Уже несколько дней Джасти уговаривала себя, что так оно и есть, и честно старалась в это поверить, но почему-то никак не получалось.
— О чем-нибудь хорошем? — Глен, казалось, задумался.
Он перестроился в правый ряд, свернул на перекрестке, проехал по Девятнадцатой улице до Трумэн-стрит и оттуда к большой автостоянке перед Парком памяти Трумэна, где встречались влюбленные, чтобы погулять под старыми каштанами и кленами.
— Давай немножко пройдемся, — ответил Глен на удивленный взгляд Джасти. — На ходу легче разговаривать, а я бы хотел кое-что обсудить с тобой.
— О, дело осложняется, — вздохнула Джасти и вылезла из машины.
Парк оказался очень красивым, с пересекающимися дорожками, чудесными клумбами и небольшим розарием, в центре которого фонтан разбрызгивал серебристые струи воды.
— Я люблю сюда заходить, — сказал Глен, когда они вошли в розарий. — Посмотри, вон там цветет «Джоанна Кливленд», ее вывел мой прадедушка. Насколько мне известно, она растет только в Вайоминге.
Джасти вздохнула. От этой семейки можно свихнуться! У них всегда наготове очередной сюрприз. Теперь вот еще и прадедушка, выращивавший розы. Чего еще ожидать от других представителей клана?
— Помимо основных занятий на ферме, мы всегда увлекались разведением редких животных и растений, — продолжал между тем Глен. — Практически это наша традиция. Я, например, развожу скаковых лошадей. Но это тебе известно.
Джасти кивнула. Она толком не знала, что и сказать.
Но Глен вроде бы не ждал с ее стороны глубокомысленных замечаний.
— Я всю жизнь, нет, пожалуй, только после того несчастного случая рассчитывал на то, что Хортик вместе с фермой возьмет на себя также и разведение лошадей, — рассуждал дальше Глен, когда они пересекли розарий и свернули в каштановую аллею. — По этой причине я все подготовил таким образом, чтобы брату было несложно включиться в работу. Но сейчас выяснилось, что мои старания оказались бесполезными. — Он остановился посреди дороги и посмотрел на Джасти. — Ты знала, что он участвует в конкурсе на должность менеджера в крупной фирме?
— Кто? Хортик? — растерянно пробормотала она.
Глен кивнул.
— Да, мать сказала мне об этом несколько дней назад. По ее словам, Хортик планирует вместе с тобой уехать с фермы и поселиться в городе. Сельское хозяйство его совершенно не интересует.
— Но ведь я совсем не хочу выходить за него замуж! — испуганно воскликнула Джасти. — Глен, разве ты не замечаешь, как все изменилось за последние дни? Хортик с утра до вечера занимается одной Гвиннет. Я уверена, что очень скоро они станут женихом и невестой, а потом уже Хортик решит, что он будет делать. Тебе лучше не торопить естественный ход событий и не строить давно устаревшие планы.
— О'кей. — Глен снова зашагал. — Значит, ты не хочешь выходить замуж за Хортика?
— Нет, я же сказала, — резко ответила Джасти, которую понемногу начал раздражать этот разговор.
Глен шел по аллее, держа трость в левой руке и глядя прямо перед собой.
— А могла бы ты представить себя моей женой?
Вопрос застал ее настолько врасплох, что Джасти споткнулась о собственную ногу и лишь благодаря мгновенной реакции Глена не расквасила себе нос и не испортила новое, с иголочки, шикарное мини-платье.
— Ты серьезно спрашиваешь? — с трудом переводя дух, спросила она, когда снова твердо встала на ноги.
Глен отвернулся и направился вперед.
— Да. — Его голос звучал хрипло. — Я знаю — это безумие и, возможно, полная бессмыслица, может быть, через год ты меня бросишь, но… — Он запнулся, чуть подумал и покачал головой. — Забудь про это, Джасти, я действительно иногда болтаю глупости.
— Однако не так уж все это и глупо, — пролепетала она и сразу густо покраснела, так как поняла, что по сути подтвердила слова Глена. — Я полагаю… я думаю… Я ведь совсем ничего о тебе не знаю. Наверное, нам нужно поближе познакомиться, прежде чем заводить разговор на эту тему.
Глен замотал головой.
— Нет, это чушь! — В голосе слышалась подспудная, с трудом сдерживаемая ярость. — Никудышная идея. Я позволил взять над собой верх чувствам и надежде, будто что-то еще изменится. Но это невозможно. В моей ситуации мужчина не должен вступать в брак. Да и зачем? Я никогда не смогу иметь детей.
— Это что, совершенно точно? — Джасти протянула руку и осторожно дотронулась до локтя Глена. — Тебе так сказали врачи? А разве они не могут тебе помочь?
Глен молчал. Он шагал сейчас очень быстро и совершенно машинально. Застывшим взглядом уставившись себе под ноги, не видя ничего вокруг.
Джасти не стала лезть к нему в душу. Она понимала, насколько трудно Глену говорить об этом. Как и для любого мужчины, этот вопрос был для него самым болезненным. Вероятно, Глену было бы легче изложить ей полную картину своего финансового положения и даже раскрыть свои маленькие хитрости, которые он пускает в ход, чтобы обвести вокруг пальца налоговую инспекцию, чем обсуждать проблемы половой потенции.
Поэтому девушка тоже замолчала и, погрузившись в собственные мысли, следовала за ним.
Они уже почти дошли до автостоянки, когда Глен вдруг снова заговорил. Он остановился, повернулся к Джасти и некоторое время задумчиво смотрел на нее.
— В течение полугода у меня была парализована нижняя часть тела, начиная с пояса, — внезапно произнес он. — Потребовались три операции и масса процедур, чтобы я смог опять ходить. Вся эта штука продолжалась почти два года.
— Мне… мне очень жаль, — с трудом нашла слова Джасти, глядя мимо него на парочку голубей, дерущихся из-за надкусанного банана. — А как, собственно, произошел сам несчастный случай?
— У нас был древний трактор, который больше простаивал, чем работал. Я беспрерывно его ремонтировал. Однажды решил на нем покосить. Неожиданно весь этот агрегат зашатался. Больше я ничего толком не помню. Люди сказали, что нашли меня под машиной. Как это получилось, до сих пор не знаю. — Глен опять двинулся по дорожке, схватил Джасти за руку и так сильно сжал ее, что ей стало больно. До такой степени ему было тяжело вспоминать это. — Тогда я был молодым крепким парнем. И думал, что мигом поправлюсь, но все ужасающе растянулось на годы. Кроме того была еще и до крайности запущенная ферма. Моя мать — прекрасная женщина, но ее познания в сельском хозяйстве и скотоводстве равны нулю, Майкл учился, а Хортик был совсем ребенком. С каждым днем это заботило меня все сильнее. В то время мы и в самом деле были близки к краху. — Они подошли к машине, и Глен открыл дверцу. — Мне не оставалось ничего другого, кроме как обратиться за помощью к мистеру Джонсону, моему будущему тестю, — продолжил он свой рассказ, встроившись в поток движущихся автомобилей.
— Ты был женат? — вырвалось у пораженной Джасти. Как ни странно, ей представлялся невероятным факт, что в жизни Глена уже присутствовала женщина. Хотя для мужчины за тридцать более ненормальным было бы, если бы он еще оставался «девственником».
Глен покачал головой.
— Мы не успели пожениться. Альберта бросила меня до свадьбы — именно из-за моих дефектов.
— Да, но они проявились только после несчастного случая?
Глен кивнул.
— Когда со мной случилось несчастье, свадебное платье Альберты уже висело в шкафу. Свадьба должна была состояться в июле, но до нее так и не дошло.
— Но она тебя, наверное, покинула не из-за твоей неподвижной ноги? — осторожно спросила Джасти.
— Нет. — Глен вел машину снова в центр города. — Она все время была со мной. Но любовь без подтверждения, без… сама знаешь чего, не может состояться. Я понял это со всей определенностью.
— Но тебя это все еще угнетает?
— Конечно! — Глен ударил ладонью по рулю. — А ты как думала? Что мне нравится быть одиноким, что любовь и нежность ничего для меня не значат? Боже мой, иногда… — Он оборвал себя. — Прошло немало времени, прежде чем я наладил свою жизнь по-новому. — После короткой паузы голос Глена изменился. — Но человек ко всему привыкает — и к одиночеству, и к тому, что другие женятся, имеют семью, заводят детей. И лишь твое появление здесь опять выбило меня из колеи.
— Мое появление? — Джасти подскочила на своем сиденье. — Я-то тут причем?
— Ты незванно-непрошенно перевернула всю мою жизнь, — пояснил Глен. Улыбка, затаившаяся в уголках рта, смягчала жесткие черты его лица. — Не прошло и десяти лет, а я снова влюблен и веду речь о женитьбе, как любой нормальный человек. Ты думаешь, что то существование, которое я привык вести, можно назвать жизнью?
— Ты все-таки не ответил на мой вопрос, — ловко уклонилась от ответа Джасти. — Что говорят о твоем случае врачи?
— Будто все о'кей, — фыркнул Глен. — Но что врачи понимают? Они кромсают тебя на мелкие кусочки, копаются в твоих внутренностях, пока не вывернут все наизнанку, а потом сообщают: «Все, полный порядок. Теперь с медицинской точки зрения вы здоровы». А твоей психикой они не интересуются.
— Следовательно, это психическая проблема?
— Нет, черт побери! — Нервы Глена была натянуты до предела, и Джасти решила не трогать больше эту тему, чтобы не усугублять ситуацию. Но у Глена, кажется, что-то еще осталось на сердце.
— Если ты когда-нибудь решишь уехать отсюда, сделай это тайком, — попросил он еле слышным голосом. — Я не знаю, что сделаю, если узнаю об этом заранее.
— А если я решу остаться в «Диком цветке»?
Глен рывком повернулся и пристально взглянул на нее.
— Ты этого хочешь?
— Следи за дорогой, — торопливо посоветовала Джасти. — Я не знаю, — добавила она мягко. — Давай больше не будем об этом говорить.
Проблеск радости на его лице погас.
В театре они смотрели пьесу Селлека Портера под названием «Дороги жизни» с лихо закрученным сюжетом. Потом нашли отличную дискотеку, где Джасти попеременно танцевала то с Гленом, то с молодым человеком по имени Герман, который осыпал ее головокружительными комплиментами и пробуждал в Глене ревность, тщательно им скрываемую.