Топор медленно поднялся над головой Ханса, на мгновение завис в воздухе, выжидая-выцеливая. Мужики за спиной ди Тулла подобрались, словно дворовые псы перед дракой. В наступившей тишине было слышно, как внутри амбара ходят мертвые и скрипят стены под нажимом тел. Мертвецы чуяли живых и жаждали их.
Экзекутор прикрыл глаза, ожидая резкого хэканья и лязга железа о железо. Нездоровый жар, подступавший вот уже третий день, казалось, усилился. Кастор чувствовал, как изнутри тлеет огонь под сомкнутыми веками, а собственное дыхание показалось ему обжигающим и сухим. Не самое лучшее состояние для схватки с целым амбаром живых мертвецов. «Ничего. Бывало и хуже», — подумал он, усилием воли отгоняя дурные мысли.
Да, бывало и ху…
— Иэ-эх!
Дан г!
Кастор ди Тулл коротко вдохнул, открыл глаза и занес над головой меч. Двери распахнулись, со счастливым деревянным стоном избавившись от натиска мертвых тел. Дохнуло зловонием. Мертвецы высыпали наружу, точно прелый горох из полусгнившего стручка. Те, что стояли впереди, не удержавшись, повалились на землю, и их тут же растоптали. Остальные, ничуть не удивившись внезапной свободе, двинулись вперед, вяло переступая на отекших ногах и протягивая к людям жадные руки. Пальцы у многих были стесаны до костей.
Сердце экзекутора успело отбить три удара, прежде чем его клинок опустился.
Вжихх! Чмавк!
С одного удара перерубить кость нелегко. Удар должен быть сильным и очень быстрым. Или, если сказать проще — очень умелым.
Клинок прошел через коленную чашечку, рассекая сустав и связки. Хуч неуклюже провернулся на одной ноге и, не удержав равновесия (Кастор, проходя мимо, толкнул его плечом), рухнул на землю, задергался. Не останавливаясь — мужики добьют! — Кастор сделал шаг вперед и почти без замаха ударил следующего мертвяка рукоятью в буро-фиолетовое пятно, некогда именовавшееся лицом.
Хрустнули зубы. Мертвяк попятился, неуклюже взмахнул руками. Налетев на ковыляющего следом товарища, он остановился и тут же получил жестокий прямой укол в голову. Острие меча погрузилось в глазницу, прошибло стенку черепа, пронзило разложившуюся массу, заменявшую хучу мозги, вышибло затылочную кость. Рывком освободив меч, Кастор плавно сместился вбок и рубанул следующего мертвеца в висок. Еще одно полуразложившееся тело кулем осело наземь.
Вялые, медлительные хучи не могли потягаться в проворстве даже с обычным человеком, не говоря уже о натасканном рыцаре-экзекуторе. Даже рана и усиливающийся жар не смогли повлиять на скорость и точность движений ди Тулла. Слишком хорошо его тело усвоило науку боя, преподанную рыцарю опытными учителями и отточенную в десятках сражений.
Действо, развернувшееся в дверях амбара, язык не повернулся бы назвать сражением или битвой. Бойня, резня, истребление — что угодно, но только не битва! Живой с потрясающей скоростью наносил удары мертвым — рубил головы, отсекал тянущиеся к нему руки и пальцы, и те послушно падали к его стопам, дергаясь в конвульсиях.
Впрочем, если бы кто-то спросил человека, учинившего это побоище, как следует именовать происходящее, Кастор подобрал бы совершенно иное определение.
Работа.
Проклятая и вместе с тем благодарная экзекуторская работа — освобождение мира от заполонившей его нечисти. Выжигание каленым железом и очищающим пламенем. Истинно так.
Еще удар! Меч разрубил кисть мертвеца, обрушился на покрытую трупными пятнами голову, но вместо того, чтобы расколоть шишковатый, облепленный жидкими волосами череп, внезапно скользнул на плечо и увяз в плоти.
Чертыхнувшись, ди Тулл пнул нежитя в живот и рывком выдернул оружие. Как раз вовремя, чтобы хлестнуть лезвием по лапам другого хуча, подобравшегося сбоку. В два удара рыцарь уложил обоих противников и остановился, переводя дыхание.
Следующий промах может стоить ему жизни.
Рана давала о себе знать. Плечо ди Тулла горело огнем, а в дополнение ко всему вновь открылось кровотечение. В какой-то миг Кастор обнаружил, что левый рукав камзола насквозь пропитался кровью. При каждом взмахе меча брызги летели в разные стороны, доводя мертвых до исступления.
Плохо дело.
Безусловно, рыцари ордена Очищающего Пламени сла вились умением превозмогать слабость плоти во имя торжества духа, однако стоило посмотреть на вещи реально: еще немного — и кровопотеря ослабит экзекутора так, что он станет медленным и вялым, как хуч. Что ж, лишняя причина, чтобы побыстрее закончить неприятную работу. Прикусив губу, ди Тулл шагнул вперед, и новый мертвец рухнул, во второй раз на своем веку обретя покой смерти.
Только бы не дать тварям разбрестись! У рыцаря не хватит уже ни сил, ни времени, чтобы преследовать их по всей деревне. Да и местных они, чего доброго, покусают, а тогда… Не хотелось думать, что тогда. Экзекутор понимал: оставлять в деревне потенциальных зомби нельзя. Зараза способна распространиться с поразительной скоростью. В прошлом из-за подобных ошибок вымирали целые провинции. Надо закончить все здесь и сейчас. Возле этого чертового амбара!
Клинок в очередной раз с чавканьем погрузился в плоть, смахнул голову с прогнивших плеч. Отличный удар. Сейчас — во времена пистолетов и шпаг — осталось не так уж много мастеров, владеющих длинным мечом.
И уж удар, начисто срубающий голову, не всякий нанести сможет!
В братстве Башни мог каждый.
…Башня.
Лицо ди Тулла потемнело. Кровь закипела, наливая усталые мышцы неожиданной силой. Издав гортанный вопль, он ударом локтя отбросил навалившегося хуча, и, безжалостно расходуя запасы выносливости, принялся наносить удары все быстрее и яростнее. Невзирая на адскую боль в плече.
Башня…
Раз за разом меч рыцаря взлетал вверх, чтобы тут же с силой опуститься. Стальной клинок уверенно разрубал тронутую разложением плоть, размягченную мышечную ткань и даже кости. Мертвяки валились под ноги, точно сжатые колосья, а Кастор продолжал прорубать себе дорогу сквозь лес тянущихся к нему рук.
Башня!
Вонь стояла неописуемая.
Даже в приступе ярости, беспорядочно раздавая удары направо и налево, ди Тулл не забывал, кто его противники. Не хватало еще познакомиться с действием трупного яда! Как правило, ему хватало одного, реже двух ударов, чтобы истинно упокоить мертвеца. Лишенные разума, хучи даже не пытались уклоняться от ударов. Убивать их было несложно.
В какой-то миг Кастор подумал, что деревенские мужики, пожалуй, прекрасно справились бы без него. Все, что требовалось — преодолеть извечный страх перед нежитью. К сожалению, смелость деревенские обрели только под началом профессионального истребителя нечисти.
Как же! «Цепной пес человечества»!
Неожиданно все закончилось.
Просто нанеся очередной удар, разрубивший мертвецу череп до переносицы, Кастор обнаружил, что убивать больше некого. Мертвые наконец обрели возможность именоваться таковыми с полным правом. Усталость легла на плечи толстым мягким плащом, пригибая к земле, предательски расслабляя мышцы ног. Рана в плече превратилась в пульсирующий огненный шар, перед глазами плавали красные пятна. Но он — рыцарь! Нельзя показывать свою слабость!
Кастор ди Тулл воткнул меч в землю — сил обтирать клинок не было — и огляделся, выискивая недобитков.
Это оказалось лишним.
Деревенские, оправившись от первого испуга, когда из амбара повалила толпа ходячих трупов, с чисто крестьянской основательностью доделали работу рыцаря, независимо от того — шевелился мертвец или нет. Действовали они слаженно, точно заправская могильная команда. Один втыкал хучу вилы в грудь и наваливался на черенок всем весом, лишая мертвяка возможности встать (на всякий случай). Второй старательно разбивал голову хуча ударами топора. Однорукий вояка стоял с пистолетом ди Тулла наготове, готовый вышибить мозги любому мертвяку, что попытается напасть на его товарищей.
Мужики не поленились расколотить на всякий случай даже те несколько голов, что отрубил экзекутор. «Хоть сейчас бери в братство», — невесело подумал Кастор. Вытащив меч из земли, он вошел в амбар. Надо убедиться, что ни одна тварь не притаилась в глухом углу.
Внутри оказалось достаточно светло — свет проникал через разобранную мальчишками крышу. Кастор не удивился, обнаружив в центре солнечного пятна четыре неподвижных тела, чьи плечи и головы щетинились древками стрел. А вот и сам стрелок!
Мальчишка висел вниз головой на толстой поперечной балке, вцепившись в нее руками и ногами, точно вампиреныш.
— Эй, парень! — устало позвал Кастор. — Здесь чисто. Прыгай!
Мальчишка повернул багровое — от притока крови — лицо и жалко улыбнулся. Губы у него тряслись.
— Прыгай, — повторил экзекутор, — Поможешь затянуть рану, пока старшие заняты.
— Н-не мммм… — замычал парень, — Не ммм… не ммм-могу!
— Что? — Кастор поморщился.
В ушах стремительно нарастал глухой шум, перекрывая звуки внешнего мира. Рыцарь пошатнулся. Тело казалось чужим. Мальчишка (кажется, Уилл? в голове все путалось) судорожно сглотнул.
— Ру-уки. Н-не ра-азжжима-аются.
— В задницу кольну, живо разожмутся, — хмуро пообещал Кастор, хотя не был уверен, что сейчас сможет хотя бы просто поднять меч.
В глазах рыцаря потемнело, он неуклюже переступил, запнулся об один из трупов и начал падать лицом вперед. Падение было тягуче-долгим, как будто воздух уплотнился в сотни раз, превратившись в густую прозрачную смолу. Медленно проваливаясь сквозь нее, ди Тулл ждал удара о землю, но вместо устланного соломой пола ему навстречу бесконечно-неторопливо всплыла темнота, в которой пульсировали красные всполохи.
Удара он так и не дождался. Темнота наконец встретила его и мягко вобрала в себя — вместе с памятью, усталостью и болью.
Не быть оказалось так хорошо!
…Он пришел в себя оттого, что чья-то теплая ладонь легла на лоб. Открыв глаза, Кастор ди Тулл обнаружил над собой пухлое женское лицо в обрамлении пепельных волос с проседью.
— Наконец-то прочухались, вашмилость, — Лицо расплылось в улыбке. — А мы думали, ежели к вечеру не оклемается господин рыцарь, сталбыть, надо в город посылать. За лекарем.