—…Обещал, что если его не отпустят, посадит Варвару Дмитриевну на муравейник. Он может. Это не человек — дьявол! Szatan, zły diabeł. — Для убедительности перейдя под конец на польский, срывающимся голосом убежденно повторил он, как заклятие. Потом нерешительно, словно сомневаясь в свое праве, поднял правую руку и мелко перекрестился слева направо.
Канищев выписал ему увесистую оплеуху. Якуб молча мотнул головой и немного пришёл в себя.
— У него деньги… Много… Много денег… Пачки… А этот ему ещё должен принести. Вот.
Яшка дрожащей рукой вытащил из кармана сторублёвую купюру и положил её на стол. Если весь рассказ кучера до сего момента напоминал типичную белую горячку, то появление доказательства резко поменяло отношение Фрола Фомича. Он взял ассигнацию, повертел в руках, посмотрел на свет, помял. Не обнаружив признаков подделки, задумался.
Годовой оклад околоточного надзирателя городской полиции в России того времени не превышал четырехсот рублей, так что сумма, принесенная извозчиком, внушала почтение.
Представьте, что вам разом принесли несколько сотен тысяч рублей или, к примеру, пять тысяч долларов в современных деньгах… Рассказ о целой пачке таких банкнот придавало делу новый, ранее невиданный размах.
— Отпустить мы всегда успеем. Значит, этот «диавол» сотенку не пожалел… Так, может, с него еще сшибить? Как думаешь, Яша?
Кучер с костяным стуком опять пал на колени и медленно загребая штанами пыль, пополз по полу к столу полицейского.
— Не погуби, Фрол Фомич! Убьет, со свету сживет! И меня, и тебя заодно!
— Неужто так шустер и страшен? Чегой-то я прежде в тебе такой робости перед людями не замечал, Яша…
— Нелюдь он. Бес. — Лях истово перекрестился слева направо и, вытащив из-за ворота нательный крест, поцеловал его. Потом добавил с неожиданной четкостью. — Раз деньги приняли, надо отдать, чего требует. А то беды не миновать. Всем нам…
Околоточного не впечатлили слова Оснецкого, хотя он и видел неподдельный страх и ужас в его побелевших, со сжавшимися в точки зрачками, глазах. А вот деньги произвели на Канищева поистине магическое действие.
— Отдать за уплоченное, говоришь… Можно и выпустить. Токма надо будет проследить, где деньги, и кому они предназначены.
«А там глядишь — моими станут» — мысленно закончил фразу чиновник.
— Ну что, друже. Давай-ка выпустим соколика из клетки. Да только проследим, куда он полетит.
— Я…Я… Я не могу… У меня и сапог нет. — Якуб явно не стремился к новой встрече со своим похитителем.
— Ладно. — С досадой сказал Канищев, выставляя кучера за дверь. — Иди домой. Завтра придёшь. Заявление напишешь о краже извозки и жеребца.
Сам же, проверив, сунул в кобуру револьвер. Шашку вместе с перевязью снял и, положив на стол, оставил в кабинете. Накинул на плечи летнее форменное пальто из серой прорезиненной ткани. Затем, взяв ключи и керосинку у дежурного, спустился в подвал.
— Ну что, одумался? Рассказать мне ничего не хочешь? — Осветив лампой лицо Славки, спросил надзиратель, вынуждая его щуриться от слепяще яркого после долгого пребывания в темном карцере света.
— Мне нечего добавить к уже сказанному. — Твёрдо ответил Хворостинин, прикрыв ладонью глаза.
— А может, денег с тебя кто-то требует? А ты не отдаёшь. Вот и заплатили мужикам за твоё обучение уму-разуму. А? — Почти по-доброму спросил Фрол Фомич. — Так ты скажи. Я меры приму быстро.
— Нет. Ничего такого… — Славка немного опешил от такого поворота. — А с чего вдруг эти вопросы?
— Не твоё собачье дело. — Зло и раздраженно оборвал его полицейский чин. — На выход.
Подведя Славку к выходу, он процедил сквозь зубы:
— Извозчики забрали заявления на тебя. Теперь пшёл вон! — После чего грубо толкнул его сквозь двери на улицу.
Несмотря на осенний, рано темнеющий вечер, Славка болезненно щурил глаза, отвыкшие от солнечного света, спускаясь с крыльца. Синева над головой, щебет птиц, неумолчные звуки улицы. Ветерок, несущий чистый, прохладно-влажный воздух с близкой речки, заставил его поежиться.
— И чтоб я больше тебя не видел! — «ударил» в спину окрик Канищева.
"Что-то странное творится в королевстве Датском". — Подумалось Вяче. — "Ходу отседова. Артём, поди, заждался".
Идти до «номеров» пришлось совсем недалеко, поэтому Славка почти утратил бдительность и не заметил следовавшего на некотором расстоянии позади в сером широком дождевике Фрола Фомича. Дверь в комнату приятелей оказалась закрытой.
"Теперь Тёму где-то черти носят", — с неудовольствием подумал Вяче и взял ключ и свечу у приказчика, поскольку было довольно темно. Войдя в комнату и закрывшись, он поставил свечу на стол. Неровный свет, отбрасывающий на стены странные, пугливые тени, высветил лежащий подле листок бумаги. На нём Тёминым почерком было написано: "За тобой следят. Быстро лезь в окно. Я тебя там встречу". Он только повернулся к окну, как явственно в окружающей тишине неожиданно громко щелкнул ключ, проворачиваясь в дверном замке…
«Артем пришел? Зачем? Он же написал, что ждет на улице. Прыгнуть в окно? Не хватит времени… Надо встречать». Мысли вихрем промчались в сознании. Действия, начавшись мгновенно, даже опередили рассуждения. Три длинных, бесшумно-скользящих шага. И не успели скрипнуть несмазанные петли, поворачиваясь, как Вяче уже затаившись ждал, прижавшись к стене у самой филенки. Встал он, готовый решительно ко всему, так чтобы дверь, отворяясь, заслонила его.
Канищев шел за беззаботным и ни разу не оглянувшимся «объектом» слежки до «Торговых Номеров» в Грязном переулке. Выждав минуту, зашел в подъезд и прямиком двинулся к сидящему у конторки приказчику.
— В каком номере жилец, который только что прошел? Светлый, плечистый.
— Нумер Пятый, ваше благородие, — услужливо отозвался тот, сразу опознав в Канищеве местное начальство.
— Дай ключ и сиди здесь. Это опасный преступник.
— Но я должен пройти с вами…
— Никшни! Поговори еще у меня! Сиди здесь и помалкивай!
Стараясь не греметь сапогами, Фрол подошел к помещению, над входом в которое висела медная табличка с цифрой «5». Прежде чем вставить ключ в скважину замка, он вытащил оружие и взвел курок. Повернув в замке ключ и держа револьвер в правой руке, открыл левой, перешагнул порог, увидев лишь полутемную комнату и одинокую горящую свечу на столе. Кто-то невидимый резко толкнул дверь, вынуждая Канищева качнуться вперед. Едва заметная тень справа. Вспышка боли. Темнота.
Славка, увидев на светлом фоне стен знакомый профиль Канищева и руку с револьвером, отреагировал молниеносно. Вспышка ярости! Расплата за боль и подлость! Без раздумий левой дернул дверь на себя, вынуждая Фрола Фомича качнуться вперед, и мгновенно со всей силы пробил с правой. Пушечной силы удар снизу вверх угодил точно в подбородок и наглухо выключенный «оборотень в погонах» повалился на пол, закатив глаза куда-то за массивные надбровные дуги, украшенные густыми, кустистыми бровями.
Вяче, продолжая двигаться без остановки, широко распахнул дверь и быстро выглянул в пустой, темный коридор. Убедившись, что больше там никого нет, втащил, ухватив за плечи, грузное тело околоточного надзирателя в комнату и, вынув ключ из замка снаружи, закрыл дверь изнутри на три оборота.
Несколько секунд, стоя над тушей недавнего мучителя, он боролся с сильным желанием добить поверженного врага. Но отказался от этой кровожадной затеи, трезво оценив ситуацию и понимая, что его гарантированно увяжут с убийством. А значит, примутся старательно искать, потому что смерть полицейского — это ЧП регионального масштаба. Если и валить околоточного, то не сейчас и устроить надо умнее, с надежным алиби для себя и друга.
— Это карма, чувак. Видишь, как все обернулось… Мы поменялись ролями. В следующий раз просто исполняй закон, а не беспредельничай в своем околотке.
Изложив свои мысли молчаливому бесчувственному телу, Вяче даже не стал отвешивать хорошего пинка тому в брюхо, посчитав такой жест мелким. Склонившись, проверил пульс. Тот пусть и слабо, но прощупывался. Достал из кармана полицейского пальто трофейный бумажник и обнаружил там удостоверение Канищева, небольшую записную книжицу и несколько банкнот, включая и бумажку номиналом в сто рублей.
— Будем считать — это компенсация морального ущерба. Счет сравнялся, один — один. Лучше бы тебе на этом и остановиться, урод. Вот только надежды на это мало. — Пряча деньги в карман, прокомментировал свои слова продолжающему пребывать в отключке противнику. — Потому удостоверение и блокнотик я, пожалуй, тоже прихвачу с собой. Посмотрим, чего ты там пишешь и как это можно против тебя использовать.
Зло сорвал свисток с цепочкой «Хватит, насвистелся», вынул из кармана форменного полицейского полукафтана часы. Швырнул их об стену, так что их стекло лопнуло, а сам тонкий аппарат укатился, жалобно звеня, куда-то под кровать.
Сняв с шеи Канищева шнур, прикрепленный к «Смит-Вессону», опять ненадолго задумался, как лучше поступить? Забрать себе? В итоге просто разрядил барабан, дав золотистым патронам вывалиться из гнезд и звонко раскатиться по крашеным доскам пола. Сам ствол он засунул за шкаф. «Пусть поищет, клоун, а мы тем временем будем уже далеко. К слову, что там Тёма в записке говорил? Надо перечитать…»
Подняв со стола бумагу, повторно пробежал ее глазами. "За тобой следят…» И не удержался от комментария:
— Да, блин, знаю уже!
«Быстро лезь в окно. Я тебя там встречу»
— А вот это совсем другой разговор. — Проворчал одобрительно. Краткость друга он целиком одобрил. — Только откуда Тёма узнал о слежке? Когда успел все заметить и нацарапать карандашом записку? Вопросы есть, ответов нет… Ужас, летящий на крыльях ночи, блин, а не прапорщик. — Проворчал себе под нос. — Ладно, пора отсюда выбираться.
Ему в голову пришла неприятная мысль, «А что, если на улице поджидают другие менты?». Осторожно и с тревогой выглянув из-за шторы в окно, прислушавшись и не заметив ничего подозрительного, облегченно выдохнул. Напоследок поджег о пламя свечи записку, растоптав пепел сапогом. Потом задул огонек, погрузив комнату в полумрак. Едва не сорвав занавески, решительно распахнув окно, перебрался на подоконник и одним махом выпрыгнул во двор.