по-собственнически закидывает на василиска ногу, словно пытается не дать ему сбежать. Досай слышит, как часто начинает биться сердце Киры, когда их кожа соприкасается.
«Природа возьмет свое, — мужчина был спокоен, — я лишь немного ускорю процесс».
— Тебе не кажется, что ты слишком самоуве…е… Ой.
Девушка сглотнула, ощутив горячее прикосновение мужских губ к своей коже.
— Ты что делаешь? — испуганно спросила Кира, чувствуя новый поцелуй. Если в первый раз Досай дотронулся до изгиба плеча, то теперь его губы устремились выше. Снова и снова, уверенно подбираясь к пульсирующей венке на шее.
— Ничего, — соврал мужчина, зубами прихватывая тонкую и чувствительную кожу.
— Животное, держи себя в руках, — выдохнула Кира краснея. То ли от нахлынувшей внезапно духоты, то ли от неожиданной для себя реакции на действия Досая. Кровь в жилах потекла быстрее, сердце забилось в груди, оглушая своим стуком.
В ответ Досай лишь пробурчал что-то невнятное, продолжая увлеченно покрывать шею девушки поцелуями. Одной рукой он собрал волосы Киры в хвост и приподнял. Так они не мешали и высвобождали приятный аромат женщины, который так сильно будоражил василиска.
Досай хотел ненадолго погрузиться в неистовое безумие. Дойти до грани дозволенного. Не только испытать собственную силу воли, но и узнать, насколько Кира подпустит.
Он обещал оставаться на расстоянии, но разве кто-то из них устанавливал границы? Семь дней назад Кира шарахалась от василиска, когда он заговаривал о связи истинных. Пять дней назад — кружила в танце, не смущаясь близости мужчины. Три дня назад — сама обнимала во сне. Сейчас…
«Не отталкивала».
Упрямилась, шутила. Но все это больше походило на странное заигрывание. От которого у шера Ройэгра только сильнее разгоралось желание.
Стоило мужчине добраться до мочки уха, Кира впилась ногтями в крепкие руки змея, с трудом сдерживая рвущийся наружу стон. Но и глухого сдавленного придыхания Досаю было достаточно. Он отстранился, чтобы посмотреть в глаза Киры. Насыщенные синие, с тонкими сиреневыми крапинками. Глаза девушки напоминали драгоценные камни, наполненные магией. Они завораживали, они пленяли. Они горели страстью, непознанной и столько желанной.
Не проронив ни слова, двое направились навстречу друг другу. Для Досая — тщательно спланированный шаг, для Киры — искренний порыв, чуть ли не впервые в жизни. Конечно, девушка и раньше целовалась и, естественно, хотела этих поцелуев. Хотела, чтобы ее поцеловали. Но самой практически наброситься на мужчину…
«На василиска…»
Реальность растворялась в сознании. Легкая тряска долгой дороги, старинная карета, словно из любимых фильмов, запахи чужих лесов и свежего, такого родного и знакомого воздуха. Мужчина… Так похожий на человека, на друга, на любимого и близкого. И такой далекий, неизвестный и чуждый. Гармония противоречий, возможная для Киры только рядом с Досаем.
Желанный и пугающий.
Запретный и такой манящий.
Он пробуждал в девушке нечто, чего она раньше не испытывала. Не страсть, не похоть, не голод, но что-то иное. С ним Кира ощущала себя иначе. Чувствовала все иначе. Даже мир начинала видеть иначе, словно на глаза опускались розовые очки. Ни страхов, ни переживаний. Все растворялось, когда Досай целовал ее. Когда оказывался на расстоянии вытянутой руки.
Рядом с ним, здесь и сейчас, кожа начинала гореть. По спине пробегали мурашки, а горло сковывал спазм, заставляя вместо томного стона выдать низкое шипение. Кира впивалась в губы Досая резко и страстно, не уступая по напору самому мужчине. Ей до головокружения нравилось, как он проталкивает свой язык в ее ротик, стремясь оказаться как можно глубже. Нравилось, насколько крепко и одновременно бережно он обхватывает ее талию. Не прикасается к груди — это слишком бы опошлило момент чистой, ничем не разбавленной страсти.
Невинно и порочно одновременно.
Кира прижималась к горячему каменному изваянию по имени Досай Ройэгр, ощущала бедрами его напряженное возбуждение и была благодарна за то, что мужчина сдерживает свои желания. Его руки гладили спину, но из-за платья ощущения не казались столь острыми, как когда Досай прикасался к коже Киры.
Он словно вновь танцевал. И в этот танец затягивал их обоих. Василиск запускал руки в волосы девушки, пряди скользили между его пальцев. Затем Досай разрывал прямой контакт и начинал гладить Киру через ее одежду. Давая себе остыть и проклиная демонову ткань за то, что она прячет от мужчины столь желанную женщину.
Но за легкой передышкой шли новые ласки. Досай проводил пальцами по обнаженным предплечьям Киры, заставляя волоски на ее коже вставать дыбом. А следом притягивал к себе за талию, позволяя ногам девушки проскользить по своим бедрам.
— Сердце мое, — выдохнул мужчина, с трудом разрывая затянувшийся поцелуй, — или убирай руки из-под моей рубашки, или мы сейчас скрепим наши брачные узы. Прямо здесь.
— Мои руки не под твоей рубашкой! — вспыхнула Кира от замечания Досая.
— Уверена? — Василиск взглядом указал направление. Стоило за ним проследить, как девушка обнаружила, что действительно задрала мягкую ткань рубахи и теперь ногтями впивалась в тугие напряженные мышцы пресса.
— Упс, — Кира отдернула руки, — понятия не имею, как они там оказались.
— Ничего страшного. — Досай аккуратно усадил невесту на ее место. — Я в твоем полном распоряжении.
— Ну, раз так… — протянула Кира, закусывая губу. Отчего-то хотелось подразнить мужчину.
Он так резко остановил их…
«Просто поцелуй», — соврала девушка сама себе. То, что между ними только что происходило, точно не являлось «просто поцелуем». Разум, который потихоньку возвращался, был благодарен Досаю за то, что