Небольшой оползень накрыл, отрезвив, Артёма. Он посмотрел вверх. На краю котлована стоял экскаватор. За рычагами, скривив издевательскую рожу, сидел Седой. "Ну что, мил человек, вот и свиделись. Пора должок отдавать!" — Злобно процедил он и дёрнул рукоятку. Огромный ковш с грохотом обрушился вниз…
Артём, подпрыгнув, уселся на кровати. Рубаха на нём пропиталась холодным потом и прилипла к телу. Сердце бешено стучало, с грохотом отдаваясь в голове. Или нет? Тёма понемногу пришёл в себя. Действительно стучали. Только в дверь. Славки в комнате не было. На его кровати лежал пистолет. Тёма схватил ствол и, быстро приведя в боевое положение, в три шага оказался у двери.
— Кто там? — Стараясь казаться спокойным, спросил он. Нога наступила на что-то твёрдое и холодное. Это был ключ, который Тёма тут же поднял.
— Кхе, это я, дворник, стал быть здешний, Пахом. Тут мальчонка вас просють, говорит, сообщение у него для вас важное.
— Что за чушь? — негромко, больше про себя пробормотал Артем. Очевидно, что никто и никак не мог бы послать ему сообщение. Вспомнил про пустую кровать и проворчал он сам себе. — Разве что Славка уже успел с утра начудить?
— Зови, пусть заходит через минуту.
Быстро одеться по старой армейской привычке для Артема не составило труда. В дверь опять постучали.
Артем открыл замок и увидел мальчишку лет восьми, вихрастого и белоголового, в потрепанной, явно с чужого плеча латанной-перелатанной полинялой от многих стирок ситцевой рубашке-косоворотке. Приглядевшись, Артем признал в нем того самого разносчика, у которого сегодня днем купил газету. Сам факт совпадения Торопов отметил и пока отложил в сторону, как не особо существенный.
— Заходи, что тебе сказали передать и от кого?
— Вот, барин, — мальчишка тоже признал Артема и заговорщицки блеснул глазами, — господин после драки на прошпекте велел прибыть по этому адресу и сообщить для Никиты Никитича, — он замолчал, вопросительно глянув на Артема, ожидая подтверждения.
— Да, это я — Никита Никитич Бекетов.
— Так вот, господин назвался Антоном, велел передать, что его забрали в участок полицейский.
— Это все? — нахмурившись, переспросил Торопов.
— Нет. Он еще сказал, что мне заплатят рубль.
— Будет тебе рубль, — отмахнулся Торопов, но потом заметил, как разом набычился мальчишка, и, уступая, вынул трешку, оставшуюся после оплаты за баню. — Вот держи. Это тебе аванс. Разузнай, где он и что с ним сейчас, сможешь?
— А чего тут мочь, барин? — с деловым и довольным видом заявил постреленок, убирая деньги за пазуху, — я сразу за ними проследил. Сидит ваш Антон в кутузке. В третьем участке. Голубчиков-то отпустили сразу, те откупились, да и известны полиции. А у него деньги отняли и держат там.
— Голубчиков?
— Ты откель, дядя, нешто в ваших краях по-другому богатых кучеров прозывают? «Голуби со звоном» — это ж их присловье, лошадей своих так окликать любят. Я думал, что не токма у нас в Сибирях, а и по всей Рассее так. С бубенцами на упряжи, едут, звенят.
— Хмм, голубчики, да еще со звоном, надо ж как заковыристо придумали… — Артем не удержался и еще раз хмыкнул, — Ладно. Это все лирика. Как тебя хоть зовут? — Спохватился Тёма.
— Егоркой.
— Хорошее имя, крепкое. Я смотрю, ты парень толковый. Расскажи все в подробностях. А я отплачу щедро. Ты ж был на месте, когда все закрутилось? Давай садись, чаю хочешь? Рассказывай.
— Был, как не быть. — Рассудительно отозвался малец. — Дело было так…
Основательно и во всех подробностях расспросив Егорку о недавнем происшествии и его фигурантах, а знал малец на удивление много, Артем отправил мальчонку домой, договорившись встретиться на Базарной площади утром следующего дня. Врагов нужно знать в лицо, и как раз Егор в этом мог легко помочь, попросту указав на них.
Сам же, заперев дверь, задумчиво прошёлся по комнате, потом сел за стол и закурил. Расклад выходил весьма и весьма хреновый. Можно, конечно, попытаться тупо напасть на участок и разнести его по кирпичикам. Но, во-первых, без "калашникова" с парой магазинов и нескольких гранат это сделать представлялось ему делом почти безнадежным. А во-вторых, при штурме будет море крови, и она с большой вероятностью может оказаться принадлежащей «Антону Андриановичу» и «Никите Никитичу». Значит — не вариант.
Можно поджечь рядом стоящий дом, а потом, пользуясь паникой, проникнуть внутрь и освободить Славку? Тоже отпадает. Неизвестно, где именно его держат. А вечер встреч одноклассников лучше проводить не в тюремной камере почти столетней давности. Там с выпивкой туго. Значит, остаётся способ под кодовым названием "солёный огурец".
Как достать огурец из закатанной банки? Да тем же путём, как его туда положили. А то, что крышка банки с хитрым замком — не беда. Кто её закрыл, тот завсегда и откроет. "Так что, Яшка, друг сердешный, ты попал. Вот только куда? " — мысли в Тёминой голове скрипели, хотя он и обильно смазывал их никотином, куря одну за другой ароматные папиросы. Которые, к слову, уже почти кончились. Артем себе отметил, что пора и новые прикупить.
Из рассказа Егора стало ясно, что Яшка — холостой, неуравновешенный тип, довольно жадный, плохо воспитанный и малообразованный. "Гопник!" — Хмыкнул Артём. При этом, с основательно раздутым самомнением. Возможно, даже скорее всего, отслуживший в армии. При всём при этом верующий, как и все в эти времена. Жадность, гордыня и Семь Заповедей. Вот как это всё одновременно могло существовать в одном человеке? Так просто напасть на безоружного, что-то вообразив себе в уме? Ну, точно, психопат с манией величия…
Таких новобранцев в Артёмовскую бытность командиром отделения довольно быстро обламывали с помощью принципа "все — из-за одного". После коллективного марш-броска вокруг казармы с тумбочками на вытянутых руках, или "похорон с воинскими почестями окурка, найденного в расположении роты", личный состав самостоятельно, жестко, а главное быстро перевоспитывал строптивого "духа". И после пары подобных занятий подразделение приобретало боевую слаженность под лозунгом "с довольным командиром — служба в радость".
Но тогда Тёма был командиром и перевоспитываемые военнослужащие чётко понимали, что он — лицо неприкосновенное и они обязаны исполнять его команды. В случае с Яшкой всё было иначе. Перевоспитывать его уже поздно. Остаётся лишь убедить пойти на попятную. Пусть даже и шантажом. Может, взять в заложники предмет его воздыхания и обменять на Славку? Вариант был хоть и простым, но явно проигрышным и сопряжённым с риском, равным взрыву полицейского участка.
"Смять бы его, как этот бычок!"
Тёма тщательно растёр по пепельнице окурок, представляя перед собой наглого кучера. Затем встал из-за стола, вышел в коридор и постучал в конторку приказчика.
— Милейший, мне необходим карандаш и пара листов бумаги. — Подражая героям Пушкинских "Повестей Белкина", произнёс он.
Получив желаемое и расплатившись, Артём вернулся в комнату. Немного стемнело, поэтому пришлось писать, положив листы на подоконник. Бумага была знатная. Артём разглядел фирменный знак в виде двух мечей.
"Пиратская бумага — для настоящих пиратов. Вот сейчас и накидаем план абордажа". Он усмехнулся и стал записывать план операции, регулярно перечёркивая и записывая вновь, иногда бросая и закуривая очередную папиросу… Дописывать пришлось уже при свете керосинки, любезно предоставленной управляющим. В конце концов, план в общих чертах был законспектирован, и Артём лёг немного поспать, решив, что утро вечера мудренее…
На рассвете, разбуженный звонкой перекличкой петухов, он решил провести рекогносцировку на местности и заодно уточнить психологический портрет Яшки. Сила убеждения во время предстоящего разговора должна быть достаточной, но отнюдь не избыточной. Ведь загнанная в угол крыса всегда нападает, невзирая на мощь врага. Умывшись, заправив по армейской привычке кровать и приведя себя и свою одежду в порядок перед зеркалом, Артём приступил к подготовке спасательной операции.
Прежде всего, он взял несколько пятирублёвок, прикинув что-то в уме, добавил ещё несколько червонцев. Заперев двери номера и заплатив приказчику за неделю вперёд, новоявленный Никита Никитич пошёл в свой первый самостоятельный поход по окрестностям. Дойдя до Любинского проспекта, он достал список необходимых к покупке вещей, составленный накануне.
Самым первым приобретением Торопова стали часы. Зайдя в часовой магазин, он довольно долго разглядывал витрины, прицениваясь и выбирая марку. Продавец уже начал проявлять беспокойство, но Тёма его опередил, попросив проверить и упаковать серебряные карманные часы фирмы "Буре" и такую же цепочку к ним. Наручные часы были бы, конечно, привычнее, но в текущих условиях требовались именно карманные. К тому же, местные наручные часы, в сравнении с безвременно почившей «монтаной», в глазах Торопова выглядели просто курантами.
После, спросив у часовщика дорогу к лавке оптики, он направился туда и купил подзорную трубу, логично рассудив, что в случае чего, она более подойдёт в качестве "ударного инструмента", нежели бинокль, который он хотел приобрести накануне.
Удовлетворенный покупками и хорошей погодой, Артём посетил по дороге на рынок «фирменную» табачную лавку фабрики Серебрякова, где основательно закупился более всего пришедшимися ему по вкусу папиросами «Высшаго сорта А» в зеленой пачке под номером семнадцать.
Потратил он на это хорошее и важное дело, за вычетом десяти копеек, целый рубль, считая, что одна пачка по пятнадцать копеек. После его посетила мысль, что, может, стоит отказаться от столь дорогого курева и перейти на что-то более дешёвое, купив заодно портсигар? Так и не додумав, задвинул ее, отложив на будущее. Прямо перед лавкой на людном проспекте Тёма с удовольствием закурил ароматные папиросы, внимательно и с любопытством разглядывая окружающие дома и жителей столь чужого для него времени.
Вопреки всему очевидному его не покидало ощущение нереальности происходящего. Какая-то часть сознания просто отказывалась принимать мир вокруг за настоящее. Зато другая часть, не склонная утруждать себя самоанализом, просто действовала и временами даже получала от жизни удовольствие.